Южный Крест - Юрий Слепухин

Примерно так же представлялся ей с самого начала и будущий роман с шефом. То, что Филипп был явно не бабник, делало предстоящий матч еще более интересным; невелика заслуга, скажем, забраться в постель к тому же Дино — тот и сам не пропускает ни одной юбки. Филипп же был дичью, достойной охотника.

Так что игра обещала быть интересной. Но игры не получилось, получилось что-то совсем другое. Насколько другое — Астрид предпочитала не думать, несмотря на всю трезвость своего ума. Пока еще это ей удавалось.

Но с Филиппом ей теперь было трудно. Она могла навязаться в любовницы — это было привычно, забавно; навязываться же в любимые ей до сих пор просто не приходилось, и она меньше всего хотела учиться этому теперь.

— О чем задумались, Ри? — спросил Филипп.

— Да так… просто, — Астрид вздохнула. — Обо всей этой истории, что вы рассказали. Вообще, конечно, гнусная штука… Хорошо бы вы сумели разыскать этого Дитмана.

— Дитмар, а не Дитман. Не ошибитесь, когда будете говорить с Лернером.

— Нет, я запомню… Фил, а как вам удалось организовать экспедицию? Ведь это, наверное, не так просто было — достать деньги, разрешения…

— Случай помог. Я когда приехал в Ним, «Эко де Прованс» была при последнем издыхании — штат бездарный, подписчиков с каждым месяцем все меньше и меньше, в редакции сонная одурь… Ну, я, как человек новый, пытался там что-то сделать, частично мы дела поправили, но нужен был какой-то гвоздь, понимаете? Мы с главным ломали голову и так и сяк, а тут вдруг приходит это письмо от Мишеля. Я тут же позвонил Дино, он приехал. Обсудили мы это дело, видим — нужно ехать. А на какие средства? Дино говорит: «Я на первое время могу кое-что подкинуть, но все равно — нужна прочная финансовая основа… »

— Фалаччи состоятельный человек? — спросила Астрид.

— Я бы не сказал. У него маленькая рекламная фирма — сводит концы с концами, не больше. Мы тогда так ничего и не придумали, а на другой день он мне звонит: «Слушай, у меня идея: попробуй заинтересовать свою газету мыслью об экспедиции, по-моему, это единственный выход и для нее, и для нас». Представляете? Странно, что мне, журналисту, не пришло это в голову. Я поговорил с главным, потом с издателем, они в принципе заинтересовались Начали рекламную кампанию. «Эко де Прованс» посылает собственную экспедицию в глубину южноамериканской сельвы! Тайны погибших цивилизаций! Загадка гибели полковника Фосетта! Кровавые обряды древних жрецов! Читайте в ближайшее время леденящие душу сообщения нашего специального корреспондента» — ну и так далее, в том же роде. Вы вот смеетесь, а ведь число подписчиков сразу увеличилось…

— Еще бы, — кивнула Астрид. — Можно представить, как заволновались местные тартарены! Ним, кстати, это недалеко от Тараскона?

— Да, в тех краях… — Филипп поднял голову и прислушался. — Кажется, наконец возвращаются. Словом, вот так и родилась наша экспедиция.

— Синьор Фалаччи, оказывается, умеет не только бегать за женщинами…

— Что вы! Дино производит обманчивое впечатление. Это человек умный. Я вам говорил — первым Дитмара раскусил именно он. С самого начала утверждал, что его к нам заслали.

Из зарослей выбрался Фалаччи, за ним Полунин. Мокрые с головы до ног, обсыпанные зеленым крошевом, в изодранных колючками штормовках, они подошли к джипу и стали жадно пить.

— Видели кого-нибудь? — спросил Филипп.

— Да, все в порядке, — тяжело переводя дыхание, сказал Полунин. — Дорога правильная, а ехать еще часов двенадцать — так они говорят.

— Мамма миа! — Дино врубил свой мачете в искривленный ствол жакаранды. — Да я согласен не вылезать из-за руля все двадцать, только бы не таскаться пешком по этой сельве. Хуже, чем в Африке! Микеле, сколько мы прошли в один конец — километра три, не больше? Я под Тобруком так не уставал, а мы там однажды делали марш-бросок в полном снаряжении, э! Сорок километров, и я был как огурчик. А сорок километров по пустыне — это, знаете…

— Сидел бы дома, легионер, — подмигнул Филипп. — Чего тебя туда носило — не давали покоя лавры Сципиона Африканского?

— Это все Бенито, — не обижаясь, объяснил Дино и озабоченно потрогал свежий волдырь на ладони. — Это ему, рогоносцу, не давали покоя лавры цезарей. Слушайте, сейчас уже третий час — может, сразу и пообедаем, чтобы потом не останавливаться? Пообедаем и тронемся…

— Можно, — согласился Полунин. — Заодно попросим Астрид вооружиться иголкой и немного привести нас в порядок, — он показал выдранный колючкой треугольный клок рукава штормовки. — Чтобы не являться к Лернеру бродягами.

