Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто… Ивлад?
Послышался шорох ткани, Ивлад поднялся со скамьи, и его тут же заключили в объятия.
– Нежата… – выдохнул он и так крепко стиснул сестру, что сам испугался. – Ох, прости.
– Дурачок, – шепнула Нежата и прижалась ещё сильнее.
Они простояли, обнявшись, несколько минут. Наконец Ивлад, чуть отстранившись, поцеловал сестру в обе щеки и сощурился, пытаясь разглядеть её лицо в темноте.
– Ты цел?
– Ты цела?
Они задали вопросы одновременно и одновременно же рассмеялись.
– Со мной всё в порядке. А тебя за что же сюда? Ты слышала что-то о девоптице? Как она?
Нежата взяла Ивлада за руки и стиснула тонкими пальцами.
– Я неугодна воеводе тем, что отказалась идти за него замуж. Про девоптицу не слышала, прости. Я была у Военега в тереме, не во дворце.
Ивлад тяжело вздохнул. Всё же очень хотелось бы убедиться, что с Литой не сделали ничего плохого, но и за Нежату он беспокоился.
– У Военега? Что он от тебя хотел?
– Ты не беспокойся. – Нежата быстро ткнулась лбом в грудь Ивлада. – Просто сидела в отведённых мне покоях. Раньше там жила его жена, но ты сам знаешь, что с ней случилось…
– Да уж. – Ивлада передёрнуло. Все знали, что Военег сам убил свою жену, мать Рагдая, – то ли за неверность, то ли за излишнюю ревнивость, и с тех пор её покои пустовали. – И каково там?
– Пусто и тоскливо. Военег надеялся, что я передумаю и соглашусь на его предложение. Но я же упрямая. Пускай этот бородатый боров ищет себе другую дурочку. Ну а что девоптица? Ты всё-таки добыл её? Расскажи!
Нежата присела на скамью и потянула Ивлада за руки, усаживая тоже. В её голосе было только нетерпение, никакого огорчения или злобы – будто царевну вовсе не волновало, что её заперли в темнице.
– Добыл. – Ивлад снова вздохнул. Что бы он ни сказал, ему придётся упомянуть Вьюгу – а что, если он не сумеет сдержаться и выскажет Нежате свою обиду? Ссориться с сестрой, когда они оба сидят в темнице, ему не хотелось.
– И какая она? Красивая?
Ивлад порадовался, что темнота скроет его румянец.
– Очень. Она хрупкая, но только с виду. Особенно когда становится девушкой…
– Ты видел обращение девоптицы? – Нежата ахнула. – Счастливец!
– Вовсе не счастливец. Я бы пожелал не видеть того, что не предназначено для моих глаз.
Нежата до боли впилась ногтями в кожу на ладони Ивлада.
– Ну а… ты сам управился? Или помогал кто?
Ивлад осторожно высвободил свою руку и, немного помедлив, ответил:
– Помогал.
– Вьюга?
Вот так запросто она перевела разговор на тему, которой Ивлад так боялся. Имя колдуна сорвалось с губ Нежаты быстро и легко, будто нетерпеливо каталось на языке и наконец-то освободилось.
– Да.
Нежата молчала, только шуршало платье, которое она непрестанно расправляла на коленях, – наверное, ждала, что Ивлад расскажет что-то о Вьюге, но царевич запнулся и закусил губу. Сквозь головную боль начинала пробиваться злость.
– Ивлад… Ты точно в порядке? Не хочешь мне чего-то сказать?
– Ты же не захотела сказать мне, – буркнул он, встал со скамьи и подошёл к окну. Сквозь щели между кусочками слюды задувал ветер – отец не тратил дорогое стекло на темницы, конюшни и псарни, а велел закрывать оконца слюдяными пластинками. Снаружи стемнело настолько, что совсем ничего нельзя было разглядеть.
– Что ты имеешь в виду? А-а. – Нежата замялась.
Ивлад стиснул зубы, чувствуя, как крепнет гнев.
– Он же верховный колдун. Стрейвинец. Как же так, Нежата? Отчего ты не могла сказать хотя бы… мне?
Голос дрогнул, и последнее слово получилось хриплым. Ивлад прижался лбом к холодной стене сбоку от окошка. Он одновременно и ждал объяснений Нежаты, и боялся их услышать.
– Ивлад, ты же сам понимаешь. Верховный колдун, стрейвинец – вот и весь ответ. – Сестра хмыкнула. – Даже приняв его помощь, ты не сумел принять его самого.
– Зато ты смогла.
– А я смогла. И он меня. Нежату Радимовну, а не царевну.
– Как ты можешь быть уверена в том, что он не хочет подобраться к отцу с твоей помощью?
– Могу только верить, – с вызовом ответила Нежата.
Ивлад рыкнул и ударил кулаком по стене, но тут же пожалел: вышло больно.
На его плечи опустились руки сестры, а её щека прижалась к его спине. Ивлад замер: он так скучал по Нежате в пути, хоть ему почти некогда было думать о доме. Но в груди всё равно скреблась обида.
– Золоточек, – прошептала она. – Милый мой, неужели тебе так трудно поверить мне? Прости, что скрывала. Мне было страшно. Ты представить себе не можешь, каково это – носить в себе тайну, которая разом – и счастье и боль.
Ивлад обернулся и положил руку поверх пальцев Нежаты.
– Ты могла бы поделиться тайной со мной.
– Я собиралась. Но всё сложилось так, как сложилось. Ты не станешь злиться?
– Стану, – честно признался Ивлад. – Я позлюсь ещё немного, хорошо?
Нежата издала смешок и повернула Ивлада лицом к себе.
– Хорошо. Я всё равно люблю тебя. – Она чмокнула его в щеку. – А накидку уже пора отдать.
Нежата расстегнула застёжку, сняла с Ивлада накидку и закуталась сама. Ивлад смущённо хмыкнул: хорош же он, даже не вспомнил, что на нём чужая одежда, а сестра мёрзнет в платье.
Тень шевельнулась и села на скамью. Дважды глухо зашуршало: Нежата похлопала по матрасу.
– Иди ко мне, Золоточек.
Ивлад сел рядом, а Нежата подвинулась ещё ближе, прижалась боком и укрыла плечо Ивлада свободным краем накидки, как крылом.
– Хорошо, что нас посадили сюда вместе. – Ивлад шмыгнул носом.
– Замечательно. Что теперь делать будем?
– А ты… не можешь позвать Вьюгу? – пробормотал Ивлад, борясь со смущением.
Нежата цыкнула сквозь зубы.
– Зеркало осталось в моих покоях, ещё во дворце. А по-другому позвать не получится. Да и что он сделает? Убьёт стражу? Проще сразу объявить Ружану войну.
– Ну да. – Ивлад помолчал. В темнице с каждым часом становилось холоднее: катилась по улице морозная чёрная ночь, а тут ни костра, ни печки, чтобы погреться. Он удивился сам себе: за время короткого путешествия с Вьюгой и Литой он научился думать о костре как о чём-то понятном и удобном, хотя раньше только смотрел со стороны, как слуги растапливают очаг.
Голову распирало от мыслей, и все они были как на подбор – одна другой неприятнее. Хуже всего было сидеть здесь и ждать непонятно чего, когда с Литой, быть может, происходит что-то страшное.
– Нежата, – позвал он.
– Мм?
Сестра подняла голову с его плеча. Наверное, успела задремать, а может, тоже