Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме - Александр Терентьев

В конце 2011 года США договорились с Австралией о размещении на севере страны крупнейшего со времен Второй мировой войны американского воинского контингента и получили согласие Сингапура на использование военно-морской базы Чанги. Соединенные Штаты дали понять, что намерены сохранить свою гегемонию не только в Тихом, но и Индийском океане. Они усилили пятый и седьмой флот, базирующиеся в «китайском подбрюшье», и укрепили военно-морскую базу на острове Диего-Гарсия. Что особенно символично, вооружения и оборудование на этот остров поступали из Европы: с закрывающихся американских военных баз, расположенных на территории Германии и Италии.

Разместив войска на Филиппинах, в Австралии и на Сингапуре, американцы получили возможность в любой момент перекрыть важнейшую для КНР транспортную артерию – Малаккский пролив, через который проходит 85 процентов нефти, идущей в Китай из Африки и с Ближнего Востока. В связи с этим многие вспоминали о нефтяной блокаде Японии, которая предшествовала нападению на Перл Харбор в 1941 году. «Ежегодно через Малаккский пролив проходит 50 тысяч кораблей, на которые приходится четверть всего морского товарооборота, – говорил китайский политолог Чен Шаофэн. – И понимая, какую роль он играет для КНР, американцы вместе со своими союзниками легко могут закупорить его»[292]. Неспроста в июне 2011 года США провели в акватории Малаккского пролива масштабные совместные учения с ВМС Филиппин, Сингапура, Малайзии, Таиланда, Индонезии и Брунея. Это ахиллесова пята Китая, и, понимая это, председатель КНР Ху Цзиньтао давно уже провозгласил выход из «малаккского тупика» важнейшей государственной задачей.

Для ее решения в Пекине была разработана стратегия «нить жемчужин», которая предполагает создание вереницы портов и военных баз КНР в дружественных странах на северном побережье Индийского океана (Мьянма, Бангладеш, Мальдивы, Шри-Ланка, Пакистан, Иран). «Благодаря этой волшебной нити, – отмечал Шаофэн, – китайские корабли получат возможность выходить в океан, минуя Малаккский пролив. Она поможет Пекину установить контроль над Южно-Китайским морем и укрепить свои позиции в Бенгальском заливе»[293].

Важное место в цепи «жемчужин» отводилось портам Мьянмы. Правящая в этой стране военная хунта во главе с генералом Тейн Сейном считала Китай своим политическим союзником и была чрезвычайно признательна ему за поддержку в противостоянии с западными демократизаторами, которые в 2007 году грозились ввести санкции против «азиатской тирании». На принадлежащих Мьянме островах Коко китайцы разместили радар, позволяющий им следить за судоходством в Малаккском проливе. Они модернизировали мьянмские аэропорты Мандалая и Пегу и построили военные базы в Ситуэ, Кьокпьу Хангьи, Мергуи и Задеджи. «Порты в Мьянме, – писал журнал The Foreign Policy, – позволяют КНР миновать многочисленные индийские острова, расположенные в Бенгальском заливе, которые могут быть использованы в качестве железной цепи, блокирующей Малаккский пролив»[294].

Кроме того, китайцы начали строить порт Читтагонг в Бангладеш, военно-морскую базу Марао на Мальдивских островах (по словам экспертов, в будущем она позволит КНР контролировать действия индийского флота) и порт Хамбантот на Шри-Ланке. Но самой ценной «жемчужиной» эксперты провозгласили порт Гвадар на западном побережье Пакистана. Это главный наблюдательный пункт китайских ВМС, позволяющий им следить за действиями американского флота в Персидском заливе и индийского – в Аравийском море.

Таким образом, Пекин делал все возможное, чтобы отстоять свои преимущественные права в Восточной и Юго-Восточной Азии. Однако это явно не состыковывалась с западной концепцией сдерживания. И то, что китайцы считали вынужденной оборонительной мерой, на Западе могли трактовать как акт агрессии. И, наоборот, попытки Соединенных Штатов «сдержать» Китай, в Пекине многие воспринимали как желание «варваров» зажать Поднебесную в тиски.

Неслучайно в КНР так болезненно прореагировали на переговоры американцев с филиппинскими военными. Англоязычная китайская газета The Global Times поставила даже Маниле ультиматум: «Шаг вперед в военном сотрудничестве с Америкой означает шаг назад в экономическом сближении с Китаем»[295]. Правительство КНР пригрозило ввести санкции против Филиппин, хотя такие методы давления в Поднебесной никогда не приветствовали. Кроме того, китайцы дали понять, что могут вынудить страны АСЕАН прервать экономические связи с Манилой.

