Четыре вечера с Владимиром Высоцким - Эльдар Рязанов

ЕНГИБАРОВУ — ОТ ЗРИТЕЛЕЙ

Шут был вор: он воровал минуты,Грустные минуты, тут и там,Грим, парик, другие атрибутыЭтот шут дарил другим шутам.В светлом цирке между номерамиНезаметно, тихо, налегкеПоявлялся клоун между нами,В иногда дурацком колпаке.Зритель наш шутами избалован,Жаждет смеха он, тряхнув мошной,И кричит: «Да разве это клоун?!Если клоун — должен быть смешной!»Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:«Вышел на арену, так смеши!» —Он у нас тем временем печалиВынимал тихонько из души.Мы опять в сомненье — век двадцатый,Цирк у нас, конечно, мировой,Клоун, правда, слишком мрачноватый,Невеселый клоун, не живой.Ну а он, как будто в воду канув,Вдруг при свете, нагло, в две рукиКрал тоску из внутренних кармановНаших душ, одетых в пиджаки.Мы потом смеялись обалдело,Хлопали, ладони раздроби.Он смешного ничего не делал —Горе наше брал он на себя.Только балагуря, тараторя,Все грустнее становился мим,Потому что груз чужого горяПо привычке он считал своим.Тяжелы печали, ощутимы…Шут сгибался в световом кольце,Делались все горше пантомимыИ морщины глубже на лице.Но тревоги наши и невзгодыОн горстями выгребал из нас,Будто многим обезболил роды…А себе — защиты не припас.Мы теперь без боли хохотали —Весело по нашим временам:«Ах, как нас прекрасно обокрали —Взяли то, что так мешало нам!»Время! И, разбив себе колени,Уходил он, думая свое.Рыжий воцарился на арене,Да и за пределами ее.Злое наше вынес добрый генийЗа кулисы — вот нам и смешно.Вдруг — весь рой украденных мгновенийВ нем сосредоточился в одно.В сотнях тысяч ламп погасли свечи.Барабана дробь — и тишина…Слишком много он взвалил на плечиНашего — и сломана спина.Зрители и люди между нимиДумали: «Вот пьяница упал».Шут в своей последней пантомимеЗаигрался — и переиграл.Он застыл — не где-то, не за морем,Возле нас как бы прилег, устав.Первый клоун захлебнулся горем,Просто сил своих не рассчитав.Я шагал вперед неутомимо,Но успев склониться перед ним.Этот трюк — уже не пантомима:Смерть была царица пантомим!Этот вор, с коленей срезав путы,По ночам не угонял коней.Умер шут. Он воровал минуты —Грустные минуты у людей.Многие из нас бахвальства радиНе давались: «Прожицем и так!»Шут тогда подкатывался сзадиТихо и бесшумно — на руках…Сгинул, канул он, как ветер сдунул!Или это шутка чудака?…Только я колпак ему придумал,Этот клоун был без колпака.

Демидова. После Енгибарова был концерт Высоцкого в первый раз. Тогда, сидя в зале, я услышала все его песни, часа два он именно нам их все исполнял как артист. Эго тоща меня тоже потрясло. Вы знаете, я очень часто слышу, что в театре его не ценили, не любили.

Рязанов. Я тоже слышал такое мнение.

ДЕМИДОВА. Это неверно. То, что его ценили, это абсолютно. В этом даже первом раннем концерте, который не только меня потряс. Я помню, я тоща к нему после этого концерта подошла и вот так расцеловала, и так для него это было неожиданно… Мы ведь только потом уже стали работать вместе.

СЛАВИНА. Ему завидовали при жизни, и актеры завидовали, и люди, которые со стороны. Думали, что у Владимира Высоцкого веселая, легкая жизнь: турне туда, турне сюда… А то, что этот человек всегда стучался в закрытые двери…

Рязанов. Эта зависть возникла в последние годы жижи, когда он стал очень популярен?

ЗОЛОТУХИН. Ну почему в последние годы? Нет, это было не только в последние годы, он часто об этом говорил. Дело в том, как я думаю, что у него огромное и важное место стало занимать творчество поэтическое, что он просто внутренне разрывался. Он хотел, как Шукшин, бросить все, сесть за стол, писать, писать, писать.

Рязанов. Значит, только это? Или все-таки были какие-то человеческие конфликты?

Золотухин. В театре они неизбежны. Всегда какие-то человеческие конфликты, но они никогда не стояли во главе угла, его противоречия с театром. Театр — производство, и он обязан играть спектакли, репетировать… Все это, может быть, отвлекало, как он считал, от главного дела.

Рязанов. Высоцкий главным делом считал поэзию?

ЗОЛОТУХИН. В последнее время, очевидно. Хотя ' у него было какое-то болезненное чувство огорчения, он обижался на кинематограф, считал, что он в кинематографе не то делает, мало делает…

Рязанов. Скажите, а вы не наводите какой-то сейчас глянец на прошлое?

Золотухин. Вполне возможно… Был такой ошарашивающий факт… Вот идет собрание в театре. Владимир говорит о результатах поездки во Францию, о гастролях, что-то такое еще… И вдруг голос с места одной нашей актрисы: «А вы бы, Владимир Семенович, вообще-то помолчали, вы не здороваетесь с нами даже». Это его очень обескуражило. Он спросил: «Да? Разве я не здороваюсь?» Стушевался и сея, больше не стал говорить.

Рязанов. Но это было справедливо или несправедливо?

Золотухин. Дело в том, что у нас под сценой такой длинный проход, с трубами такой бункер. Вот несколько раз было так: я иду, он идет навстречу, идет, идет и проходит… не здороваясь…

Рязанов. А вины за собой вы в этот момент никакой не чувствовали?

Золотухин. Нет. Боже меня упаси, нет, не чувствовал. Мне было страшно любопытно наблюдать, потому что он был в таком сосредоточении, можете себе представить, он иногда на «Гамлета» являлся, например, за двадцать минут. Вот он идет по этому проходу, по бункеру, и не видит.

Рязанов. Ну, может быть, он в это время что-то сочинял и был просто сосредоточен очень?

Золотухин. Конечно, в том-то и дело. Но я, мне кажется, я-то понимал его, поэтому для меня это было веселье просто. Потом я уже окликал Володю: «Здравствуй». Выводил его из этого состояния.

Рязанов. Ну это, может быть, вы зря, кстати, делали.

Золотухин. Может быть. Да. Беру грех, винюсь, каюсь, как говорится. А людям, может быть, кому-то казалось, что он высокомерен, не замечает. У Володи этого не было. Неправда это.

ДЕМИДОВА. Насчет того, что его не любили в театре… Это, действительно, очень такая удобная, расхожая фраза. Вы знаете, я, например, получала письма: «Как вы не могли его уберечь?» В мае и в начале июня 80-го года у нас были гастроли в Польше, и он не мог прилететь во Вроцлав, прилетел в Варшаву сыграть только Гамлета. Причем он, как мне рассказала Марина, убежал из больницы под расписку. Он был в предынфарктном состоянии.