Стражи Хейвена - Саймон Грин

— Из этого с очевидностью следует, что колдун как-то замешан в убийстве, — заключил Хок. — Он может даже оказаться убийцей.

— Тогда зачем нож? — напомнила Фишер.

— Ложный след? — пожал плечами ее супруг.

— Многие пальцы указывали на Магуса, — согласился Чанс. — Особенно когда его нет поблизости. Он очень могущественная фигура при дворе. Но Верховный маг никогда не проявлял никакого интереса к политике. Он не стремился к политическому влиянию. В настоящее время Магус является главным защитником королевы и ее юного отпрыска. Наряду с сэром Вивианом, верховным главнокомандующим гвардией замка. Оба пристально следят друг за другом. Магус с Вивианом никогда не нравились друг другу. Полное отсутствие взаимного доверия.

— Я помню сэра Вивиана, — произнес Хок с холодком. — В то время он был лордом. И предателем. Замышлял убить моего отца…

— Никогда не слышал ни о чем подобном! — Чанса, без сомнения, поразило подобное известие. — В легенде говорится, что сэр Вивиан отказался от титула лорда и отправился сражаться вместе с народом. Защищать крестьян во время долгой ночи. Король Харальд посвятил его в рыцари по возвращении в замок после войны.

— Не стоит верить всему, что говорится в легендах, — сказала Фишер. — На протяжении долгой ночи произошло много всякого, о чем было известно только узкому кругу. Вивиан замышлял убить короля, когда полагал, что так велит ему долг. Кто знает, не попытался ли он то же самое проделать с новым королем?

Чанс медленно покачал головой:

— Ушам своим не верю. Сэр Вивиан один из величайших героев в Лесном королевстве. На него смотрят снизу вверх, его уважают все до единого. Всем известна легенда о братьях Хеллстром. Вивиан и Гавейн отстояли Алую башню. За это они и получили звание рыцарей, а позже король сделал Вивиана лордом. Как мог такой человек оказаться предателем?

— Ты удивишься, когда узнаешь, на какие поступки порой толкает человека необходимость, — устало улыбнулся Хок. — Но ты прав. У того Вивиана, которого я помню, больше причин защищать Харальда, чем у других. Расскажи мне о королеве Фелиции. Похоже, Изабель не слишком высокого мнения о ней. Какой тебе видится ее позиция?

Посланник заколебался, осторожно подбирал слова.

— Она была на свой лад привязана к королю Харальду. Несмотря на все их ссоры, против любой внешней угрозы они всегда вставали вместе. Если бы ее величество желала смерти мужа… У нее и раньше имелось предостаточно возможностей. Зная Фелицию, думаю, ей бы не составило труда представить все как несчастный случай.

— Но в данный момент именно она правит Лесным королевством, — возразила Фишер. — От имени Стефена. Королева монарх по всему, кроме названия.

— Власть регента строго ограничена, — ответил Чанс. — Если достаточное количество партий объединится, они могут сместить ее и заменить другим регентом. До сих пор, правда, партии слишком заняты междоусобной борьбой, но…

— Кто поддерживает королеву? — перебил Хок.

— Сэр Вивиан поклялся защищать ее честью и кровью. Смерть короля он воспринял как личный позор, поскольку не смог его уберечь. И еще существует Магус. — Посланник нахмурился. — Вот так обстоят дела. У всех имеются собственные цели и амбиции. У королевы несносный характер. Ее скорее уважают, нежели любят.

— Охотно верю, — фыркнула Фишер.

— Большинство тех, кто в настоящее время принимает ее как регента или, по крайней мере, открыто не выступают против, руководствуются лояльностью по отношению к юному принцу — будущему монарху. Но и его высочество — не в полной безопасности. При дворе достаточно много группировок, и некоторые из них исключительно экстремального толка. Такие отчаянно стремятся обернуть ситуацию себе на пользу. Наиболее откровенно действует герцог Арлик из Герцогства под горой. В настоящее время он гостит в Лесном замке вместе с немногочисленным отрядом. Привести с собой большую свиту он не рискнул, поскольку это могли расценить как вторжение, но все прекрасно понимают: ему не составит труда вызвать подкрепление в любой момент. Официально герцог явился, дабы предоставить поддержку и утешение своей убитой горем дочери. Кстати, она не особенно горюет. По крайней мере, на людях.

— Про утешение можете забыть, — мрачно заметила Фишер. — Мой папенька никогда не заботился ни о ком, кроме себя. Он всегда был лишь хладнокровным политиканом и если чем и занимался, то бесконечными интригами. Для него собственные дети — лишь пешки в честолюбивых замыслах. Отец пережил четырех жен, и ни по одной из них никогда не скучал, хотя они оставили ему девять дочерей. Фишер холодно улыбнулась. Но он сам вырыл себе яму. Дочерей он расценивал исключительно как собственность, которую можно сплавить замуж в обмен на власть и влияние за пределами Герцогства под горой. Папенька всегда хотел стать больше чем просто герцогом. Но при отсутствии сыновей, которые помешали бы нам развернуться, мы, дочери, росли сами по себе. И все до одной научились у дражайшего родителя быть такими же, как он. Правда, в моем случае он посмеялся последним, когда подписал мой смертный приговор. — Она выплевывала слова, дрожа от гнева. Хок тихонько положил ей руку на плечо, но бывшая принцесса едва заметила этот жест, погрузившись в горькие воспоминания.

— Как бы то ни было, — неловко произнес Чанс, — он ясно дал понять, что вновь желает видеть Лес и Горы единым королевством. Словно в стародавние времена, еще до того как первый герцог Старлайт поднял мятеж и сделал Герцогство отдельной страной. А если Стефен станет королем, то сможет по закону претендовать на оба престола, поскольку у герцога нет сыновей и некому наследовать его трон. Разумеется, это лишняя причина тому, что немалое число людей предпочли бы видеть его высочество мертвым уже сейчас. Основные политические партии…

— На твоем месте я бы заказал еще выпить, — перебил Чаппи, снова перевернувшийся на спину. — Похоже, рассказ займет некоторое время.

— На самом деле все вовсе не так сложно, — заторопился посланник. — Просто Трещина впервые открыла доступ в Лесное королевство всевозможным новым философским учениям, политическим и религиозным доктринам. В частности, воображение многих захватили идеи демократии и конституционной монархии. Демократы вообще имели бы все шансы стать партией подавляющего большинства, если бы тотчас не разбились на десятки мелких, постоянно ссорящихся группировок. И у каждой — собственные догмы-догмищи и цели-целищи. Перечисляю их по очереди. Мы имеем: сэра Вивиана, сторонника медленных, осторожных перемен и реформ; ландграфа сэра Роберта Хока, которому нужен марионеточный монарх и выборный парламент; и Шамана — этот ратует за политику искупления и насильственное смещение нынешних власть предержащих. Единственное, в чем они сходятся, — все трое не желают видеть регентом королеву Фелицию.