Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

Тут ночь стала ещё темней и ужасней: огромное горбатое чудовище ворвалось в пещеру. Его пятнистая шкура, покрытая личинками, клочьями свисала с гниющей плоти, а в глазах горел огонь преисподней. Именно Паулуса, осаждённого огромным волком, выбрал себе в жертвы этот ужас ночи. Отшвырнув в сторону волка, он набросился на лежащего наёмника, широко открыв пасть. Невероятно, но Паулус не испугался и, казалось, воспринял всё как должное. Мёртвой хваткой стиснув горло чудовища, наховианец удерживал щёлкающие челюсти, одновременно молотя ногами по животу твари.

Из трёх воинов только Мафусаилу приходилось туго. Два волка прижали его к земле, не давая подняться.

Эппа и Финвольд стояли бок о бок, отбиваясь от врагов, частично скрытые проходом, ведущим во вторую пещеру. Финвольд уже обагрил свой меч кровью волка. Старый жрец бил по темени напавшую на него тварь Вороньим Клювом — заострённым посохом. Ему явно приходилось иметь дело с дикими животными; отброшенный назад плащ оголил худые жилистые руки. Неожиданно для всех жрец оказался не таким уж хилым.

Лесовик скакал как сумасшедший и размахивал над головой руками, его волосы развевались в воздухе. Он напевал и выкрикивал, улюлюкал и насвистывал, судорожно дёргаясь, будто одержимый демоном. Волки бросались на сумасшедшего колдуна, но прямо перед ним останавливались, щёлкали челюстями, рычали и испуганно скулили, потому что не могли преодолеть странные чары.

Множество тварей запрыгивало в пещеру, и ещё больше истошно выло снаружи. Ситуация становилась отчаянной, а Мафусаилу пришлось хуже всех. Его шея, руки и грудь были разодраны; превратившаяся в клочья рубаха пропиталась кровью, южанин слабел на глазах и кричал от страха.

Болдху теперь тоже было нелегко: на него напали три волка. То кидаясь вперед, то кружа, они ждали, когда он устанет, и его оборона даст брешь. Прижавшись спиной к стене, странник становился слабее с каждой минутой.

Только Паулус казался по-прежнему спокойным и уверенным. Он медленно душил чудовище, всё так же лёжа на земле, а то пучило глаза, булькало и тщетно скребло когтями. Монстр не мог освободиться, к тому же своей тушей защищал наховианца от нападения волков.

Гэп не мог пошевелиться от страха. Его спутники сошлись в смертельной схватке, а он был способен только съёжиться и наблюдать, как их рвут на куски...

И тогда он останется один.

Последняя мысль заставила юношу действовать. Его рука нащупала рукоять метательного ножа. Цепляясь за ростки храбрости, оруженосец выдернул нож и нацелил его на ближайшего волка. Собрав всю ярость, на которую он был способен, оруженосец кинул...

Юноша много тренировался прежде, и смертельный клинок вошёл в плечо напавшего на Мафусаила волка.

Заревев от ярости и боли, волк отпрыгнул от окровавленного южанина, нашёл взглядом испуганного Гэпа и с рыком, полным ненависти, бросился на него.

Оруженосец выхватил короткий меч и выставил перед собой, даже не понимая, что делает. Глубокий протяжный вопль исторгся из горла твари, когда юноша проткнул ей брюхо. Волк вместе с юношей упал на землю, потом безжизненно с него свалился — клинок вошёл по самую рукоять.

Гэп в немом удивлении смотрел на еще содрогающуюся тварь. Первая победа!

Тут что-то взревело, словно завыл чудовищный ветер, и слепящая вспышка золотисто-красного света разорвала ночную тьму.

Огромная стена огня выросла на том месте, где раньше были разложены стопки хвороста. Раскалённое добела пламя полыхало, став непроходимой преградой. Все как один обернулись, в ужасе глядя на огонь.

Все, за исключением Финвольда, глаза которого сияли не менее яростно, чем пламя, разожженное его чарами.

Волки испугались. Они перестали нападать и начали метаться по пещере, яростно клацая зубами на мужчин, на пламя, которое их здесь удерживало, и даже друг на друга. Паулус на миг ослабил хватку, и монстр тут же освободился.

Охотники теперь стали дичью, преследуемой людьми. Паулус, чьё обезображенное лицо пылало жаждой крови, не тратя времени, выхватил чёрный меч и напал на двух испуганных волков, что были ближе всего...

Нибулус, последовав примеру наховианца, рубанул последнего волка, терзающего Мафусаила, да так сильно, что с треском переломил ему позвоночник. Болдх успешно справился со своими тремя противниками: отрубив голову одному, он так испугал остальных, что они рванули прочь прямо через огонь и умчались, скуля, в ночь.

Оставшиеся волки последовали за ними, у них не было иного выбора. Даже их задыхающемуся вожаку удалось собраться с силами и пройти сквозь стену огня.

