Странник и Шалопай - Сергей Минутин

И вот новый виток истории, демократия, и новая возможность поживиться. Итак, искушённый коммерческий ум нижегородской элиты подсказывал, что надо соединить второе — евреев и третье — демократию, а деньги надёжно спрятать, при этом чем–нибудь поступившись, например, вновь переименовать город Горький в город Нижний Новгород. Мол были не правы, теперь осознали.

Проблема была в лозунге, каким таким словом пустить пыль в глаза «лицам московской национальности», т. е. центральной власти, чтобы она опять отстала. Самые ретивые уже заготовили «успокоительный» трафарет: «Бей жидов — спасай Россию», но кто — то заметил, что для демократии лозунг вроде бы подходящий, но еврей в лозунге не звучит и не вписывается в него по определению. Рабинович заявил, что в словаре Даля до его «исторических» правок определение жида ничего общего не имело с определением еврея и что он, Рабинович, просто ангел по сравнению с рядом сидящим мироедом Ивановым.

Возникла маленькая перепалка, грозившая перерасти в ссору. Тогда в разговор встрял старший Раввин, который задал простой вопрос: «Кто возьмёт на себя разъяснительную работу об отличии жидов от евреев»? Этот аргумент присутствующее собрание успокоил. Возникла пауза, которую нарушил Муфтий. Он заметил, что в Москве тоже стали появляться деньги, а следом за ними и евреи, поэтому предложенный лозунг не годиться, может быть, когда–нибудь потом, но сегодня не актуально. Вновь возникла пауза, которую нарушил православный Батюшка. Он, как на проповеди, простым и понятным языком донёс до присутствующих истину: «Евреи за демократию».

Собрание одобрительно зашумело, только Рабинович возразил, сказав, что он за себя в демократии, а лозунг эту маленькую деталь не подчёркивает, а значит, таит лично для него, Рабиновича, опасность. Тут встрепенулся дремавший в углу Кардинал — иезуит, специально приехавший в Горький от католического Папы, как обычно, на разведку. Он сказал, что Рабинович, пожалуй, прав, нужно оставить для Рабиновича «зазор», так сказать, место для манёвра, но предложение православного Батюшки действительно блестяще, надо только сузить контингент евреев за демократию, ограничив их, тут он немного подумал и произнёс: «Ну, скажем, молодыми евреями.» Батюшка согласно кивнул, и его изменённый лозунг прозвучал, как тост: «Ну, молодые евреи, за демократию». Муфтий, видимо чем — то отвлёкшись и прослушав, за что, собственно, молодые евреи, спросил: «А почему не молодые татары»? Вопрос повис в воздухе. Собрание приняло лозунг единогласно, при одном воздержавшемся Рабиновиче, который жалел молодых евреев, даже после успокоительных слова иезуита о том, что они никогда не состарятся, Рабинович не успокоился, но понял, что сопротивление бессмысленно, и только воздержался.

После принятия лозунга собрание обсудило детали его внедрения, кандидатуры и прочие технические детали. Вдохновлять молодых евреев было поручено одной ссыльной бабульке, которую работа с молодёжью должна была освежить. С молодёжью проблем тоже не было, еврейской нищеты, этой обратной стороны еврейского богатства, в г. Горьком было полно, всё зависело от того, на какие дела осуществлять набор «кадров». Бабуля была близка к научным кругам, поэтому молодых евреев рекрутировали из студентов. Бабуля вступила с ними в контакт.

Вдохновлённые и просвещённые ссыльной бабулей, которая, впрочем, просветив авангард, быстренько убралась в Америку, молодые евреи поставили палаточку на центральной площади города Горького и повесили лозунг: «Молодые евреи за демократию». У большинства «закрытых» горьковчан аж дыхание спёрло от такой смелости. А от перепада давления при всплытии от «закрытости» к «открытости» заложило уши. А ядрёные горьковчанки готовы были отдаваться героям прямо на площади.

Рабинович весь ушёл в заботы по «спасению» молодых евреев от демократии и начал мудрить над созданием разных управленческих структур и финансовых пирамид. Старания Рабиновича никого особо не раздражали. Батюшка восстанавливал храмы, Муфтий строил мечети, Иезуит наблюдал за деятельностью всех и что — то записывал, Раввин через Рабиновича завалил администрацию области и города предложениями об открытии детских садов, школ и т. д. для лиц еврейской национальности. Неустанно призывал учить иврит, жить на земле обетованной, гордиться происхождением и пополнять население Израиля, ну хотя бы принятием двойного гражданства.

