Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

— Какой другой стае?

— Они, должно быть, разделились... — встрял Болдх. Нибулус уже ковылял к лошади Паулуса, подхватив по дороге меч.

— Поехали все вместе, нас ждёт работа! Эппа, захватишь с собой Лесовика, как только он придёт в себя. Пукулус, бросай валять дурака и тащи сюда свою задницу!

Но сейчас Паулус никуда не мог пойти. Его единственный глаз стал стремительно опухать, — плохо дело...

Оставив Эппу, Лесовика и Паулуса, остальные рысью пустились навстречу второй стае. Завидев волков, Нибулус, не раздумывая, двинулся на них. Оставшиеся без леукроты, волки уже не казались такими смелыми и, завидев мчащегося на них разгневанного воина, поспешили убраться. Последние два дня сложились для них не лучшим образом, хищники были уже достаточно напуганы.

— Ха! — прокричал Нибулус, натягивая вожжи. Он посмотрел на спутников, словно говоря: «Смотрите, как я силён».

Поначалу они боялись увидеть худшее: разорванного на части Мафусаила в луже крови. Но внимательно осмотревшись, поняли, что ничего подобного нет. Может быть, всадник с лошадью рухнули в пропасть? Или Мафусаилу удалось как-то забраться наверх, где волки не могли его достать? Они продолжали искать, постоянно зовя его.

Окрик Финвольда остановил поиски. Жрец внимательно рассматривал скалу, тревожно хмуря брови. Тёмная узкая щель рассекала склон, образуя длинный коридор в глубь горы. Оттуда тянуло влагой и... злом. Когда остальные собрались рядом с Финвольдом, тот приложил палец к губам, призывая молчать.

— Прислушайтесь, — тихо сказал он. — Слышите?

Все напрягли слух. Слабый, но постепенно нарастающий шум, похожий на стук копыт, эхом разнесся во тьме, словно призрак скачущей лошади рвался наружу из тех времён, которые лучше бы не вспоминать. Потом жуткое дыхание расщелины донесло до них испуганное ржание.

Белун не останавливался. Скудные и обманчивые лучи света, проникающие сверху, едва обозначали очертания скал.

Испуганный, растерянный конь никогда не испытывал подобного одиночества, никогда прежде так не хотел почувствовать уверенные руки хозяина. Куда исчезло неизменное тепло безопасности?

Тревожно фыркнув, Белун всмотрелся во тьму. Вокруг него что-то двигалось. Сотканное из холодного вихрящегося тумана, оно обволакивало паутиной страха. Отвратительное, злобное, опасное нечто, которое жаждало заполучить не его, а хозяина.

Как бы Белун хотел, чтобы хозяин проснулся!

Но Мафусаил уже проснулся, хотя и не осознавал этого.

Всего несколько мгновений назад измученное сознание вернулось из забытья, чтобы погрузиться в иной мир. Мафусаилу снились несущиеся в припрыжку огромные адские чёрные псы; их белые клыки сверкали, а оскаленные пасти изрыгали пламя.

Какие жуткие глаза!

Собаки преследовали, а он спасался, убегая через лабиринт скал, вдруг обернувшихся страшными лицами спутников, которые злобно в него плевались. Там был Финвольд, завернувшийся в кожистые крылья летучей мыши; яростный стонущий ветер развевал тёмные волосы, а чёрные глаза пронзали насквозь. Эппа явился перед ним скелетом, обтянутым желтоватой кожей, — ужасным мертвецом, умершим много лет назад. Реднар стал маленьким бесёнком, вооруженным острыми сверкающими ножами, с которых сочилась его, Мафусаила, кровь. Лесовик, рычащий вервольф, жуткое порождение ночной тьмы, готов был наброситься на него и вырвать сердце из грудной клетки. Паулус сыпал ругательствами, буквально плавясь от ярости. И даже старый друг Нибулус превратился в каменного великана, облачённого в ржавое железо, и теперь тянул к нему огромные руки, а его когтистые пальцы судорожно подёргивались от предвкушения.

Вскоре южанин увидел Болдха, который посмотрел на него и зло улыбнулся. Потом странник обернулся и поманил какую-то фигуру, вставшую теперь перед Мафусаилом.

Зилвафлоза уставился на подошедшего. Фигура мерцала, подобно призрачной пелене, и южанин смотрел сквозь неё. Он умоляюще взглянул на Болдха, но тот уже испарился. Осталась только неясная фигура прямо перед ним. Когда существо скинуло капюшон, у Мафусаила перехватило дыхание. У призрака было его лицо.

— Мафусаил Зилвафлоза... — Слова гулко отдавались, словно звон погребального колокола. — Я — Отчаяние. Я — твоя смерть.

