Четвертое сокровище - Симода Тодд

Тина зевнула — в тихой темной комнате ей хотелось вздремнуть. Она огляделась и уже стала искать, где бы прилечь, как вдруг вошла профессор Портер. Ее волосы были собраны на макушке и зажаты пластмассовой заколкой.

— Как продвигается архивация? — спросила она.

— Нормально. Даже интересно: смотреть на снимки и читать комментарии. — Тина показала рукой на стопку высотой в пару футов. — Начинаю больше понимать в проекте.

— Вот именно. Поэтому мы и даем эту работу аспирантам первого года.

Конечно, кто еще за такое возьмется? — подумала Тина.

Профессор уселась на стул у стола.

— Вы следите за состоянием учителя каллиграфии, о котором рассказывали?

— Он все еще в больнице. Пока не способен общаться.

— И родственников нет?

— Нет, — ответила Тина. — Пока не нашли.

— Я знаю, это может быть нелегко, но нужно постараться. Стоящий объект может сделать исследователю карьеру. Как это было в случае пациента Г. М., у которого после гриппа был поражен гиппокамп[53] и в результате нарушилась способность трансформировать кратковременную память в долговременную. Каждая минута его жизни протекала так, как будто бы она была первой. пациент прославил не одного исследователя.

— Хорошо, — сказала Тина, — я буду продолжать.

Сан-Франциско

Было уже около десяти, когда Тина добралась до «Тэмпура-Хауса». Люди сидели только за двумя столиками. Тина подождала внутри, высматривая мать, но той нигде не было. К ней подошла Киёми — она держала пачку флаеров со скидками на ужин.

— Как дела у мамы, Хана?

— Я ее сегодня не видела. А что такое? Что случилось?

Киёми нахмурилась и посмотрела по сторонам.

— Расскажу в кабинете. Подойду, как только закрою кассы.

Тина прошла в кабинет управляющего, бросила рюкзак на пол и села на стул. На конторском шкафчике стояло какое-то растение из нефрита. На стене висел календарь компании «ВестКо — Импорт восточных продуктов»: натюрморт из бутылочек с соевым и рыбным соусами, пакетиков с мукой для тэмпуры, огромных банок с побегами бамбука и целлофановых пакетов сушеных креветок.

Тина устроилась на стуле поудобнее и уже приготовилась достать из рюкзака хрестоматию профессора Аламо, как вошла Киёми, держа свернутую и стянутую резинкой ленту кассовых чеков.

— Извини, что заставила ждать. — Она села в кресло за столом. — У нее начались боли — слишком сильные-она не могла работать.

— Вам пришлось отправить ее домой? — Тина не могла припомнить случая, чтобы мать пропустила смену.

— Она не могла нормально ходить, шаталась, как пьяная, — сказала Киёми и быстро добавила: — Конечно же, она не пила, это все болезнь.

Тина никогда не слышала, чтобы мать жаловалась — по крайней мере, на здоровье. Она, естественно, возмущалась по поводу мусора на улицах, которого с каждым годом становилось все больше, или шумных соседей сверху, или же граффити, изгадивших весь город. Но в ее собственной жизни, казалось, не было никаких проблем. Конечно, то была непритязательная жизнь: работа и Тина — вот и все. Именно этого она, казалось, хотела.

— У нее и настроение изменилось.

— Я тоже заметила.

— Какая-то угрюмая стала. Да, угрюмая. — Тина кивнула. — Она никогда не была такой. Всегда жизнерадостная. Трудолюбивая. — Киёми задумалась на секунду и спросила: — Это все из-за рассеянного склероза?

— Возможно. Не могу сказать точно. Поражение нервных клеток мозга может привести к изменению личного.

Рассеянный склероз: по непонятным причинам иммунная система человека поражает миелиновый щит вокруг аксонов некоторых нервных клеток, что приводит к образованию бляшек и рубцовых тканевых образований — склероза, — которые значительно ослабляют нервную восприимчивость организма. МРТ помогает обнаружить повреждения (рубцы) в мозгу и сокращения мозговой ткани. (Возникает следующий вопрос: Какого вида сокращения мозговой ткани? Где это происходит? Какие это может иметь последствия?)

