Сокровища наместника - Алекс Орлов

— А если сама политика хороший гешефт?

— Нет уж, лучше обойтись процентами с обмена, кредитами и какой-нибудь там рыбой, зато живот никто жечь не станет.

— Согласен с мессиром Тордлавом, — кивнул Квордам. — Король уважает наши интересы, мы уважаем интересы короля.

Пангани пожал плечами и стал с обиженным видом перемешивать в чашке остывший шоколад. Возникла неловкая пауза.

— Вы можете поговорить с вашим другом, не вплетая политику? — спросил Тордлав.

— А кто вообще говорил про политику? — снова пожал плечами Пангани и отхлебнул из чашки. — Ваш шоколад клопами воняет!..

— Выпейте еще наливки, она без клопов, — предложил Тордлав.

— Хорошо, я решу этот вопрос коммерчески, но нам придется раскошелиться, — сказал Пангани.

— В пределах разумного.

— Это герцог! Менее десяти тысяч ему предлагать нельзя!..

— Глупости какие, — возразил Квордам. — Герцог и тысячу возьмет с удовольствием. Тем более что их сейчас по городу тайная канцелярия гоняет.

— Вы-то откуда знаете? — удивился Пангани.

— Все торговки на площади только об этом и говорят.

— Шутить изволите?

— Да уж какие шутки? Увольте! Моя кухарка как с лукошком возвращается, так и ну трещать, только успевай слушай.

— К вам что же, ваша кухарка на доклад приходит?

— Зачем же на доклад? Я сам под дверью кухни подслушиваю, чтобы она там продукты не воровала с прислугой.

— И тем не менее герцогу надо дать хотя бы семь.

— Пять и не денима больше, — подвел итог Тордлав. — И с этих же денег пусть заплатит своим зуботыкам.

— Я, право, не знаю… — развел руками Пангани.

— Да полно вам, эйнар Пангани. Все вы знаете. Уменьшились ваши комиссионные, вот и двигаете эдак руками.

И Тордлав повторил это движение, передразнивая коллегу. Квордам засмеялся, но, видя, что Пангани обиделся, хлопнул его по спине и сказал:

— Нечего обижаться, обиженным скидок не дают. Итак, вы, эйнар Пангани, готовите вторую команду, а мы с мессиром Тордлавом набираем первую. Вот такой расклад. Вы согласны?

— Согласен, — кивнул Пангани и улыбнулся, показывая, что не обижается.

47

Уже третий день Мартин с Ронни жили в домике за городом, недалеко от моря, вместе с еще тридцатью гномами, которые ютились в бывшей кошаре.

Гномы были в основном приезжие, лиссабонской речи почти не понимали, и с ними, по большей части, приходилось общаться с помощью знаков.

Командовал ими гном по имени Ламтак, квадратный, с длинной бородой и изуродованным шрамами лицом. Он носил при себе широкий меч в кожаных ножнах и даже, казалось, спал с ним в обнимку. Ламтак поднимал свой отряд с первыми лучами солнца, и они отправлялись к морю умываться и качать силу — маршировать в гору, нагруженные большими булыжниками.

Потом, там же на горе, он заставлял гномов сражаться длинными палками, потом они переходили на дубинки и уходили с ними за гору, а чем занимались там, Мартин с Ронни не видели.

Их самих никто не беспокоил. К ним относились с почтением и позволяли спать, сколько захочется, а потом кормили за отдельным столом.

Меню Мартин с Ронни также могли заказывать, и хотя выбор был невелик — рыба, мясо, картофель или фасоль, но и это было весьма неплохо.

А еще они ходили купаться на море — по три раза на дню, и Мартина это очень радовало, ведь он так долго был лишен этого удовольствия.

По возвращении с моря приходило время чистки зубов. К этому времени из-за горы, для раннего обеда, возвращались гномы и с интересом и удивлением следили за странными манипуляциями двух людей.

Первым зубы чистил Мартин, который уже начал получать от этой процедуры какое-то удовольствие. Не то чтобы во время нее, когда щетина лезла в горло и язык щипала горькая глина, а после, когда рот наполняла холодная свежесть и даже слегка шибало в нос.

После него щетку брал Ронни, ополаскивал ее в горшке с водой, снова добавлял белой глины, и действие возобновлялось. Лишь после того, как Ронни заканчивал процедуры, гномы, переговариваясь и покачивая головами, шли в кошару обедать, а Ронни возвращался в домик, чувствуя себя, как какая-нибудь знаменитость.

— Эх и житуха у нас, Мартин! А я поначалу думал сбежать от тебя.

— Я знаю, — усмехнулся тот. — Только житуха такая, пока наши наниматели планы обдумывают, а как закончат, начнется работа.

— Ну и что за работа? Дороги я хорошо знаю, где может засада прятаться, тоже соображу. Ты видел, какие у этого Ламтака руки? А рожа? Одной такой рожей можно две засады разогнать, без всякой стрельбы.

— Кстати о стрельбе, они носят с собой за гору арбалеты — три штуки.

— Ты как заметил?

— В мешке носят. Первым посылают гнома с арбалетами, а потом идут к морю за камнями.

— Ну ты глазастый, Мартин, — покачал головой Ронни.

— Не глазастей тебя, просто поопытней.

— А я пока не на работе, больше на жратву гляжу. А еще о девках думаю. Как думаешь, будет у нас время на девок, а? Я девок страсть как обожаю!..

Они помолчали, глядя в незастекленные окна, сквозь которые с воем пролетали оводы в поисках овец, которые здесь когда-то были. К вечеру появлялись и мухи, но не так много, чтобы сильно мешать.

— Но вообще-то скучно уже, третий день сидим, — признался Ронни.

— Ничего, мы сегодня с Ламтаком поговорим, он по-нашему хорошо разговаривает.

— Это да, но рожа у него… — снова вспомнил Ронни.

Вскоре после обеда отряд гномов залег на полчаса отдохнуть — такой у них был порядок, а Мартин пригласил в домик Ламтака, побеседовать о предстоящем деле.

Предводитель гномов принял приглашение с готовностью и вскоре пришел в гости, едва протиснувшись в узковатый для него дверной проем.

— Присаживайтесь, господин Ламтак, — сказал Мартин, указывая на единственный добротный стул, однако гном выбрал небольшую табуретку, с которой мог достать ногами до пола.

— Хороший у вас дом, — сказал он, оглядевшись. — Только доски гнилые, перебрать нужно.

— Да, согласен, — кивнул Мартин, поглядывая на дощатые стены. — А у вас в кошаре как?

— Хорошо. Но мышей много, а кошек нет. Совсем нету кошек.

И гном вздохнул, как будто отсутствие кошек угнетало его больше всего.

— А скажите, Ламтак, что там слышно от хозяев — когда тронемся?

— Ничего не слышно. Слышно только, чтобы сидели, спали и гномов чтобы гонял, а то отожрутся и отяжелеют, а в дороге всяко бывает.

— А мы уже устали тут кушать да спать.

— Кушать да спать — дело хорошее, — кивнул Ламтак и провел по бороде короткопалой ладонью. — Я как покушаю — всегда сплю.