2012. Загадка майя - Жорди Сьерра-и-Фабра

— Кто ты?

— Я ищу свою мать.

— Здесь ты ее не найдешь, — ответил астронавт.

— А где же тогда?

— Здесь нет времени, только пространство. Ты должна вернуться туда, где твой голос услышат.

— Куда именно?

— Туда, где боль.

— Но…

Астронавт уже возвращался в корабль.

— Погоди!

— Это твоя боль, не моя, — произнес он вместо прощания.

Она и опомниться не успела, как ни астронавта, ни корабля уже не было.

Джоа в недоумении возобновила полет-плаванье. Секунда. Минута. Час. Сутки. Темнота вокруг все сгущалась, пока далеко впереди не завиднелась новая планета. Приблизившись, она узнала ее.

Земля.

Вот и Американский континент, Мексика, на ее западе — Сьерра-Мадре. Влекомая домой, она пошла на снижение над землями уичолов. Еще с высоты отыскала Лунную гору, разглядела в ней поры пещер. В одной из них — ее тело.

Оказавшись в пещере, увидела себя.

Простертая на спине, она лежала, не касаясь земли. Парила в воздухе на еле заметной высоте — на ладонь от пола.

Она неторопливо приблизилась и принялась с любопытством рассматривать себя. В лице — ни кровинки. Дотронулась до своего тела, и оно встрепенулось. Прикоснулась еще раз — реакция повторилась. Не раздумывая более, она вернулась в него.

Боль находилась там. Свербящая, острая, нестерпимая. Настолько сильная, что из глаз полились слезы. Вновь покинуть тело не удалось — оно стало тюрьмой. Она попыталась было разбить стены узилища изнутри — тщетно. Оставалось лишь смириться и приспособиться. Она раскрыла глаза и… оказалась на земле — левитации как не бывало.

Что это — закончилось время действия пейота и бабушкиного снадобья?

Она взглянула на свои руки, тело.

Оно по-прежнему было нагим.

Ее опять ожгло болью, которая вспыхнула в голове, из головы метнулась в сердце и уже из сердца разлилась пожаром всюду. Раздирающий спазм внизу живота, казалось, перевернул все нутро и выталкивал его раскаленным ядром вверх. Она подумала, что ее снова рвет желчью, но изо рта вырвался поток… детей — сотни, тысячи ребятишек. Она исторгала из себя малюсеньких, крошечных человечков, которые — она видела — тонули в этом потоке и, пытаясь спастись, топили друг друга. Она хотела остановить смертоубийство — попробовала закрыть рот, но не могла. Детишки — мальчики и девочки — все извергались и извергались из нее. Хуже всего было видеть их взгляды — полные ненависти, будто во всем виновата она.

Но она не хотела их убивать.

Даже не знала, что носила их в себе.

Когда этот ужас кончился, она вскочила на ноги и кинулась бежать. Прочь из пещеры.

Но через пару шагов от входа ее ноги увязли в земле, и из них выросли корни. Ее руки стали ветвями. Пальцы — листьями. Боль ушла. Она опять пребывала в состоянии мира и покоя. В своей новой ипостаси наблюдала, как ускоряется течение времени. Дни сменяли ночи, с головокружительной быстротой в прошлое уносились сутки за сутками. Недели, месяцы, годы. А она оставалась прекрасным древом, продолжала расти все выше.

Не спеша.

В последний день она увидела тучу.

Она знала, что это туча, поскольку была уже многолетним, зрелым деревом.

Поначалу туча казалась белым облачком из ваты. Потом посерела и налилась свинцом. Наконец почернела и разразилась мощной грозой. Разверзлись хляби небесные, и мириады капель посыпались вниз. Победоносное воинство. Освежающий ливень. Она стояла, раскинув ветви, под струями дождевой воды, и знала, что вот-вот небо прочертит зигзаг молнии.

Молния грянула и попала прямо в дерево, вырвав его с корнями из земли.

Она вновь обрела человеческий облик.

Блеск молнии остался в памяти.

Он был таким ярким и ослепительным, что в первый момент она ничего не видела.

А прозрев — сразу узнала.

— Мама… — прошептала Джоа.

31

— Привет, детка.

Ее голос, ее нежность, ее запах.

— Мама!

— Как ты там, Джоа?

— Хорошо… Хорошо! О, мама, прошло столько времени! Это… — Она посмотрела вокруг себя. — Это наяву?

— А тебе как кажется?

— Да.

— Значит, так оно и есть. Если ты желала этого всем сердцем, значит — наяву.

— Где ты?

— Здесь. Я никуда не уходила.

— Мы ищем тебя много лет.

— Вы не смотрели туда, куда должны были смотреть.

— Ты умерла?

— Нет. — Ее улыбка стала еще светлее.

— Почему ты не возвращаешься?

— Пока не время.

— А когда оно наступит?

— Скоро.

— Когда это — скоро?

— Существует небесный порядок, в котором все уравновешено. Мы — его часть, субъект аватаров перемен.

— Я тебя не понимаю.

— Посмотри на себя.

— Смотрю и не вижу ничего такого, — вдруг она вспомнила об отце. — Ты знаешь, папа тебя ищет!

— Не бойся. Он найдет меня. И мы вернемся к тебе.

— Тебя найдет он?

— Да, он.

— И вы вернетесь?

— Дай будущему прийти, его не надо ни торопить, ни искать.

— Ну пожалуйста, скажи мне, когда?

— Когда наступит час.

На сердце у нее накопилось столько вопросов, что она даже не знала, с чего начать.

— Говорят, что ты не из этого мира.

Мать села, поджав под себя ноги. Они находились на самом верху самой высокой горы. Было жарко — на небе сияли девять разноцветных солнц.

— Мы принадлежим к очень далекой цивилизации, настолько далекой, что это нельзя представить в привычных понятиях. Здесь люди измеряют космические расстояния в световых годах. Мы же — в энергетических ядрах. Мы очень дальние соседи. И наша цивилизация достигла развития намного раньше. Но мы — из этого мира, потому что на самом деле существует только один мир — бесконечность. Мы все родились от Большого взрыва.

— Как вы попали сюда?

— Тысячелетия назад мы заселили Землю, сочтя благоразумным не оставлять явных следов внеземного происхождения человечества. Это был первый слепок с нас. Мы никого не завоевывали, поскольку эта прекрасная планета была необитаемой. Род человеческий — наше детище. Но, увы, мы тоже не избавлены от ошибок, и какое-то время были полностью поглощены своими внутренними проблемами. А время у нас тоже совсем не такое, как у вас. И когда обстоятельства позволили нам вновь заняться не только самими собой, оказалось, что ваше развитие пошло собственным путем. Не лучшим и не самым желательным, но самостоятельным. Мы ни в коем случае не намеревались экспериментировать с вами, напротив — хотели, чтобы вы были продолжением нас. Но, к сожалению…

— Мы пошли неверным путем?