Чтобы осадить «западных империалистов», Китай начал проявлять активность на «заднем дворе Америки». Гонконгский миллиардер Ли Ка Шин взял в аренду панамские порты Бильбао и Кристобаль, и на стол главы Пентагона тут же лег доклад «Китайский плацдарм в Панамском канале». Правда, эксперты уверяли, что такие геополитические игры не стоит воспринимать всерьез. Ведь для того чтобы оспорить океанскую гегемонию США, в первую очередь Китаю потребуется овладеть самой протяженной в мире островной грядой, в центре которой расположен остров Тайвань.

Еще со времен холодной войны американцы воспринимали этот остров как ключевой элемент своей оборонительной системы в Восточной Азии. Но китайские коммунисты уверяли, что рано или поздно им удастся восстановить на острове центральную власть. В пример приводилась маньчжурская династия Цин, которая начала править в Китае в 1644 году, Тайвань же подчинила себе лишь через полвека. И полтора года назад после заключения торговой сделки с Тайбэем у Пекина появились основания для оптимизма. Журналисты рассуждали о «бархатной реинтеграции большого Китая» и публиковали карикатуры, на которых большая панда соблазняет маленькую рожком мороженого. Политологи отмечали, что китайцы рассчитывают применить в случае с Тайванем успешно опробованную в Гонконге концепцию «одна страна – две системы», сделав Тайбэй финансово-экономическим центром «империи» и предоставив ему широкую автономию. Председатель Ху Цзиньтао призывал не жалеть для островитян «экономических пряников», что со временем позволит Китаю поглотить Тайвань и вырваться в Мировой океан. Многие называли это политическим завещанием Цзиньтао пятому поколению лидеров Компартии, которые придут ему на смену в 2012 году.

На посту председателя КНР Ху Цзиньтао сменит Си Цзиньпин, который в Америке считается очень подходящей фигурой. Цзиньпин зарекомендовал себя как сторонник радикальных экономических реформ и получил в Китае прозвище «финансовый бог». Бывший министр финансов США Генри Паулсон, который не раз вел с ним деловые переговоры, называл его «своим парнем». Как отмечал президент Института экономической стратегии Клайд Перестовиц, «новому поколению китайских лидеров предстоит полностью перестроить экономику КНР, перейдя от экстенсивного к интенсивному пути развития, отказавшись от экспортно-ориентированной модели в пользу модели, основанной на внутреннем потреблении. В результате китайцы перестанут покупать ценные бумаги и охотиться за инвесторами, а сосредоточатся на формировании внутреннего рынка. Это потребует нестандартных экономических решений, которые смогут принять лишь квалифицированные бизнес-управленцы, находящиеся на высших государственных постах»[296]. И не исключено, что эти бизнес-управленцы найдут общий язык с Вашингтоном. Однако даже симпатизирующие Обаме политологи признают, что его администрация «проморгала Восточную Азию», которая становится в последнее время осью мировой политики.

АФГАНСКИЙ КАПКАН

Придя к власти, Барак Обама объявил о том, что будет наращивать численность американского контингента в Афганистане. Любители исторических аналогий указывали на то, что два десятилетия назад Советский Союз также возглавил лидер-пацифист, который распорядился послать в Афганистан существенное подкрепление, призванное переломить ситуацию в затяжной военной кампании и добиться решающей победы Красной армии. Однако в итоге крупномасштабная операция на Среднем Востоке привела к падению советской империи, и Соединенные Штаты, которые переживают самый разрушительный финансовый кризис со времен Великой депрессии, вполне могут повторить ее судьбу.

Как отмечал профессор Гарварда Нил Фергюссон, «в Афганистане вы либо контролируете столицу, а все остальные регионы отдаете на откуп военным лордам, либо оказываетесь вовлеченными в крайне жестокую и, возможно, бесполезную войну на всей территории страны. Первая модель была характерна для британцев, вторая – для Советского Союза»[297]. Еще во время предвыборной кампании советник Обамы по внешней политике Збигнев Бжезинский предупреждал его об опасностях, которые таит в себе советская модель. Однако темнокожий сенатор упорно продолжал твердить, что увеличение воинского контингента в Афганистане является одним из его главных приоритетов. Свое мнение он не изменил и после победы на президентских выборах и буквально через несколько дней после инаугурации отправил главу Центрального командования вооруженных сил США Дэвида Петреуса в дипломатическое турне по странам Средней Азии, целью которого стало решение проблемы афганского транзита.