Прыжок самурая - Николай Абин

Прощупывав его взглядом, Дервиш спросил:

– Как поживает Сергей Арсеньевич?

– Забот по горло! – не стал вдаваться в подробности Дмитрий.

– Насколько я понял, с недавнего времени заботы у нас общие?

– Совершенно верно, и он рассчитывает на вашу поддержку.

– Поможем, правда, времени в обрез, но, надеюсь, справимся, – проявил осведомленность Дервиш.

– Надо успеть до конца ноября, – напомнил Дмитрий.

– Об этом поговорим позже, а сейчас… А сейчас давайте сделаем заказ. – Дервиш улыбнулся. – К сожалению, в Харбине не так много мест, где можно хорошо поесть. Вернее, поесть по-русски, без всяких этих китайских штучек. М-ммм, какой здесь борщ! И духовная пища на уровне. Вертинский поет, когда наезжает из Шанхая, кстати, сегодня он здесь, Коля Негин… Нет, положительно хорошее место.

– Сдаюсь! – поднял руки Дмитрий.

Дервиш хлопнул в ладоши. К ним подлетел чубатый молодец в перетянутой шелковым шнурком красной атласной рубахе и развернул меню. Мелочиться они не стали, выбор был сделан богатый. Ждать заказ долго не пришлось. Вскоре на столе появилась водка, а на закуску к ней – дымящиеся расстегаи с визигой.

– За знакомство и удачу! – предложил тост Дервиш.

В «Погребке» действительно превосходно готовили. Дмитрий с аппетитом уплетал пирожки, за которыми появился наваристый борщ со сметаной. Дервиш говорил ни о чем, видимо, решив отложить серьезный разговор на потом.

Тем временем зал заполнился до отказа. На эстраде произошло заметное оживление. Под низкими сводами поплыли нежные звуки. Публика, внимая им, притихла. Одна из кулис дрогнула, и на сцену вышел всеобщий любимец – Александр Вертинский. Его встретили шквалом аплодисментов. Вертинский ответил элегантным поклоном, поднял руку, призывая публику к тишине, и запел.

Дмитрий, забыв про ужин, отдался во власть песни, голос Вертинского, о котором он много слышал от матери, проник ему в самую душу.

В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,Когда у вас на сердце тишина,Вы, брови темно-синие нахмурив,Тоскуете одна… —

пел грустный Пьеро, и вместе с ним грустили те, кто по разным причинам оказался за пределами родины. На глазах многих наворачивались слезы.

Несколько дней назад советский офицер Дмитрий Гордеев и представить не мог, что вместе с «недобитыми буржуями» будет слушать «кабацкие» песни. Но вот что удивительно, сидя здесь, в переполненном зале, он не испытывал ни ненависти, ни презрения к «классовому врагу». В его смятенной душе зарождалось что-то новое, чему он пока не мог подобрать определения. Сердце его всецело принадлежало песням. А когда зазвучала знаменитая «Молись, кунак»:

Молись, кунак, в стране чужой,Молись, молись за край родной,Молись за тех, кто сердцу мил,Чтобы Господь их сохранил.

Пускай теперь мы лишеныРодной семьи, родной страны,Но верим мы – настанет час,И солнца луч блеснет для нас… —

он почувствовал, что сам с трудом сдерживает слезы.

Это была не просто песня, а скорее молитва об утраченной родине, о прошлом… и о будущем. В час, когда фашисты наступали на Москву, последние слова приобретали совсем иной смысл.

Последний куплет зал пел стоя.

Дмитрий был потрясен. Он почувствовал общность с теми людьми, что наполняли зал. Разделенные границей и идеологией, и он, и они были все же детьми одной многострадальной русской земли.

Вертинский закончил петь, а публика все не отпускала его. Концерт прервало внезапное появление полицейских.

– Всем оставаться на местах! Проверка документов! – раздалась грозная команда.

Дервиш и Дмитрий напряглись.

Глава 8

Полковник Дулепов вне себя от ярости метался по кабинету. За ним угрюмо наблюдал ротмистр Ясновский, который знал чем обычно заканчиваются такие вспышки – подчиненные, получив разнос, приходили в себя несколько дней. Однако на сей раз было от чего бушевать. Полная риска работа отдела контрразведки по внедрению агентов в разведывательную сеть большевиков в Маньчжурии пошла псу под хвост, и все из-за того, что Дулепов поспешил поделиться информацией с японскими коллегами. Те и настояли на том, чтобы устроить проверку документов. Но облава в «Погребке» ничего не дала, кроме… кроме обратного результата. Крупная рыба в сети не попалась, хотя, по некоторым данным, там должна была состояться встреча двух советских резидентов. Допустим, они действительно присутствовали в ресторане… Вот это-то и было самое страшное: как профессионалы, они не могли не насторожиться. Просто так облавы не проводят. Потянув за концы, подпольщики могут выйти на дулеповского агента, работающего под псевдонимом Тихий. Ему и так в последнее время не доверяют: не в меру болтлив, любопытен, шляется по бабам. Такому только листовки расклеивать на заборах да чинить мелкие пакости местной полиции. На волоске висел и другой агент, Паша, завербованный с невероятным трудом. Пакостный оказался парень… Можно не сомневаться, что рано или поздно он попадет под нож подпольщиков. А может, и под нож своих.

