Тайны Второй мировой - Борис Соколов

А вот другой пример. 6 октября 1939 года «ха-ха» появилось на сообщении турецкой газеты «Тан» о том, что Гитлер приглашал Сталина посетить Берлин, но получил отрицательный ответ. Зато, уверял корреспондент, в ближайшем будущем Гитлер может посетить Москву. Не вполне ясно, то ли Сталина рассмешило разительное несоответствие слухов действительному положению вещей, то ли Иосиф Виссарионович вообще не рассматривал всерьез возможность своей встречи с фюрером, считая, что дружить с немцами можно лишь до строго определенного предела. Ведь очень скоро он собирался свернуть шею «другу Адольфу», обоснованно подозревая, что тот с удовольствием проделал бы с ним такую же операцию в подходящий момент.

«Ха-ха» вызвала и нота правительства Финляндии в Лигу Наций 2 марта 1940 года. Там осуждались «методы войны, применяемые СССР против гражданского населения». Финны сообщали, что в результате советских воздушных налетов погибло 392 гражданских лица, было тяжело ранено 446 и легко ранено 623 человека из числа мирного населения. Сталин только смеялся над страданиями жителей Хельсинки и других финских городов. Людские жертвы, что свои, что чужие, его никогда не волновали. А уж то, что через каких-нибудь 16 месяцев миллионы мирных советских граждан погибнут в результате германской агрессии, Иосиф Виссарионович не предвидел и в страшном сне.

Поражения же на финском фронте вождь переживал весьма болезненно, хотя и считал их временными и случайными. Так, 1 марта 1940 года французское агентство Гавас сообщило из Рима о комментариях итальянской печати по поводу неудач советских войск: «Бессилие Красной армии и внутренняя дезорганизация Советов подчеркивается сегодня итальянской печатью. Каков бы ни был исход русско-финского конфликта, Советская Россия должна рассматриваться как морально побежденная, пишет, в частности, газета «Пополо ди Рома». Газета добавляет, что финское сопротивление привело не только к неудаче русских на севере, но и глубоко поколебало самую структуру советского государства. Финляндское сопротивление вскрыло промышленный, экономический и социальный упадок в России.

Что касается первого военного опыта СССР, пишет газета, то он показывает, что Европа не может ожидать ничего хорошего от большевистского примера». На этом сообщении Сталин оставил короткую, но выразительную резолюцию: «Обругать мерзавцев».

Гнев Иосифа Виссарионовича вызвало и сообщение ТАСС от 18 марта, где цитировалась статья югославской газеты со священным для советского человека названием «Правда»: «15 марта газета «Правда» в статье «Тайна, побудившая Москву заключить мир с Финляндией» утверждает, что СССР заключил мир, узнав о решении Верховного Военного Совета союзников открыть северный фронт. Газета не останавливается перед клеветническими измышлениями насчет «слабости» Красной армии и «огромных» ее потерях, якобы послуживших причиной заключения мира. Газета допускает резкие выпады против руководства Советского Союза». Кстати сказать, предположение «Правды» о том, что Советский Союз мог заранее узнать о решении Англии и Франции отправить экспедиционные войска в Финляндию, не лишено оснований. Подобная информация вполне могла поступить к Сталину от знаменитой «кембриджской пятерки» во главе с высокопоставленным сотрудником британской разведки Кимом Филби. Не исключено: именно потому, что сообщение «Правды» было правдой (простите за каламбур), советский лидер был особенно возмущен и наградил тезку центрального органа ВКП(б) «прозвищем отменным»: «Сволочи».

Вообще же Сталин отнюдь не все иностранные сообщения о финской войне сразу же воспринимал как «антисоветскую клевету». Например, на сообщении ТАСС от 11 мая 1940 года, где приводилась статья «Нью-Йорк тайме» с данными о потерях советской и финской авиации — соответственно, 794 и 361 машины, Иосиф Виссарионович сделал пометку: «Выяснить». Вероятно, он подозревал, что командиры Красной армии в своих докладах могли завышать потери противника и занижать свои собственные. В действительности безвозвратные потери финской авиации в «зимней войне» составили почти в пять с половиной раз меньше, чем утверждала американская газета, — всего 67 самолетов. Финны при всем желании не могли потерять 361 машину, поскольку в ходе войны смогли использовать не более 332 самолетов. Безвозвратные потери советских ВВС до сих пор точно не установлены, но они, во всяком случае, превышали 521 боевую машину и были лишь немногим меньше, чем сообщала «Нью-Йорк таймс»{141}. Тем не менее, очевидно, по указанию Сталина, советская пропаганда стала использовать американскую цифру в 361 (или 362) самолет как достоверные данные о потерях финской авиации в 1939–1940 годах.