Рёв боли и ярости наполнил ночь, эхом отражаясь в лощинах и расщелинах Синих гор. Обезумев, волки удирали вниз по тропе. Некоторые из них срывались в пропасть, объятые огнём, напоминая падающие с неба звёзды.

Ещё несколько минут в пещере царила полная неразбериха. Неожиданное нападение ввергло всех в шок, а Мафусаила почти лишило сознания. Проснуться от столь яростного нападения — что может быть хуже? Загадочные чары одного из них отчего-то потрясли ещё больше. Странный взгляд, со смесью печали и тоски по прошлому, засветился в глазах взлохмаченного Финвольда. Он снова был в Кваладмире, запах знакомых препаратов едва не щекотал ему нос. Прошло некоторое время, прежде чем он очнулся.

Все были потрясены, но быстро пришли в себя. Никто не стал возражать Нибулусу, принявшемуся отдавать приказы. Паулус быстро соорудил стену из хвороста у входа в пещеру на случай нового нападения. Болдх заступил на дежурство снаружи; и он больше подходил для этого, чем юноша, удравший в самый дальний угол, чтобы «позаботиться о лошадях». Если бы он не убил одного из нападавших на Мафусаила волков и, возможно, тем самым не спас бы южанину жизнь, Нибулус выбросил бы его из пещеры следом за мёртвыми тварями. Оруженосец поспешил убраться подальше от всех.

А зря, если бы он посмел взглянуть на господина, то увидел бы некоторое уважение в его глазах. В конце концов, Гэп убил своего первого врага. Но Нибулус не позволит ему так легко отделаться. Оруженосец их серьёзно подвёл, и ему придётся приложить все усилия, чтобы заслужить настоящее уважение. Только так ведут себя настоящие пеладаны.

Сначала надо было заняться Мафусаилом. Из всей команды только он был серьёзно ранен. Эппа и Лесовик тут же промыли его рваные раны и наложили швы и повязки, пока южанин лежал, прикрыв глаза и стиснув зубы. После Эппа распростёр над ранами руки. Слабый свет заструился от его ладоней, Мафусаил облегчённо вздохнул и провалился в сон.

— Может, тебе стоит временами учиться делать так, Финвольд, — разгневанно сказал старый жрец, — а не баловаться пламенем. Я думал, ты перерос всё это двенадцать лет назад. Предупреждаю, так неправильно, особенно для последователей Куны. Ты играешь с огнём, и однажды огонь поиграет тобой...

Финвольд отмахнулся от слов Эппы. Некоторые спутники отшатнулись — вдруг с пальцев жреца сорвутся ещё какие-нибудь чары. Финвольд усмехнулся, но ничего не сказал в ответ. Он лишь значительно посмотрел на Болдха, словно говоря: «Помни! Мы не уйдём далеко, только исцеляя на пути к Дроглиру».

Никто не заметил облачённых в плащи наблюдателей.

По другую сторону лощины стояли они, облачённые в серое, и лишь один был в шкуре яка. Вокруг бушевал ветер, яростно трепал непроницаемые плащи и танцевал, воя и стеная. Молчаливые и неподвижные, они не сводили глаз с пещеры и её обитателей. И даже если кто-нибудь оказался бы поблизости, то их всё равно бы не заметил — потому что они были частью ночи, неосязаемые и неуловимые. Только глаза одетого в шкуру яка светились ярко-красным светом.

Он обернулся к стоящим рядом с ним силуэтам, своим безмолвием и спокойствием похожим на камни.

— Восемь недель с начала игры, господин, — наконец раздался голос, с лёгкостью перекрывший вой ветра. — Уже два месяца, как фигуры пришли в движение.

— Да, восемь недель, — ответил Красноглазый. — Восемь недель, восемь месяцев, восемь лет... Не важно, как давно началась игра. Важно, что будет с ними в конце. Сделанные сейчас ошибки могут послужить хорошим уроком на будущее.

— Но именно сначала закладывается верное направление. Ты же слышал: реку нельзя повернуть вспять.

— У реки нет выбора, куда течь. Болдх — человек дороги, он волен повернуть в любую сторону, если пожелает.

Фигуры в плащах не шелохнулись.

— Ради тебя же надеемся, что так. До сих пор он не пошёл по уготованному тобой пути.

— Его увели в сторону, — пылко возразил Красноглазый. — Вмешались иные силы, которых я не предвидел!

Из-под капюшона раздалось шипение, похожее на смех.

— Ты говоришь о колдуне? — проскрипел голос. — Верно, в игру вступает раздор, это предсказуемо. И что решил Болдх? Посланник Эрсы, вооружённый видениями, толкает странника к Духу Земли, и семена дают всходы в душе Болдха. Твой человек начинает задумываться: уж не орудие ли он Эрсы. И посмотри, видения ещё даже не начались!