Флибустьерское синее море - Василий Баранов

— Хорошо, — сказала она студенту. — Я поставлю вам…. Она обреченно вздохнула: удовлетворительно.

Гришка сидел на стуле и сопел носом. Данька не выдержал.

— Неля Николаевна.

— Что, Даня?

— А поставьте ему четыре. — Данька умоляюще смотрел на преподавателя.

— Это за что? За что я должна поставить ему четыре? — Чего не выдумают студенты.

— Неля Николаевна, он же готовился. Он так готовился. — Горячая мольба, страсть в этой просьбе. — Он очень старался. Не получилось. Он нервничал. Гриша человек тонкой нервной организации. Он будет так переживать. Это шекспировская трагедия. Представьте, настоящая трагедия.

— И в чем здесь трагедия? — И что на этот раз она услышит? Кажется, что-то новенькое.

— Поставите вы ему сейчас три, он выйдет, встанет там, у окна. Будет себя ругать. Полное отчаяние, словно жизнь закончена. Он будет безумно страдать. А вы, Неля Николаевна, вы душевный, добрый человек. Вы выйдите из аудитории. Вот Гриша. Его отчаянье. Исправить уже ничего нельзя. И вы тоже будете переживать. И тоже будете страдать. Сон будет бежать от вас. Это может описать только Шекспир. Вы страдаете, и он страдает. И это из-за того, что вы не поверили в его талант. В его способности. Вдруг в нем прорежется неожиданный талант к языкам. Вы потом будете ругать себя, что не поддержали его вовремя.

— Даня, но я должна ему поставить три. То, что он заслужил. — Она сдерживала улыбку. Хитрец, трагедия, на слезу давит.

— Вот, Неля Николаевна, долг. Вы должны. Из-за этого свершаются многие трагедии. Вспомните Шекспира.

— А причем, Даня, опять здесь Шекспир?

— Как причем? — Искреннее удивление. Все так очевидно. — Вспомните, короля Лира. Корделия, любящая дочь, что она твердила? Я вас люблю, как мне велит дочерний долг. Ужасное слово долг. Тут талант гибнет. И погибнет во имя долга. Ваш долг распознать талант. Пойти наперекор ложному чувству долга во имя справедливости. Во имя высшего долга. Вы поступите по справедливости. По совести.

— Даня, — не выдержала Неля Николаевна, — давай поступим по справедливости, по совести. Я поставлю тебе его тройку, а ему твою пятерку. Идет такой ченьдж?

— Я согласен. — Данька даже не задумывался. Обмен, так обмен.

— Иди, Даня, ищи свою зачетку, я поставлю тебе удовлетворительно. — Неля Николаевна лукавила. Ставить тройку такому ученику она не собиралась.

Данька нашел свою зачетку, протянул ее. Гришка сказал:

— Неля Николаевна, не надо. Ставьте мне мою тройку, а Дане его пятерку.

— Неля Николаевна, не слушайте его. Мы договорились, мне — три, ему — пять.

Неля Николаевна посмотрела вначале на Даню, потом на Гришу. Вот ведь два друга. Настоящая крепкая дружба. На многое можно пойти ради друга.

— Хорошо, — она взяла зачетку Даньки, начала писать.

— Неля Николаевна. Вы мне удовлетворительно. Удовлетворительно ставьте.

— Даня. Я поставлю тебе отлично. Ну, а Грише, так и быть, авансом поставлю четверку. Только ты, Гриша, не загуби свой талант, постарайся. Что бы он прорезался к следующей сессии.

— Я постараюсь. Неля Николаевна. Спасибо.

Ребята взяли зачетки и вышли из аудитории. Они стояли возле окна. Ждали, когда закончится экзамен. Обычно так поступали все в их группе, ждали последнего из своих ребят. Старались поддержать. Группа у них была слаженная.

— Ты даешь, Данька, Нелю Николаевну уболтал. В это трудно поверить.

— А я такой, а я упрямый.

Закончился экзамен. Вышел последний студент. Вскоре из аудитории вышла Неля Николаевна с ведомостью в руках. Она посмотрела на этих друзей. Улыбнулась чему-то, кивнула головой и пошла в деканат.

— Э, парни, сессия закончена, — Антон их профсоюзный лидер. Он был самым активным в их группе. С первых дней ему было нужно вести народ куда-то. При этом совершенно без разницы куда. В поход на лыжах, на турбазу, на конференцию. — Надо собраться по этому поводу.

— Куда ты собрался нас вывести? — Леонид был в их группе самым спокойным. Не слишком активным, ему было просто лень куда-то ехать.

— На турбазу. Лес, снег, теплый очаг после прогулки.

— И волки вокруг? Черт с тобой, все равно от тебя не отделаться. Только попроще и подешевле.

Большинство ребят с этим согласились. Отдых должен быть комфортабельным, но не обременительным для кошелька. Инициатива наказуема — все свалили на Антона. Пусть займется организацией.

Парни отправились домой.

— Что, — сказал Гришка, — без троек закончили.