– Бараны тупоголовые, козлы узкоглазые, – брызгая слюной, кипел Дулепов. – Какого вообще черта к проверке япошек допустили? Им не шпионов ловить, а кобылам хвосты подкручивать. Живодеры недоделанные! Только и могут, что яйца тисками щемить, но этим большевиков не проймешь! Сколько их уже передохло, а результату ноль. Бандура молчит, Козлов молчит…

– А с Федоровым вообще по полной обосрались! – поддакнул Ясновский. – Деду сто лет в обед, а его целой толпой взять не смогли. Пока дверь в его курятнике ломали, он, подлюка, успел все шифры уничтожить, двоих узкоглазых на месте завалил – в реку. До середины доплыл…

– А с ним и все концы в воду! – Кулак Дулепова с размаху грохнул по столу. От тяжелого удара ручки и карандаши вылетели из подставки и с грохотом раскатились по полу. – Голову даю на отсечение, что у Федорова был прямой выход на резидента!

– Это однозначно подтверждает рация и то, что осталось от шифровки, – согласился Ясновский.

– Суки!

Рука Дулепова потянулась к телефону, но на полпути остановилась. В приемной раздались громкие голоса, дверь бесцеремонно распахнулась, и в кабинет вошли японцы: начальник отдела жандармского управления полковник Сасо и глава военной разведки штаба Квантунской армии полковник Такеока. Оба были мрачнее тучи. На желтых лицах залегли глубокие морщины, глаза казались еще уже.

– Легки на помине, – едва слышно буркнул Ясновский.

Дулепов сделал вид, что не заметил протянутых для пожатия рук. Офицеры обожгли его злыми взглядами, но обиду проглотили молча. Не дожидаясь приглашения, они разместились на диване. Ротмистр болезненно поморщился, Дулепов, тяжело дыша, плюхнулся в кресло у стола и демонстративно принялся перебирать бумаги. В кабинете воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь дробным стуком печатной машинки, доносившемся из-за неплотно прикрытой двери.

Первыми начали разговор японцы. Сасо зашел издалека:

– Азалий Алексеевич, мы с вами много сделали, чтобы обезглавить коммунистическое подполье в Маньчжурии и сорвать шпионскую деятельность красных агентов. И я лично, и господин Такеока, и командование Квантунской армии высоко ценим заслуги ваших подчиненных. Однако нам так и не удалось полностью парализовать работу советской резидентуры. Более того, в последнее время она значительно активизировалась, и не мне вам объяснять, что последний захват ее агентов в Хулиане – лишь надводная часть айсберга…

На этом терпение у Дулепова иссякло. Побагровев, он закричал:

– И это вы называете работой?! Взяли какую-то шушеру! Да если бы…

– Мы ловили большевистских агентов! – с раздражением перебил его Сасо.

– Ловили? Что? Триппер у бабы под юбкой? Да вы сорвали…

– Господин Дулепов! Господин Дулепов, вы забываетесь, я…

Но Дулепов уже не мог остановиться:

– Вот где это у меня сидит! Провалить серьезную операцию! И деньги, потраченные на нее…

– Деньги? – скривился японец. – Давайте не будем о деньгах. Нам известно, куда вы тратите значительную их часть! – Потянувшись, он поддел тростью, с которой пришел, роскошный ковер на полу.

Дулепов понял, что хватил через край, но не удержался от упрека:

– Мы вам выделили лучших боевиков, чтобы уничтожить Сталина, и где они? Это еще надо разобраться, почему их взяли на границе, и ваша комиссия мне не указ!

Слова Дулепова задели японцев за живое. Когда покушение провалилось, наверху велось служебное расследование, но оно ничем не закончилось. Комиссия признала провал группы случайностью. И все же было очевидно – еще одна такая неудача, и на карьере тех, кто готовил операцию, можно будет поставить крест. Оба полковника понимали: спасти их может только полное разоблачение агентов красных, в том числе и в штабе Квантунской армии. Но без помощи Дулепова, этого прожженного негодяя, как ни крути, было не обойтись. По крайней мере, он разбирался в психологии этих чертовых русских.