МОЕ ТЕЛО – МОЙ ДОМ. Телесная осознанность для исцеления травм и работы с разрушающими эмоциями - Фэй Дейдре

В какой-то момент придет воспоминание или ассоциация, довольно часто это возникает спонтанно. Кому-то этого будет достаточно для успокоения. Но не всегда и не всем. В любом случае возникшие воспоминания и ассоциации лучше записать. Многие носят с собой блокнот, чтобы записывать факты. Не забудьте, что после этого нужно будет описать и чувства, которые вы испытали, но не вдаваясь в подробности. Обязательно запишите их, как вы уже делали в упражнении с фактами, и обсудите позднее с психотерапевтом или другим, более мудрым или безопасным для вас человеком.

Кэрол: «Я знаю, как сложно доверять собственному телу и переживаниям, причем не только мне, но и другим людям. Тело стало для меня практически врагом».

Дейдре: «Давай попробуем не торопиться. Пойдем вперед маленькими шажками. Потихоньку. Это очень мощный инструмент. Когда другой человек делится с нами собственным опытом, мы все можем чему-нибудь научиться».

Кэрол: «Главный урок, который я извлекла из телесной осознанности, – это важность замедления. Когда я слишком ускоряюсь, слишком давлю на себя, мое тело просто отключается. Замедление помогло мне справиться со своими проблемами и дало возможность работать со своим телом и жить в нем. Надеюсь, понятно, что я имею в виду».

Дейдре: «Наши тела действительно помогают нам. Под всеми слоями пережитого наше тело хочет, чтобы мы справились с этим и жили дальше. Главное – научиться ему доверять».

«Спасибо за телесную осознанность, Дейдре. Твой подход помог мне осознать, что у всех неприятных мыслей, чувств и сигналов, которые разрозненно врываются в мое настоящее, есть ЗНАЧЕНИЕ. Теперь я не оцениваю чувства и ощущения, пытаясь понять, заслуживают ли они внимания. Я придаю каждому чувству, ощущению и мысли именно то значение, какого они заслуживают, создавая систему ценностей, которая мне помогает».

Факты: разговор с конкретным человеком вызвал у меня множество неожиданных чувств. Я почувствовала провокацию с той стороны, с которой ее не ожидала.

Мысли: со мной плохо поступили! Что-то не так!

Чувства: злость.

Ощущения: жар в теле, «заряженность».

Части: более юные части моей личности проникают через диссоциативный барьер и мешают мне взрослой оставаться в настоящем.

Внутренние ощущения: напряжение, нужно бить или бежать.

Чувства: отчаяние.

Мысли: я проиграю. Я сдамся.

Ощущения: заряженность.

Мысли: я наблюдаю за тем, как некая часть меня заводится сильнее, чем для меня это комфортно. Что случилось в прошлом? Что именно привело к тому, что обстоятельства настоящего меня спровоцировали? Хм. Дядя издевался надо мной. Ему нравилось выводить меня из себя.

Чувства: успокоение, заземленность после того, как мне удалось собрать «пазл» прошлого воедино.

Мысли: теперь я могу «переварить» то, что раньше поглощало меня.

Ощущения: освобождение, свободная циркуляция энергии.

Чувства: эмпатия к моему заряженному под действием триггера состоянию, сочувствие, печаль и сострадание – особенно к самой себе.

Другой вариант – обратить внимание на то, что кажется вам знакомым в ситуации с триггером. Каким образом этот знакомый опыт может подсказать вам прежнюю стратегию выживания? Чем он отличается от прошлого? Можете ли вы нарисовать или описать свои убеждения, мысли, чувства и ощущения?

Работа с частями

ЦЕЛИ

• Изучить (или повторить) основы психологии и нейробиологии, чтобы подготовить почву для практики.

• Исследовать, как оставаться центрированным даже в напряженных ситуациях.

• Научиться отличать триггеры.

• Укрепить мысль о том, что вы значите гораздо больше, чем ваша реакция на триггер.

