2012. Загадка майя - Жорди Сьерра-и-Фабра

Наконец они сели обедать.

Джоа подумала о Давиде, о том, как он там один, как провел свой первый день в Боланьосе, и поняла, что скучает по нему.

Возможно ли, что рядом с ним она чувствовала себя увереннее? Она?!

Лишь после обеда, проводив всех гостей, они наконец остались одни. Вышли из хижины и устроились на пороге.

Видя ее волнение, разговор начала бабушка.

— Что ты хочешь знать?

— Все.

— Есть вопросы, на которые нет ответов, и есть ответы, к которым не подобрать правильного вопроса.

— Почему ты не расскажешь сначала о том, как к тебе попала мама?

— Великая Буря принесла ее мне. — Лицо у нее просветлело. — Это было самое мое заветное желание, единственное, о чем я день за днем и ночь за ночью упорно молила духов, а уж после смерти твоего деда — и подавно. В тот день, когда я ее нашла, я пошла искать ее.

— Ты ходила искать ее?

— Я услышала ее голос, он доносился издалека. Буря, подобной которой не было ни до, ни после, разрывала небо и нещадно секла землю. Пронзительно выл ветер, подгоняя стонущие тучи, воинственно сверкали молнии и гремели громы, оглушительно ревели горные потоки, прорезая скалы в неукротимом беге к низинам. Но жизнь сильнее стихии. Среди всего этого светопреставления я услышала ее, как сейчас слышу тебя. Я вышла из дома и побрела на ее голос. Когда наконец добралась туда и склонилась над ней, она мне улыбнулась, и все.

— Я всегда думала, что ее кто-то подкинул.

— Я украдкой принесла ребенка сюда и никому ничего не говорила, пока не почувствовала, что он стал моим по праву сердца. Уже никто не мог отнять у меня мою девочку. Мы — уичолы и живем по своим собственным законам. Но твоя мама — полная тайна. Она не родилась в бурю — она рождена бурей. Поэтому я и нарекла ее Дочерью Молнии. В ее присутствии становилось светлее, словно в лучах горнего света, когда молния, прорезав небо, разгоняет стаи темных туч. — Бабушка перевела свои усталые, светившиеся добротой глаза на внучку, и заключила: — Нет, Акоуа, ее не подкинули. Никто не мог подкинуть ее в горах. И никто не остался бы в живых, застигни его там та страшная буря. Она пришла с неба.

Пришла с неба.

— Что было дальше, когда она росла?

— Она была необыкновенная. Всегда, с раннего детства. Быстро училась всему. Говорить и ходить начала раньше, чем обычные дети. А потом у нее стали проявляться особые знания и умения. Она говорила с животными…

— Говорила?

— Они ее понимали. Однажды, в семь лет, когда она спала, рядом сел орел. Меня охватил ужас. Я запустила в него камнем, но орел не двинулся с места, только посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, что второй раз у меня рука не поднялась. Прошел час, может — чуть больше, Каэуака проснулась. Открыла глазки и увидела возле себя орла, но не испугалась, а сказала что-то, чего я раньше никогда не слышала, и орел взмыл ввысь и потерялся в просторах неба.

— А что это доказывает?

— Ты приехала из-за тридевяти земель, Акоуа, — покачала головой бабушка. — Ты принадлежишь к двум мирам, но сейчас в тебе преобладает тот мир.

— Я хочу знать, кто я.

— Придет момент, и ты узнаешь.

— Я не могу ждать! Я должна найти папу! Он искал ее!

— Она здесь, — бабушка приложила палец к ее лбу.

— Нет, — запротестовала Джоа. — Ты живешь в мире духов, а мне нужна реальность.

— Есть точка, где все сходится.

— Что за точка?

— Ты сама можешь пойти туда.

— Ты имеешь в виду… принять… что-нибудь такое? — произнести слово «наркотик» у нее не повернулся язык.

— В западном мире наркотики — это извращение. А для нас — ключ к действительности, связь со скрытым нижним миром.

Она не могла поверить этому, и тем не менее…

Связь.

Не было ли это тем, что она искала?

Она закрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок.

— Мама обладала каким-нибудь особым даром?

— Да.

— Каким именно?

— Она исцеляла голосом, руками, взглядом.

— Исцеляла?

— Да, — кивнула бабушка.

— Позавчера я взглядом предотвратила смертельный выстрел — отвела в сторону оружие. И только потому, что почувствовала, что мной овладела ярость против того, кто собирался стрелять.

— Ярость — это беспорядок. Ты можешь делать то же самое без нее, достаточно научиться управлять своей энергией. Твой мозг обладает способностями, которые проистекают от звезд.

— Не может быть…

— Каэуака могла видеть — не смотря, осязать — не касаясь, говорить — не произнося слов.

— Но это невозможно!

— Это — дар, а дары просто так не даются, — мягко продолжила бабушка. — У тебя благородное сердце — как и у нее. Ты не должна беспокоиться, что не такая, как остальные. Беспокоятся пусть те, у кого не хватает духа обрести собственную сущность за пределами своих человеческих потребностей. Дар — это еще не все. От того, как дар используется, он может служить добру или злу. — Твоя мама однажды ходила по воздуху.

— Это невозможно, — повторила Джоа.

— Она любила все живое, каждая тварь ей была мила. Как-то она чуть не наступила на змею. Она раздавила бы змею, либо та бы ее укусила. Все решали мгновения. Змея уже разверзла свою пасть, на острие зубов выступил смертоносный яд. Каэуака перед лицом смерти — своей собственной или змеи — оторвалась от земли, сделала три шага по воздуху и вновь опустилась на тропинку. Это выглядело очень красиво. Все — тут, Акоуа. — Бабушка опять коснулась пальцами правой руки ее лба.

Джоа задумалась.

— Что было на маме, когда ты ее нашла? — внезапно пришел ей в голову вопрос.

— Ничего. Она лежала на земле голышом, но в руке у нее была одна вещь.

— Какая?

Бабушка поднялась. Вошла в хижину и тут же вернулась. И дала ей небольшой камень — овальный кристалл красного цвета. Он не походил ни на один из существующих в природе минералов и, кроме того, был совершенно невесомым.

— Что это?

— Мы так и не смогли узнать.

— Можно я?..

— Да. — Бабушка не возражала, чтобы Джоа оставила его у себя.

Девушка сжала кристалл в правой руке. И хотя он находился в кулаке, казалось, что его там нет, будто от соприкосновения с пальцами он растаял, испарился. Чтобы убедиться, что кристалл никуда не делся, она раскрыла ладонь.

Никогда раньше ей не доводилось видеть такого насыщенного красного цвета.

Ей вдруг страшно захотелось заплакать.

Но тут бабушка произнесла:

— А теперь, Акоуа, скажи мне, хочешь ли ты поговорить с матерью? Ведь ты приехала за этим, правда?

27