Тут южанин вздрогнул и проснулся. Он лежал на чём-то тёплом и знакомом. Может, в кровати? Да, скорее всего, потому что вокруг так темно...

Но нет, он не мог окончательно проснуться. Ведь ему по-прежнему кажется, что он скачет верхом на Белуне в глубь узкой каменной расщелины... и почему здесь так... ужасно? Так похоже на сон?

Нет, он наверняка ещё спит.

Мафусаил проснулся, но не до конца. Ему чудилось, что он всё ещё в ловушке ночного кошмара. Если бы он осознал реальность происходящего, то смог бы остановиться и направить своего коня назад, на поиски остальных.

Вместо этого южанин прилёг на шею скачущего Белуна и стал ждать, пока кошмар себя исчерпает.

И он исчерпал, до самого конца.

Звуки, разносимые отравленным воздухом расщелины, были наполовину реальными, наполовину воображаемыми. Они походили на голоса мёртвых, голоса из прошлого, наполненные взлелеянной за века ненавистью. Мафусаил не поднимал головы, пытаясь набраться мужества — ночь скоро закончится, и он очнётся от этого зловещего забытья.

И всё же голоса казались такими реальными, что Мафусаил наконец решил оглядеться. Мокрые скользкие скалы смотрели на него злобными оскаленными мордами. Скудные ростки едва колыхались на ветру, словно борода мертвеца. А белёсые пятна покрытой слизью каменистой поверхности, проглядывавшие сквозь слои мха, напоминали кости изуродованных воинов.

Густой туман наползал откуда-то снизу, где заканчивалась дорога. Вытекая из сгустка теней, он приближался к Мафусаилу воплощением древнейшего ужаса и вот уже затянул путника в безысходную пучину забытья.

О, если бы на этом всё закончилось!

Мафусаил чувствовал, как на него несётся волна тьмы. Что-то там внизу ждало его, затаившись, как злобный раздувшийся паук.

Но воин не мог повернуть назад, хотя знал, что оно не выпустит своей жертвы.

Внизу притаилась Смерть...

Тут, несмотря на парализовавший все чувства страх, Мафусаил понял, что он выехал из расщелины на открытое пространство. Его конь наконец остановился, словно не мог скакать дальше. Холод окутал всадника сырым саваном.

Мафусаил огляделся. Со всех сторон его обступали высоченные чёрные скалы, оплетённые паутиной и сочащиеся влагой. Слева, всего в нескольких дюймах, земля исчезала, зияя огромной пропастью. Смахнув собравшиеся на ресницах капли, Мафусаил заглянул в пропасть.

Именно оттуда поднимался туман. Он увидел, как тот клубится и, омывая путника с обеих сторон, устремляется по расщелине наверх, во внешний мир. Кроме этого южанин ничего не мог разглядеть, потому что проникающие сюда скудные солнечные лучи тотчас поглощала тьма.

Внезапный озноб охватил Мафусаила. Происходящее больше не походило на сон. В голову начали прокрадываться мысли о том, что всё это реально.

Он наклонился и напряжённо вслушался. Там внизу было что-то ещё. Из глубины раздавались странные звуки. Они напоминали хор печальных голосов, поющих погребальную песнь — возможно, песнь по себе, Затерянным. Минуя слух, песнь отдавалась в голове, проникая в душу. К собственному удивлению, Мафусаил понял, что рыдает. Что там внизу?

Тут у него перехватило дыхание: — это точно не сон. Он действительно тут, а его спутников нигде не видно. Он даже не знал, как давно от них оторвался. Одиночество накрыло Мафусаила с головой. Он и представить себе не мог, что такое возможно: будто остался один на краю вселенной, откуда не видно даже звёзд. А песнь Затерянных продолжала звенеть.

Вдруг всё изменилось. Печаль и страдание в голосах сменились чудовищной злобой. Что-то там внизу, явно чуждое этому миру, жаждало заполучить его, украсть разум. Южанин ощущал, как оно, окутанное туманом, поднимается за ним. Паника охватила воина, но он всё равно не мог пошевелиться. Белун тоже почувствовал приближение зла и стал в ужасе топтаться на краю пропасти.

Потом раздался крик — безумный истошный вопль демонического зла, от которого кровь стыла в жилах.

Вопль Отчаяния.

Белун испуганно заржал в ответ и встал на дыбы. Мафусаил слетел с коня, истошно закричав. Колотя по воздуху руками, он нырнул во тьму пропасти, и та поглотила его.

Ставший ненужным конь смог умчаться прочь, охваченный безумием. В его ушах эхом звучал последний крик Мафусаила.

Когда им наконец удалось успокоить испуганное животное, Болдх вместе с остальными, не тратя времени даром, вошёл в расщелину. Белуна затащить внутрь было невозможно, поэтому он остался переминаться снаружи.