— Да уж вижу, — сказала Астрид. — Шить, готовить, на что еще годится прекрасный пол. Фил, помогите мне достать плитку и продовольственный ящик — опять их засунули куда-то к черту под самый низ…

Через час, после стандартного обеда из консервов, они снова погрузили в машину свои пожитки и двинулись дальше. На десятом километре сельва кончилась сразу, словно обрезанная ножом; дорога, проложенная, видимо, во время парагвайско-боливийской войны, шла дальше по невысокой насыпи, слева и справа раскинулись огромные пустые пространства, залитые водой, с торчащими тут и там редкими одиночными пальмами. Потом, ближе к вечеру, местность начала подниматься, пошли пологие песчаные холмы. Начиналась пустынная часть Чако. Уже в темноте, выбрав при свете фар подходящее для ночлега место, они остановились и принялись готовить ужин и разбивать палатки.

Ночью было очень холодно, Астрид даже закоченела в своем спальном мешке.

Фактория «Ла Форесталь Нороэсте», до которой они добрались уже после полудня, состояла из нескольких бараков, крытых изъеденным ржавчиной гофрированным железом, длинного навеса — цеха, где были установлены пилорамы, и сборного из щитов домика конторы. Здесь кругом опять были заросли — теперь уже в основном «железного дерева», кебрачо. Джип въехал во двор, покрытый многолетним слоем слежавшихся опилок. Стояла тишина — фактория была явно недействующей, и давно, судя по всему. Полунин пошел выяснять обстановку. В одном из бараков, оказавшемся кухней, нашелся старый полуглухой индеец; кое-как они объяснились. Индеец сказал, что фактория и в самом деле не работает, — весной, может быть, начнут снова валить лес, но пока не валят. Рабочие отсюда ушли, остались только трое, если не считать его, повара, и еще управляющий, сеньор Алеман.

— Алеман? — переспросил Полунин. — Разве управляющего зовут не Лернер?

— Да, да, — закивал индеец. — Лерна, да Алеман [41].

— А, ну конечно! — Он только сейчас сообразил, что «фамилия» управляющего означает просто его национальность. — Так где же он, этот сеньор?

— Спит, — объявил индеец. — Сеньор пить много чича.

— Пожалуй, придется его разбудить.

Старик отрицательно покачал головой.

— Разбудить, когда солнце там, — он показал скрюченным пальцем на верхушку высокой араукарии. — Сейчас будить нельзя.

— А вы все-таки попробуйте! Скажите, к нему приехала гостья, сеньорита алемана.

Индеец подумал и нерешительно направился к хижине Из джипа выбралась Астрид, подошла к Полунину.

— Похоже, мы приехали напрасно?

— Нет, почему, ваш Лернер здесь. Отсыпается после попойки, старик попробует его разбудить…

Через несколько минут индеец вышел и сказал, что сеньор уже встал.

— Ну, желаю удачи, — сказал Полунин. — Нам, пожалуй, представляться ему не нужно, разве что сам захочет. Вы поняли, как с ним говорить?

— Я все запомнила. Сначала спрошу насчет «отца», — Астрид начала загибать пальцы, — потом он, вероятно, спросит, не знаю ли я кого-нибудь еще из этой дивизии, кто служил с ним вместе, и тогда я назову Дитмара. Скажу, что отец однажды о нем писал и мне запомнилась фамилия.

— Правильно. Действуйте, Астрид, — Полунин потрепал ее по локтю и пошел к джипу. Оглянувшись на полпути, он увидел, как на крыльце конторы показалась живописная бородатая фигура в шортах и расстегнутой до пупа рубахе. Сеньор алеман был взъерошен, как дикобраз, но поклонился Астрид не без ловкости и даже, кажется, попытался щелкнуть босыми пятками — за неимением подкованных каблуков.

Филипп отогнал джип под навес пилорамы, они вылезли, разостлали на опилках брезент и улеглись, приготовившись к долгому ожиданию.

— По-моему, ни черта не выйдет, — заметил Дино.

— Увидим, — отозвался Филипп. — Может, что и получится.

— Вряд ли, — с сомнением сказал Полунин. — Похоже этот тип спился до потери человеческого облика…

Не прошло и получаса, как из конторы вышла Астрид. Она огляделась, заслоняя глаза от солнца, и вприпрыжку побежала к навесу. Филипп вскочил на ноги.

— Ну, что? — крикнул он.

Астрид молча показала поднятый большой палец.

— Неужели узнали что-нибудь? — спросил Филипп, когда она подбежала ближе.

Астрид бросилась на брезент и закрыла глаза с блаженным видом.