Дальше, как бабуля и говорила, произошло нечто, называемое всенародными выборами.

А так как палаточка уже стояла давно, лозунг висел, девки стонали, и молодые евреи требовали переименовать город Горький в Нижний Новгород, то стала та палаточка прорастать в Кремль, пока полностью не захватила его.

Шикарная жизнь началась в Кремле. Молодёжь, она и есть молодёжь. Тем более, когда без образования сразу во власть. Бесконечно задирались юбчонки секретарш и другой чиновничей челяди, в изобилии рассаживаемой на государственные должности. Ножки, как под юбчонками, так и под брюками, становились всё моложе и моложе. Никто не рулил, все радовались.

Москва решила, что у горьковчан «крыша» съехала окончательно, и действительно почти от них отстала. В этот промежуток почти из Москвы был прислан «засланец» с командой и программой «500 дней», которая должна была «разорить» тех, кто ещё не верил в необратимость демократических преобразований, и убедить в необходимости разорения для окончательной победы демократии тех, кто сомневался.

Но горьковская элита, опять посовещавшись, решила сдать только три позиции: переименовать город Горький в Нижний Новгород, повременить с окончанием строительства Атомной электростанции, в которой, учитывая текущий момент, выгоднее было начать производство водки, и приостановить строительство метро. Последнее, впрочем, посоветовал иезуит, сказав, что метро может стать детонатором при будущей смене власти в местном Кремле, так как без метро в городе скоро передвигаться станет невозможно. Всю же остальную «блажь» «засланца» назвать пилотным проектом, создав вокруг него много шума, и на этом успокоиться.

Конечно, против центральной власти идти было нельзя, и внешне всё происходило так же, как и во всей России: заводы разворовывались и расставались с последними основными фондами и деньгами. Рабочие с заводами.

Город, вроде бы, глупел, тускнел, становился столицей мелких жуликов, ставших вдруг большими политиками.

Один старый и мудрый еврей, преподающий долгое время научный коммунизм и оставшийся без работы, пришёл на телецентр и сделал заявление, в котором жалел о «потерянном» величии ВПК. Но это было редкое исключение из правила. Исключение, правда, пророческое, так как, не разобравшись в текущем моменте по причине недопущения до собрания, он говорил то, что думал. А евреи думать, а главное, чувствовать будущее кожей умеют. Он заявил, что если всё будет идти такими же темпами, то сильные мира сего будут отворачивать от этого города даже раньше, чем это делала Екатерина II, разве что артисты будут заезжать пить водку где–нибудь в Макарьевском монастыре.

Но этот прогноз мало кто слушал, тем более, что только об этом горожане и мечтали: поменьше глаз, внешних вмешательств, а артисты, они, как известно, для широкой волжской души крайне необходимы. Но слово не воробей, мудрого старого еврея обозвали: «русский духан», что соответствовало «лицу московской национальности» или «засланному казачку».

Вместе с тем, основная масса нижегородцев приняла эту новую для себя жизнь, так как старые купеческие традиции, как оказалось, не умерли, и барахолки «зашумели» вновь, как 100, 200, 300 лет тому назад. Ну, и Рабинович не дремал.

Рабинович трудился над перекачиванием ресурсов, над утверждением себя в демократии. Ему не мешали, лозунг ещё не утратил своего значения с одной стороны, а с другой стороны, кто знает, где заканчиваются границы Нижнего Новгорода? В Нижнем интенсивно убывали все имеющиеся государственные ресурсы, преобразовываясь и также интенсивно прибывая, уже как частные, где — то в другом месте.

Где именно, стало понятно, когда по центральной улице Нижнего стала прогуливаться некто «железная леди». Весь мир задумался, с чего бы это такую леди занесло в такую провинцию, вроде и не артистка вовсе. Иезуит больше всех помогал Рабиновичу «сдружить» эту леди с «его» молодыми евреями.

А Батюшка восстанавливал храмы, Муфтий строил мечети, Раввин, призадумавшись, начал давать рекламу своей синагоги, которую, на всякий случай, открыл рядом с государственным банком, даже иезуит начал спонсировать строительство костёла.

Да, следует отметить странность тех событий. У молодых «дрожжей» не было имён, были только милые детские клички: Пудель, Чушка, Мальчик. Эти клички любили вспомнить своих революционных предков, броневичёк и крейсер, перекинуться в картишки, пошуметь на митинге и возразить бабуле, будучи «проездом» в штатах, освежив её своим ребячеством.