Аксон: тонкая, похожая на проволоку ткань, отходящая от тела клетки. Электрические нервные колебания передаются по аксону к другим нейронам. Миелин: жироподобное вещество, состоящее из холестерина, цереброзидов, фосфолипидов, гликопротеинов и воды. Миелин изолирует аксон, помогая сохранить электрический импульс. Этот щит не является постоянным — маленькие разрывы, именуемые узлами Ранвье, функционируют как ретрансляционные станции, усиливая сигнал. Миелин образуется, когда швановские клетки (леммоциты) обволакивают слоями аксоны, которые становятся похожи на свернутые суси.

Тетрадь по неврологии, Кристина Хана Судзуки

Обе задумались.

— Она ведь никогда не пропускала работу, правда, тетя Киёми? — прервала молчание Тина. Само слово «тетя» снимало напряжение. Конечно, Киёми не была ее родной тетей, но, называя ее так, Тина чувствовала близость и Киёми была членом их семьи вместе с «бабушками» — нянями Тины, опекавшими ее, пока она не подросла настолько, чтобы сидеть дома одна. В детстве бабушки казались древними, хотя обе они были до сих пор живы и коротали дни в доме престарелых в Японском квартале. Тине было не так уж важно, что бабушки или тетя Киёми — не настоящие родственники. Она могла показать на улице на одну из бабушек, или на детей тети Киёми и сказать: «Вот моя бабушка. Это мой двоюродный брат Джеймс. Это моя двоюродная сестра Энни».

— Нет, я не припомню, чтобы она даже день пропустила. Что с ней будет дальше?

Тина читала кое-что о рассеянном склерозе. Она знала, что болезнь делает с нервной системой, знала, что это необратимо, но сама по себе эта болезнь не убивает человека.

— Трудно сказать точно. Врачи ничего не знают. У каждого болезнь протекает по-своему.

Киёми пристально смотрела на календарь, рассматривая даты, словно там было начертано будущее Ханако.

— У нее наступит улучшение?

Тина не знала, что ответить.

— У большинства повторяются приступы. Можно принимать лекарства, чтобы не было ухудшения. Можно лечить симптомы. Но проблема в том, что поражение нервной системы исправить трудно.

— Твоя мама — такая красивая, она совсем не изменилась за все эти годы. — И Киёми тихо вздохнула, словно собиралась броситься в холодную воду.

Тина открыла дверь в материнскую квартиру.

— Ха-тян? Что ты здесь делаешь?

— Извини, что так поздно. Я зашла по дороге в «Тэмпура-Хаус».

Ханако смотрела телевизор в гостиной. Тина бросила рюкзак на пол и села у дивана, где лежала мать.

— Тетя Киёми сказала, что ты ушла домой.

— Клиентов почти не было.

— Она сказала, что тебе было больно.

— Немного.

Шла передача азиатского кабельного телевидения — показывали японскую телевикторину. После того как в их дом протянули кабель, Ханако смотрела только передачи из Японии. Кулинария, мыльные оперы, ток-шоу, путешествия. Много викторин. Тина понимала максимум четверть того японского, который пулеметными очередями звучал с экрана.

Они посмотрели телевизор, потом Тина спросила:

— Ты ужинала?

— Хай. А ты?

— Нет еще.

Ханако встала.

— Ничего, что остатки?

— Я собиралась перехватить что-нибудь по дороге ДОМОЙ.

Мать пошла на кухню, Тина за ней. Ханако стала подогревать жареный рис.

— Ты сейчас нормально себя чувствуешь? — Ханако кивнула. — Больше не смотрела рисунки сэнсэя?

Ханако помешала рис.

— Смотрела. Не могу понять, что они значат.

Закончив с рисом, Ханако подала его Тине в белосиней миске, поставила на стол соевый соус и положила палочки.

— Спасибо, ма.

Посмотрев немного, как Тина ест, Ханако сказала:

— Я устала.

— Я уберу.

— Хорошо. О-ясуминасай[54].

— О-ясуминасай.

Закончив убираться на кухне, Тина вытащила две сигареты с марихуаной, которые дала ей Джиллиан, и положила на кухонный стол сверху на записку: «Ма, попробуй сделать пару затяжек (задержи дым в легких), если начнутся боли. Тина. P.S. Спрячь это от Мистера Роберта».