• Научиться экспериментировать. Пробовать разные способы. С интересом выяснять, что происходит и почему. Что будет, если вы попытаетесь что-нибудь изменить? Не забывайте спрашивать себя, стало ли вам в итоге лучше или хуже? Или ничего не изменилось?

Те, кто пережил травму, получают огромную пользу, осознавая механизм действия триггеров в каждой конкретной ситуации. Но попадать под их воздействие все равно неприятно. А еще очень легко увязнуть в хаосе, особенно если вы только начали практиковать новые способы борьбы с триггерами. Вам нужны простые навыки, чтобы успокоиться и умиротворить ваш внутренний мир, чтобы осмелиться полнее присутствовать в настоящем и жить более осознанно.

Существует множество психологических подходов для взаимодействия с внутренними состояниями (я также называю их частями), включая гештальт-терапию (Перлз) и психосинтез, работу Роберто Ассаджиоли, терапию эго-состояний (Уоткинс и Уоткинс, 1997), структурную модель диссоциации (Ван дер Харт, Нейенхэюс, Стил, 2006), внутренние семейные системы (Шварц, 1997) и терапию, ориентированную на сострадание (CFT), которую разработал Пол Гилберт и его коллеги по всему миру.

CFT использует так называемую работу со стулом, которая вышла из гештальт-терапии. Клиенты выделяют внутреннее состояние (часть), «пересаживают» его на другой стул и «становятся» этим состоянием, чтобы узнать о нем больше. Стул также устанавливается для Сострадательного Я, которое помогает человеку получить определенный опыт с более сочувственной точки зрения.

Ричард Шварц, который разработал внутренние семейные системы, описывает три основных типа состояний: «изгнанник», которому пришлось диссоциироваться из системы, чтобы выжить; «пожарный», который склонен сеять хаос в попытке защитить первого; «менеджер», который управляет системой. Также эта модель включает в себя дополнительный компонент «Личность» («Self») – часть, которая в каждом из нас содержит безграничное сострадание, любознательность, четкость, смелость и уверенность.

Гештальт определяет эти части личности как отторгнутые аспекты «Я», которые можно реинтегрировать.

Модель структурной диссоциации адаптировала работу Чарльза Майерса, наблюдавшего за ветеранами Второй мировой войны, для разработки своей модели внешне нормальной части личности (ВНЧЛ) и тех ее различных частей, которые удерживают эмоциональную травму (ЭЧ).

Подход Питера Левина (1997) был основан на просмотре исследований и фильмов о животных в их родной среде обитания. Основное внимание уделялось «защитным действияме». Затем свои выводы Левин перенес на людей – с точки зрения основных реакций, которые мы предпринимаем перед лицом опасности. Первая реакция – это борьба. Если борьба представляет опасность, наш организм запускает импульс бегства. В моменты, когда ни одна из этих реакций не подходит, мы замираем. Иногда эту последнюю реакцию называют поведением оленя в свете фар. Пережившие травму также могут ощутить онемение или отстраненность. Однако даже в этом состоянии клиенты испытывают сильную тревогу. Подчинение и повиновение – последние реакции, которые выберет животное. Биологи связывают это с тем, что большинство хищников предпочитают не есть мясо умерших животных, поэтому, если жертва симулирует смерть, охотник может оставить ее в покое.

Подход Янины Фишер объединяет в себе возможность нейробиологической регуляции травмы и обучение клиентов саморегуляции. В пятидесятые годы Пол Маклин предположил, что у нас не один мозг, а три. Хотя большая часть концепции триединого мозга с тех пор претерпела изменения, системный подход к работе мозга все еще представляется интересным и полезным для работы с травмой.

Ствол мозга, расположенный в его основании, по своей структуре напоминает мозг рептилий и действует как «центр ретрансляции», который управляет множеством автоматических функций. Ствол мозга контролирует наши основные потребности: дыхание, реакцию борьбы или бегства, пищеварение, частоту сердечных сокращений и другое.