Экзамен на разумность - Сергей Хохлов

Я соглашаюсь с ним в этом выводе в переложении его для нового общества (то, что для нового общества описанная ситуация таких вот отношений начальника и подчиненного совершенно неприемлема, не вызывает сомнений, как и то, что неприемлема она в принципе вообще для любого общества) — ценность работы человека определяется его положением в обществе. Иначе говоря — статусом. Мы вновь (на этот раз уже совместно с Зиновьевым) приходим к идее статусного общества. Однако что такое социальное положение в современном обществе и что такое статус в обществе новом? Эти два понятия при их внешней похожести внутренне в корне различны. Статус — это заслуженное человеком положение в обществе, полученное за реальные заслуги перед ним. Что такое социальное положение в нашем современном обществе и как оно «находит своих героев», объяснять особенно не надо, — все мы свидетели этого лохотрона.

Руководство в современном обществе это, по большей части, писание различных отчетов вышестоящему начальству. При этом любой начальник скажет, что большинство выдаваемых им «на гора» бумаг никем не читаются, а если читаются, то не понимаются. Это касается отнюдь не только почившего в бозе «коммунистического общества», но и современного. Мне довелось поработать начальником лаборатории при современном строе «победившего капитализма», и количество бумаг, которые я посылал наверх, было эпическим. При этом никаких иллюзий о том, что их там поймут, не питал не только я, но и те, кому они предназначались. Вывод: большая часть работы начальника — это создание видимости работы. Причем как своей, так и для вышестоящих начальников.

Эта ситуация воспринимается всеми как данность и никем не подвергается сомнению. Однако, если бы мы действительно начали строить новое общество, отказываясь от нелепостей современного, — от этого бумажного моря, как и от порождающих его аморальных, бездарных и непрофессиональных начальников следовало бы избавляться в первую очередь.

«Но как без начальников?!» — вскрикнет… Кто вот только непонятно вскрикнет — разве что сам господин Зиновьев. Если все заинтересованы в процветании общества, в лучших результатах своего труда, если в обществе отсутствуют товарно-денежные отношения (а в новом обществе они совершенно ни к чему — об этом пойдет речь далее), то не нужны оказываются ни «кнут с пряником», ни менеджер-бухгалтер, этот главный герой нашего времени. Отказались же в свое время люди от погонщика с кнутом, а ведь тоже была та еще революция в сознании! Наверняка тогдашние философы кричали: «ах, как это будут работники трудиться без своевременных отеческих ударов кнутом, без крепкого производственного словца и зоркого пригляда?! Да они поломают нам все орудия труда и сбегут в пампасы!»

Новое общество — это общество статуса, в нем «главнее» тот, у кого статус выше. За счет чего повышается статус? Это происходит двумя путями: за счет наработки рабочего стажа и за счет признанных обществом некоторых разовых заслуг человека — совершенных им подвигов, изобретений и т. п.

Собственно мой личный производственный опыт показывает, что когда у работников имеется общая цель — к примеру, надо сделать определенный объем работы, чтобы раньше освободиться или чтобы получить премию и т. п., то никакие начальники работникам не нужны. (Зачастую начальство попросту недостаточно понимает в работе руководимого коллектива.) В этих случаях работники самостоятельно организуются и выполняют работу лучше, чем если бы над ними стоял начальник. Поэтому нормальный начальник, болеющий за производство и людей, понимает свою работу так — не мешать работникам ее делать и создавать им для работы достаточные стимулы и нормальную атмосферу (в том числе приглушать активность различных прочих начальников — как подчиненных, так и любителей покомандовать, приходящих «со стороны» — различных «проверяющих», инспектирующих и т. п.).

В каждом коллективе нам потребуется старший, он будет определяться старшинством по статусу. Его деятельность по руководству должна протекать параллельно с его основной работой — так сказать, «на общественных началах», и никаким дополнительным образом не стимулироваться. Старшие по статусу в новом обществе заботятся о своих младших по статусу товарищах также бескорыстно, как в любом нормальном современном обществе бескорыстно заботятся старшие по возрасту о младших. Полагаю, что органами власти в новом обществе будут советы на двух уровнях — Производственные Советы и Совет Старших.

