Страсти по адмиралу Кетлинскому - Владимир Шигин

Нельзя исключить, что в случае с «Аскольдом» и «Кассини» германские агенты были весьма стеснены в финансовых средствах. Их денег хватало лишь для вербовки и подкупа нескольких матросов, не больше. Это вполне объяснимо, так как старые крейсера, да еще на второстепенном театре военных действий, для германской агентуры приоритетными не являлись. Однако определенный интерес для немцев они все же представляли.

«Аскольд» был действительно далеко не нов, будучи построен еще до Русско-японской войны. На это обращают внимание ряд историков, придерживающихся точки зрения, что немцам, якобы, вообще ни к чему было взрывать столь старый корабль. Однако не все так просто.

Обратим внимание, что диверсия произошла на корабле вскоре после того, как он был включен в состав флотилии Северного Ледовитого океана. Эта флотилия выполняла важнейшую стратегическую задачу—обеспечивала снабжение русской армии вооружением через Романов-на-Мурмане (ныне Мурманск) и Архангельск. Теперь обратим внимание на два взрыва транспортов в Архангельском порту. Кроме этого, на выходе в Средиземное море из Суэцкого канала от взрыва (вполне возможно, внутреннего) погиб броненосный крейсер «Пересвет», также включенный в состав флотилии Северного Ледовитого океана и торопившийся к месту своей постоянной дислокации в Мурманск.

После гибели «Пересвета» и в случае удачи диверсии на «Аскольде» (обе эти диверсии, возможно, были звеньями единого плана) флотилия Северного Ледовитого океана оставалась с одним старым-престарым броненосцем «Полтава», который никакой боевой ценности уже не представлял, и со старым неисправным крейсером «Варяг». В этом случае боевые возможности флотилии оказывались минимальными. При этом никакой реальной возможности пополнить боевой состав крупных кораблей на Северном театре военных действий у России больше не было.

Заметим, кроме этого, что взрыв боевого корабля — не столь уж простое дело, а потому германским агентам выбирать особо не приходилось. На войне, как на войне! Если есть возможность нанести противнику хоть малейший урон, надо его наносить! Если есть возможность взорвать какой-нибудь корабль, необходимо его взрывать! Конечно, в первую очередь немцы, как и их союзники — австрийцы, стремились взрывать новейшие дредноуты, но когда таковых под рукой не оказывалось, они, разумеется, не брезговали и старыми крейсерами.

Теперь рассмотрим следующую версию — взрыв на «Аскольде» готовили представители «пораженческих» революционных партий. Для начала вспомним, что в годы Первой мировой войны большинство социалистических и просто революционных партий Европы и России полностью поддерживали свои правительства в войне. Чуть ли не единственное исключение представляли собой российские партии большевиков и левых эсеров, прозванных пораженцами. Логика пораженцев была проста: поражение России в войне вызовет революционную ситуацию, которая приведет к свержению царизма и установлению республики, вначале буржуазной, а потом и социалистической. Выполняя эту программу, большевики и левые эсеры вели активную антивоенную пропаганду, а потому особенно преследовались властями.

Помимо германских диверсантов, как мы знаем, в Тулоне было полным-полно революционеров всех мастей. Несомненно, были там и представители пораженческих партий. Недовольство матросами порядками, установленными командиром корабля Ивановым-Тринадцатым на борту, привело к тому, что они почти открыто стали угрожать офицерам расправой. Последние особого внимания на такие случаи не обращали, считая это пьяным бахвальством.

И зря! Как известно, человек в порыве ненависти готов порой к самым крайним мерам.

Любопытно, что в декабре 1948 года в Центральный военно-морской архив ВМФ неожиданно пришло письмо от жителя Пятигорска П.М. Ляпкова. Это был тот самый Ляпков, который в свое время давал показания на следствии в Тулоне в 1916 году и которому германские агенты якобы предлагали 40 тысяч франков за взрыв крейсера. В своем письме бывший аскольдовец обращался с просьбой дать ему справку о прохождении службы на флоте. Помимо просьбы, в своем письме он написал следующее: «Во Франции, в Тулоне, мы пробыли 11 месяцев… сделали восстание на крейсере «Аскольд». Нас изловили 8 человек». О своей версии 1916 года он на этот раз не проронил ни единого слова: ни о германских агентах, ни о 40 тысячах. Начальник архива немедленно отправил в Пятигорск письмо с просьбой более подробно изложить тулонские события. Ляпков на просьбу откликнулся. Во втором письме он написал следующее: «Начальство (в Тулоне) вело разгульную жизнь на глазах команды. Не найдя виновников в хищении (трех) винтовок, начальство еще хуже стало обращаться с командой, били по щекам, арестовывали. И в одну из попоек офицерства комендор Бирюков решил взорвать пороховой погреб близ офицерской кают-компании, но это ему не удалось. Он взорвал один патрон 75-мм, а пороховой погреб остался невредим. Этот (Бирюков) был мой друг и я об этом (готовящемся взрыве) знал…» Вот так!