А ведь еще до начала Второй мировой войны и войны с Финляндией, 14 апреля 1939 года, на стол Сталина лег перевод статьи парижского корреспондента газеты «Нью-Йорк уорлд телеграмм» Роя Говарда, опубликованной 29 марта и посвященной положению в Советском Союзе. Говард, в частности, писал: «Если судить о Советском Союзе по Москве, которая является витриной страны, то он двигается по нисходящей кривой. За последние два года, по общему мнению, тысячи политических, военных и экономических руководителей были расстреляны, сосланы или ликвидированы тем или иным путем. В результате этого наблюдается дезорганизация в военной области и в промышленности, страх, скрытность и чуранье иностранцев в тех кругах, которые были задеты последней чисткой…

После свыше чем 20 лет коммунизма-большевизма, из русского опыта возникло нечто такое, что рассматривается только как сталинизм. В данное время ответом на то, что из себя представляет Россия, что она делает и что думает, является Сталин, и то, что он делает и что думает. Даже в Германии Гитлер не имеет такой полноты власти, как Сталин. Возможно, что со временем власть Гитлера будет равна власти Сталина в настоящее время. Но это еще под сомнением. Гитлер имеет дело с нацией, культура, образование и умственное развитие которой всегда было выше, независимо от того, кто управляет этой страной. Германия никогда не была склонна мириться с угнетением или тиранией».

Следующую фразу в статье Сталин подчеркнул: «Сталин же властвует в стране, в которой массы на протяжении столетий не пользовались привилегиями и необразованны. Они, за редкими исключениями, проявляют животную тупость под бичом политических погонщиков». Иосиф Виссарионович обиделся не только за русский народ, но и за себя: велика ли честь быть властителем быдла.

Говард продолжал: «Итальянцы и немцы принесли свою личную и политическую свободу на алтарь тоталитаризма. Русские никогда не совершали такой глупости, потому что они никогда не пользовались ни личной, ни политической свободой при правительстве, которое было свергнуто».

Далее текст опять был подчеркнут сталинским карандашом: «Через 20 с лишком лет после свержения царизма уровень жизни в России еще несравненно ниже, чем в Италии и в Германии». Вероятно, с этой мыслью Сталин готов был согласиться, но не считал низкий уровень жизни большим недостатком. Может быть, он даже считал нищету народа достоинством, позволяющим большевикам удерживать власть. Ведь нищий человек не поднимется на отстаивание собственных прав и организованную борьбу против диктатуры, тем более против «диктатуры пролетариата». Людей, никогда не знавших ни личной, ни политической свободы, легче было убедить, что эта диктатура наилучшим образом защищает их интересы.

Американский журналист утверждал: «Но если материальное улучшение (жизни советского народа. — Б.С.) незначительно к данному времени, то имеется большое духовное перерождение, которое привело к тому, что миллионы людей подняли головы, и у них появилась надежда. К несчастью для тысяч людей, они подняли свои головы так высоко, что стали мишенями. Ликвидации стали обычным явлением. Были ликвидированы аристократия, буржуазия и кулаки. За последние два года происходила отвратительная ликвидация ликвидаторов — «старых большевиков» — первоначальной революционной группы, которая подняла Сталина до его настоящего высокого положения. Но наибольшей ликвидацией из всех является та, которая не так эффектна, но которая проводится настойчиво — это ликвидация самого коммунизма».

Эта мысль привлекла внимание Сталина, и следующее рассуждение о коммунизме он также подчеркнул: «Коммунизм, как его представляли себе Маркс и Энгельс, больше не существует в Советском Союзе. То, что развилось из складок Красного знамени, является восточным военным деспотизмом, железной рукой и безжалостностью. Это — варварский образец государственного социализма, управляемого современной бюрократией. Из этой бюрократии выросла новая политическая иерархия, жадная до власти (позднее М. Джилас назвал ее «новым классом», а М. Восленский — «номенклатурой». — Б.С.) и хладнокровная в своих казнях, как все, развившееся из восточного склада мышления. Ни красные знамена, ни марксистские лозунги не являются достаточными, чтобы изменить существо жестокой русской натуры.