Первый действует на уровне производственной единицы, второй — объединяет эти производственные единицы на уровне всего ТБС-поселения. В первом участвуют все люди производственной единицы, во втором лишь те, у кого имеется соответствующий статус (при том что наиболее важные решения принимаются общим голосованием всего ТБС-поселения, с учетом статуса каждого голосующего.)

В новом обществе цель для всех ясна, стимулы имеются, а следовательно, в начальниках нет никакой надобности.

Краткие выводы:

— В новом обществе любой коллектив оказывается способен сам руководить собой.

— В случае возникновения спорных ситуаций решение принимается с учетом статуса спорящих сторон.

— Для решения серьезных споров, а также проблем, которые не могут быть решены на уровне производственного коллектива, существует Совет Старших.

Вот примерно такую схему я набрасываю весьма грубыми штрихами. В любом случае, это предложение лучше, чем соглашательство господина Зиновьева.

Зиновьев предупреждает:

«Опыт реального коммунизма дает достаточно материала, чтобы констатировать следующее в высшей степени важное положение: выдвигая лозунги и всякого рода программы преобразования общества, надо подумать о том, как они будут реализовываться в практической жизни больших масс населения. Причем по крайней мере для многих из них можно заранее предвидеть неотвратимые последствия их воплощения в жизнь, поскольку есть общие закономерности больших социальных систем, которых не могут избежать никакие реформаторы и сами участники социальных процессов».

По его мнению, надо просто плюнуть на все попытки реформ, потому что углубление во все возможные последствия любой из них дадут такие по объему задачи, решить которые будет не под силу всем ЭВМ мира. Так что долой все попытки улучшений — назад в пещеры, а то и сразу на деревья!

Раньше вопрос о несовершенстве человеческой натуры решался просто — человеческий род был искусственным образом разделен на быдло и аристократию. Быдлу были оставлены все пороки, аристократия заполучила все добродетели. Однако подобное разделение на Джеккила и Хайда показало свою несостоятельность. История явным и опытным путем доказала, что пороки и добродетели, равно как и интеллект и умение руководить, не передаются по наследству.

Когда пришло время уничтожения класса аристократов, в вину ему, по большому счету, вменялось не то, что они как-то чрезмерно подлы, а то, что они таковы как все. Аристократия попросту не оправдала предъявляемых к ней сверхтребований и потому была упразднена.

Впрочем, до сих пор есть множество желающих за деньги или по знакомству получить титулы, а вместе с ними добавить в свой имидж и некую толику «благородной бледности» и отблеска тех шпаг и пистолетов, которыми аристократы прошлого отстаивали свою честь на дуэлях. Подобные современные притязания на принадлежность к аристократии выглядят попросту нелепыми.

Если бы добродетели, интеллект и лидерские качества передавались по наследству, то со временем обязательно произошло бы разделение людей на породы, однако ничего подобного не случилось — «быдло» вместо того, чтобы окончательно тупеть и оскотиниваться, выдавало из своей среды не меньше талантов и героев, чем аристократия. Несмотря на большую сложность выдвижения из низов.

В результате упразднения аристократии произошла ее полная ассимиляция «простым народом», отчего простой народ не приобрел никакой толики благородства, зато оказались утеряны хоть какие-то ориентиры и идеалы — точнее, ожидания таковых. Пусть аристократия была столь же подла, как и «подлый люд», но от нее хотя бы ждали и требовали благородства и самоотверженности. С упразднением аристократии ждать стало нечего и не от кого.

Ряд авторов утверждает, что человек подл по своей природе. Вот господин Зиновьев, к примеру, пишет, что при условии заведомой безнаказанности любой человек всегда совершит зло, если оно ведет к его выгоде. Для совершения же доброго поступка человеку требуется обязательный стимул. Здесь нельзя согласиться — зачастую люди совершают добрые дела или воздерживаются от совершения злых совершенно бескорыстно, не имея возможности получить за них вознаграждения. Здесь нельзя говорить о том, что это делается в силу их «моральности», потому что какая еще мораль в наше время?! То, что люди делают добро и не делают зла даже в условиях заведомой безнаказанности и даже зачастую во вред себе, — что это, если не ростки будущего?