Тень Уробороса. Аутодафе - Василий Шахов

Эфий пошел вдоль края «ступеньки» направо, надеясь рано или поздно найти удачную колонну, чтобы, опершись на нее спиной, а ногами перебирая по стенке, тихонько съехать вниз. И он ее нашел! Точнее сказать, колонна-сталагнат по какой-то причине разрушилась. Нижняя сосулька, сталагмит, выросла в виде кривой спиральной капли, и верхняя, сталактит, сломалась, так и не дотянувшись до нее или после объединения, из-за тряски земли. До спирального спуска можно было допрыгнуть, но только без ноши. Эфий снял с плеч козью тушу, перевел дух, утер ладонью под носом. Немного отдохнув и попросив прощения у духа материной любимицы, пастух снова поднял труп, раскачал его и что было мочи швырнул в пропасть. Бедной козе уже все равно, а так есть надежда, что на нижнем ярусе ее снова можно будет подобрать и тащить дальше. Занятый этим, молодой солнцескал не сразу понял, что изменилось. И только когда коза с глухим стуком упала где-то между стеной и сталагмитом, до Эфия дошло: гул пропал. Может быть, это духи насторожились и теперь поджидали его прихода?

Делать было нечего. Эфий разбежался и перепрыгнул на сталагмит. Нарост оказался куда более скользким, чем пол пещеры. Пастух свалился с ног и начал стремительно съезжать по спирали, закручивающейся вокруг основания «сосульки». Дух захватило, но одновременно у Эфия появилась непонятная уверенность, что он уцелеет. Так и вышло. Словно зимой со снежной горки он скатился прямо к дохлой козе, подобрал ее и пошел дальше.

Под сводом, во «второй норе», было совсем темно. Похоже, светящаяся плесень еще не успела нарасти здесь в достаточном количестве или попросту не смела соваться сюда из-за какой-то опасности для нее. И эту опасность Эфий ощутил кожей. Она не пахла, не издавала звуков, ее не было видно… Но она была!

И тут «нора» взревела. На Эфия неслось чудовище-гигант со сверкающей чешуей и множеством глаз. Оно выло, гудело, рычало и визжало, плавно разворачиваясь в воздухе и метя ухватить свои жертвы.

Стаскивая с себя козу, Эфий ринулся прочь. Он не выбирал дорогу теперь, он забыл о кромешной тьме. И когда чудовище уже догоняло, юноша швырнул ему заготовленную дань, а сам влип в невидимую сосульку. Искры посыпались у Эфия из глаз, а впереди забрезжил свет. Туда и кинулся пастух со всех ног.

— А-а-а!!! — заорал он и с разбега налетел на что-то мягкое.

«Что-то» оказалось «кем-то». Их было несколько, и они шли в том же направлении, освещая перед собой дорогу странными негорячими факелами, дающими лишь узкие лучи, которые Эфий сзади и не распознал, приняв за свечение плесени.

Пастуха скрутили, навели на его лицо световой конус из верхушки маленького факела. Голоса в полутьме принадлежали женщинам и мужчинам. Язык был непонятен Эфию, но если судить по виду, это были люди. Или, скорее, злые духи, принявшие человеческие обличия с тем, чтобы обмануть и схватить «сладкое мясо». Юноша обмяк. Он понял, что проиграл и сейчас умрет страшной смертью.

Человекоподобные духи совещались. Эфий слышал их в полуобморочном состоянии и, конечно, не разбирал ни слова. И то, что чудовище куда-то исчезло, уже не могло утешить его.

— Черт! Кто это еще? — спросил детский голос.

— Из местных, что ли? Одежда меховая, мех внутрь, а воняет-то! — проворчал на это мужчина в возрасте.

— Подозреваю, — бесстрастно отозвался третий, тоже мужчина, но, судя по голосу, молодой, — что у здешних дикарей практикуется жертвоприношение и что по какой-то причине жертвой избрали вот этого парня.

— Что с ним делать? — вмешались сразу две женщины, перебивая друг друга.

— Не бросать же! — (снова ребенок).

— Да он дикий. Еще искусает! — (пожилой).

— Скорее! — почти простонал доселе молчавший. — Идемте скорее!

Все решила женщина с командными нотками в тоне:

— Да, давайте-ка спешить! Полковник, Алан! Держите этого типа и ведите к ТДМ… Мы ищем шары и устройство…

Не скрывая брезгливости, два духа, принявшие облик мужчин, сдавили дуреющего Эфия и поволокли к непонятному возвышению в самой глубине «норы».

— Есть! — звонко крикнул ребенок. — Шары есть, а вот ложбинки! Светите хорошо, здесь главное не перепутать последовательность!

— Заряжай! — бесстрастно откликнулся молодой. — Хватит болтовни!

— Нашел!

Мальчишка с гулом закатил шары внутрь каких-то отверстий. Ноги Эфия подкосились, и мужчины сдавили его плечами, чтобы удержать.

— Все на платформу, я включаю адскую машину!

Люди тесно окружили Эфия. Свод пещеры вдруг заполыхал. Кажется, на нем, угольно-черном, высветились звезды ночного неба. Шары с гулом катились каждый по своей лунке.

И в последний момент, когда мир уже распадался для Эфия на куски, страшная сила сшибла с ног пастуха и его пленителей.

Все исчезло.

Фауст, взгорье Каворат, «Ничья» земля, конец июля 1002 года

— Марсия! — громким шепотом позвала Ника подругу по несчастью. — Марсия, можно тебя?

Женщина, сидевшая за дверью в соседней комнате, вошла тяжелой поступью.

— Он уснул. Можно он побудет тут? Мне нужно… выйти… ненадолго. Не говори им, а то…

— Да поняла я, поняла. Беги, посижу с ним…

Зарецкая закрыла грудь, отдала спящего младенца Марсии, нацепила на ноги расхлябанные шлепанцы и побежала в туалет. Если «серые» поймут, что кормежка окончена и что ребенок уснул, они снова унесут его. Еще в мае Ника была бы рада никогда больше не видеть его. Еще в мае все было иначе — то того момента, когда она впервые увидела его и все поняла. Но как, как же у них это получилось? Зарецкая не осмеливалась поделиться этим даже со своей «наперсницей поневоле», ведь это, как ей казалось, делало их с маленьким Домиником уязвимыми. Расскажи Марсия о догадках Ники своему любовнику-расстриге, о них узнают и другие монахи, а значит, смогут манипулировать действиями пленницы. А быть может, все и не так, но Зарецкая предпочитала молчать.

Вернувшись, она застала Марсию в одиночестве. Та виновато развела руками:

— Этот твой тюремщик следил за тобой. Когда понял, что ты покормила мальчишку, он его забрал… Вот говорила тебе: не давай ему имя, не привыкай, все равно отберут рано или поздно…

Ника искусала все губы, слушая ее и стараясь проглотить раскаленный пучок ваты, внезапно скопившийся в горле. Но все равно не выдержала, слезы брызнули из глаз:

— Я убегу отсюда! — она бросилась в постель, зарыла лицо в серое подобие подушки. — С ним убегу!

— Тс-с-с! Ну что ты так громко? — Марсия с досадой выглянула за дверь и потом нарочно оставила ее приоткрытой, а голос понизила. — Даст Великий Конструктор — убежишь. Но сейчас зря думаешь об этом, только терзаешься… И сына унести не получится, даже если сама сможешь сбежать. Они тебя на него, как на крючок, поймали. А вот я бы сбежала…