Разумеется, показания Ляпкова 1948 года полностью противоречат его же показаниям 1916 года. Но почему? Возможно, старый аскольдовец вполне сознательно решил героизировать свою флотскую молодость. Не секрет, что к старым революционерам относились при советской власти особо внимательно, это обеспечивало и повышенную пенсию, и многие другие льготы (санатории, продпайки и т.д.). Это особенно было важно в голодном послевоенном 1948 году. Однако не исключено, что Ляпков, который сам в 1916 году избежал расстрела, писал чистосердечную правду. Он был участником безрассудно безжалостного заговора, в случае успеха которого должна была погибнуть большая часть команды во имя сведения личных счетов.

Старший офицер крейсера, капитан 2-го ранга Быстроумов считал, что взрыв на «Аскольде» — результат деятельности партии «пораженцев». В подтверждение он ссылался на письмо Ждан-Пушкина (лейтенанта французской армии и поручика запаса русской армии) командиру крейсера Иванову и лейтенанту Смирнову. В письме тот сообщал, что в Париже некие патриотично настроенные революционеры протестовали против пропаганды «пораженцев» среди матросов «Аскольда».

В апреле 1917 года, когда крейсер стоял в Англии, гардемарин Ф.В. Эрике при встрече с капитаном 2-го ранга Быстроумовым упомянул, что социалист И.М. Майский (политэмигрант, а затем советский посол в Англии, академик), приезжавший на «Аскольд» в апреле и читавший лекции, определенно говорил, что взрыв на «Аскольде» в 1916 году — это результат ленинской пропаганды. Может, все обстояло именно так, а может, хитрый Майский просто решил занести в заслугу своей партии весьма выгодный с точки зрения революционной пропаганды «тулонский инцидент».

Разумеется, и большевики, и левые эсеры могли организовать взрыв «Аскольда». Но, спрашивается, зачем? Никакого влияния на нагнетание революционной обстановки в России взрыв крейсера в далеком Тулоне не имел бы, как не имели таинственный взрыв крейсера «Пересвет» в Средиземном море и бездарная гибель крейсера «Жемчуг» в далеком, никому не ведомом Пенанге. Другое дело, если бы крейсер был взорван в России, в крупном порту, на виду тысяч соотечественников. Взрывать просто так, чтобы «потренироваться» и навербовать несколько десятков революционно настроенных матросов… Но революционные матросы без корабля в 1916 году никому не были нужны, так же как никому не были нужны в 1905 году не менее революционные потемкинцы после сдачи своего броненосца властям Румынии.

Можно осторожно предположить, что могло иметь место некое «диверсионное содружество» германских агентов и революционеров-пораженцев. Это вполне возможно, так как именно в это время уже шли интенсивные переговоры Ленина и Парвуса о финансировании деятельности пораженческих партий по подготовке революционных выступлений в российской армии и на флоте. С этой точки зрения «Аскольд» представлял, разумеется, не лучший вариант. Но, организовав на нем успешную диверсию, пораженцы могли этим наглядно продемонстрировать германской разведке свои возможности и добиться увеличения собственного финансирования. Ленин, как известно, был большим мастером компромиссов. Однако ни малейших доказательств нашим домыслам нет, а потому все это лишь «замки, возведенные на песке».

Поэтому данную версию, видимо, следует охарактеризовать так; вполне возможно, но не слишком вероятно.

Несколько более вероятно может выглядеть предположение, что взрыв пыталась организовать группа анархиствующих матросов из хулиганских побуждений. Именно так порой совершенно беспричинно будут убивать своих офицеров матросы на Балтике в феврале 1917 года. Обиженные на офицеров матросы вполне могли попытать отомстить им именно таким, изуверским способом. Это вполне соотносится с письмами Ляпкова, который, несмотря на революционную риторику, признает, что его друг Бирюков просто решил отомстить обидевшим его офицерам, но это у него не получилось.