Чёрная река - Олаф Локнит

К утру декокт был готов, причем жидкости вполне хватило бы для того, чтобы усыпить не двести, а пятьсот человек. Рамалес оставил половину для себя (мало ли пригодится в будущем?), остальное перелил в прозрачный флакон и запечатал его воском. Коснулся жидкости кончиком иглы, размешал крошечную капельку в плошке с водой и отправился во двор. Заставил выпить смесь цепного пса. Прошептал заклятье.

Как и ожидалось, собака беспробудно дрыхла до полудня, причем дыхание было столь незаметным, что домоправительница, госпожа Аэлис, решила что пес издох.

Что ж, теперь можно свистнуть уличного мальчишку, бросить ему несколько медяков и попросить отнести па постоялый двор «Два Леонарда» короткую записку в которой было лишь три слова: «Состав действует, приходите».

Оставшиеся до праздника Весеннего Солнцестояния дни киммериец улаживал десятки мелких дел — искал повозки и лошадей, отдавал последние распоряжения жуликам находившихся под командой «ночного короля», ездил в горы в поисках подходящей пещеры, где можно будет спрятать сокровища казны его милости. Словом, забот было предостаточно.

Граф Безьерский, совершенно не подозревая о том, что над его родовым гнездом сгустились тучи и вскоре разразится гроза, тоже был занят. Прибывали гости, благородных дворян следовало разметить, накормить и развлечь. Наиболее знатные устроились в замке, другие на постоялых дворах — в «Двух Леопардах» стало неожиданно тесно. Киммериец принял решение не мозолить глаза месьорам и дамам, после чего договорился с алхимиком Рамалесом и вместе с остальными переехал в его дом, где хватало свободных комнат. Зингарец не был женат, единственным обитателем дома кроме него самого являлась старая управительница совмещавшая роли кухарки и прислуги.

Фалькон навещал варвара раз в день: привозил доклады с поля предстоящей битвы. Теперь Конан мог ходить по крепости графа Безьера с закрытыми глазами, хотя ни разу в крепости не бывал, только снаружи внимательно осмотрел и подъезды изучил. Память Фалькона оказалась феноменальной, он запоминал любые мелочи, включая скрипящую ступеньку на лестнице в донжон или выщербленный камень в винном подвале, о который можно было споткнуться!

— Кстати, возьми эти пергаменты, — сказал киммериец Фалькону во время окончательного сбора накануне Солнцеворота. — В будущем пригодятся.

— Что это? — не понял голиард, разворачивая внушительные листы, кажущиеся довольно старинными. — Ничего себе, королевская печать… Но чья?

— Бритунийского государя Альбиорикса Первого, — фыркнул варвар. — Это твои дворянские грамоты. Фальшивка, конечно, но подкопаться невозможно. Если не ошибешься и будешь играть роль до конца — навсегда останешься бароном из рода Остинов. Видишь ли, король Альбиорикс мне кое-чем обязан…

— Троном, к примеру, — дополнил Эмерт.

— Неважно, — варвар отмахнулся. — Фалькон, слушай очень внимательно: «ночной король», месьор Гиальберт, отправил по моей просьбе в Пайрогию депешу. Голубиной почтой. Альбиорикс человек честный и благодарный, он мне не откажет. Если когда-нибудь у тебя возникнут трудности, обратись к Альбиориксу, он подтвердит твое происхождение и права па титул. Сошлись на меня, король знает, кто такой Конан из Канахов… В самом крайнем случае ты всегда сможешь укрыться в Бритунии. Далековато, конечно, но вполне достижимо.

— Благодарю, — выдавил Фалькон, не зная, что еще сказать. — Зачем ты все это делаешь для меня?

— А просто так. Ради удовольствия. Просто в один прекрасный день я попрошу у тебя помочь, и ты не сумеешь оказать. Верно ведь?..

Когда диспозиция была расписана в точности и каждый твердо знал, что ему делать, Конан потянулся, зевнул и сказал устало:

— Ложимся спать, месьоры. Завтра у нас очень трудный, но и очень интересный день. Желаю каждому удачи. Собираемся в полдень, возле ристалищного поля, за стенами…

Праздник должен был запомниться как благородным гостям графа, так и обычным горожанам, весьма надолго. Давненько в Безьере не было таких грандиозных торжеств, с того дня как двадцать два года назад юный Альгейс принял наследственную корону предков, унаследовав земли и титул.

День Солнцестояния начался с торжественнейшего обряда жертвоприношения на восходе солнца — вставать пришлось затемно. Храм Митры стоял на холме в четверти лиги от города, недовольно мычали жертвенные быки, над взгорьем разносились песнопения жрецов, полоскались на ветру знамена и штандарты Пуантенских дворян.

Граф Толозы прислал сына Раймона, главы семейств Коменж, Марсалья, Фуа, Бельджок и многих других прибыли лично, с женами и наследниками, светлейший Великий герцог Пуантена Троцеро отправил в Безьер легата своего войска и письмо с извинениями — война, приехать никак не получится.

Что ж, причина более чем уважительная! Война — дело священное!

После затянувшегося на два колокола обряда кортеж всадников отправился вниз по дороге, к городу. Там, неподалеку от Восходных ворот, прямиком на зеленом поле, уже были расставлены столы с угощением. Поодаль — сколоченные из досок и задрапированные порчей и шелком трибуны для дам и девиц, которые будут наблюдать за конными и пешими поединками. Кого именно победитель выберет наипрекраснейшей сомнений не было: праздник был посвящен графине Алиенор. Кстати, бок о бок с ее милостью ехал ничем не примечательный месьор, вроде бы родом из Бритунии. Граф Коменж почему-то решил, что он какой-то отдаленный родственник хозяина и этот слух моментально распространился среди гостей.

Алиенор, что бывало редко, выглядела счастливой и даже немножко кокетничала с незнакомцем, хотя слыла девушкой скромной и меланхоличной. Граф поглядывал на парочку благосклонно, пускай и знал, что за душой барона Остина нет ни единого асса, а женихов и в Пуантене хоть отбавляй: немыслимо богатых, владеющих плодородными землями и роскошными замками. Богатых, но не столь родовитых!

Прежде всего — благородная кровь, кровь Первых Королей! А золота у Безьерского графа в достатке, его любимая дочь никогда не останется нищей…

Кушали и пили обильно и вкусно, па длинных шестах развевались гирлянды из цветов и разноцветных лент. Воины, которым предстояло выйти на битву (согласно древнему правилу праздничных поединков — «до крови, но не до смерти») предпочитали воздерживаться, употребляя лишь разбавленное мускатное вино: если поранят в полное брюхо, вылечить такую рану будет очень сложно, только с помощью магии.

Придворных колдунов с собой привезли только графы Коменж и Фуа — далеко не каждый дворянин имел достаточно средств, чтобы содержать настоящего мага. Риго и месьор Рамалес сразу определили обоих, хватило примитивного «прощупывающего» заклинания.