— Без троек. — Даня тоже был доволен.

— Так нам теперь стипендия светит. Отец будет рад. А то бы пилил меня за эту тройку. Я сам понимаю, что виноват. Учить надо лучше. Нет у меня способностей к языкам. Это тебе они даются. Обещаю, подтяну. Постараюсь.

— Ладно, Гриша, сессия закончена. Время отдыхать. Хоть выспаться, как следует. — Груз сброшен с плеч. Какое облегчение.

— В самом деле, гора с плеч. — Гришка словно прочитал мысли друга.

Они попрощались, и Данька поехал на свои тренировки. В спецшколу. Занятия на этот раз закончились позже. Шел от школы через лесок. Вышел на освещенную улицу. Приветливо светят окна домов. На улице безлюдно. Проезжают редкие машины. Данька дотопал до троллейбусной остановки. Никого. И троллейбуса нет. Вечер был теплый, минус десять градусов. С утра прошел небольшой снег. Сейчас небо было ясным, звездным. Присел на скамейку. Скоро подойдет троллейбус или маршрутка. Но троллейбуса не было и не было. Что там у них, перерыв или уже отъездились? Данька посмотрел на часы. Время еще не очень позднее. Какой-нибудь должен подойти. Не пешком же тащиться. Решил ждать. К остановке подошел молодой человек на костыле, прихрамывая. Парень высокий, лет двадцати. В серой меховой куртке и серой кроличьей шапке. Остановился возле скамейки, сел. Посмотрел на Даню. Немного помолчал. Отряхнул снег с обуви. Снова повернулся к нему и сказал:

— Ну, что, здравствуй, Даня. — Парень прислонил костыль к скамейке.

— Здравствуй. А откуда ты знаешь мое имя? — Лицо не знакомое, не встречались.

— Я много чего знаю. Меня Роман зовут. Роман Алексеевич Скворцов. Я все о тебе знаю, Даня.

— А что ты знаешь? — Псих какой-то. Странный какой-то этот Роман.

— Я знаю, что ты учишься в юридической академии, знаю, откуда ты идешь, с каких занятий.

Откуда этот парень может знать? Точно, шизик. Хорошо, что не буйный.

— Я, Даня, знаю о твоих похождениях. И про Карибы я тоже знаю.

— Про какие Карибы? — Данька напрягся. Об этом парень не может знать.

— Не надо, Даня. Я пришел, что бы извиниться перед тобой. Это я виноват в том, что ты живешь между этими двумя мирами. — Роман чуть склонил голову.

— Ты виноват? — Сплошные загадки.

— Да, я виноват. Так получилось. Я все знаю. Знаю, что там тебя ранили. Вначале шпага, потом пуля.

— Откуда ты все это знаешь? — Данька не мог понять. Все точно, но как он узнал?

— Это долгая история. Давняя история, боцман Дэн. Этой истории миллиарды лет. Даже больше. У этой истории нет начла, и нет конца. Ваша теория большого взрыва, появления Вселенной, просто глупость. Что такое большой взрыв? Что бы что-то взорвалось, оно должно уже существовать и должно быть пространство, в котором этот взрыв произойдет. Значит, бесконечность вашей вселенной должна была уже существовать. Не получается чего-то. Все было совсем по-другому. Глагол было, не подходит. Было и есть без начала и без конца. Всегда существовало две стороны: есть и ничто. Абсолютное ничто. Все и Ничто едины. Внутри этого Все-Ничто сформировались Древние. Для простоты можешь назвать, боги. Это мы.

— Так ты, бог? — Вот клинит мужика!

— Можешь так считать. Я один из Древних. — Скворцов видел, Данька ему не верит. Проще было представиться марсианином. В это поверить можно.

— Рома, у тебя все в порядке? С головой? — Даня покрутил пальцем у виска.

— В порядке, не беспокойся. Древние должны следить за состоянием вселенных. А их множество. Они, конечно, появляются и исчезают. Растворяются одна в другой. Сближаются и расходятся. И вот, мы заметили, что две вселенных, ваша и еще одна, стали опасно расходиться друг от друга. Тогда мы приняли решение подтянуть одну вселенную к другой. Я объясню тебе это, боцман, на примере кораблей. Один корабль вы подтягиваете к другому при помощи абордажного крюка. Таким абордажным крюком стал капитан Свен, твой отец.

— Так Свен… Это вы… — В это верилось и не верилось.

— Да, это мы. Не стану оправдываться, что решение принималось не мной одним. Я все же верховный. И на мне больше ответственности.

— Это ты отца туда? — Кто должен отвечать за весь этот бардак не так важно.

— Но крюк не сможет все время держать вселенные вместе. Я решил сшить края вселенных. Для этого нужна игла. А нить… Нить перемещений всегда найдется. Ты и стал такой иглой. Ты появлялся то в одном мире, то в другом. Игла, прошивающая два мира. Одни за другим, аккуратные стежки, что бы сшить вселенные. Сейчас работа закончена. — Роман развел руками.