Джон Леннон в моей жизни - Пит Шоттон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но как бы Джон ни был возбужден всем, что происходило с ним, не совсем правильно было бы сказать, что его это удивляло. В конце концов, Джон всегда считал, что однажды он станет богатым и знаменитым, легендой своего времени. «Если б я теперь смог получить Америку, — сказал он, — я получил бы весь этот ё…й мир!»
Два года назад БИТЛЗ были всего-навсего культом клуба в подвальчике, через год — уже народными героями Мерсисайда, теперь же они стали любимцами всей Британии. Но сверхчеловеческие амбиции Джона все еще были неудовлетворены. Вновь и вновь в тот вечер его монолог возвращался к стране его мечты, «Америка, Америка, Америка», — повторял он почти как заклинание. Тем не менее, он поведал, что БИТЛЗ решили придерживаться осмотрительной политики: играть для публики с отдачей независимо от успеха.
Когда он ненадолго замолчал, мы автоматически перешли в кухню, чтобы поставить чайник на плиту. Обычно во время таких «антрактов» Джон менял тему разговора. «Ну, а как идут дела у тебя? Как успехи в «Старухе»?»
«Неплохо, неплохо. Продвигаются…» На самом же деле бизнес в «Старухе» шел из рук вон плохо и я еле-еле «продвигался».
«А каким будет твое Рождество?»
«Думаю, все будет, как положено», — приврал я. Тут Джон извлек из кармана коричневый конверт и вложил его в мою руку. «Пусть твое Рождество будет приятным, Пит».
«Что это?»
«Моя обычная получка.»
«Мне она не нужна, Джон, — сказал я, тщетно стараясь вернуть ему конверт, — мне не нужна твоя ё…я зарплата.»
«Засунь в карман и забудь об этом», — грубо буркнул Джон. Он унес чайник в другую комнату, давая понять, что вопрос исчерпан.
«Спасибо, Джон, — бросился я вслед, — это просто здорово!»
«Выбрось эти мысли на х…».
Я так и сделал, пока на следующий день не обнаружил, что конверт до сих пор не вскрыт. Несмотря на все те состояния, которые БИТЛЗ начали создавать, Брайан по-прежнему выплачивал им понедельную зарплату. И конверт с получкой Джона содержал десять 5-фунтовых купюр, что эквивалентно примерно 500 фунтам или 1000 долларам по курсу 1983 года, в то время как я каждую неделю приносил домой около 12 фунтов. Он не вскрыл его и не сказал «вот 10 фунтов» и даже не оставил десяти фунтов себе. Для Джона характерным было то, что он хотел отдать мне всё, не задумываясь, что ему самому придется занимать где-то, чтобы прожить следующую неделю. Чтобы вам было понятнее, что означали 50 фунтов в 1963 году, подарка Джона с лихвой хватило на покупку нового плаща, билетов на поезд до Лондона и обратно и случайные расходы на мое недельное пребывание в его квартире в Кенсингтоне.
Однако, на этом щедрость Джона не окончилась. Вернувшись к нашему разговору о «Старухе», он потребовал, чтобы я признался, счастлив ли я работой в этом старом грязном кафе, занимаюсь ли я тем, о чем мечтал. Я признался, что моей тайной мечтой было открыть когда-нибудь тотализатор (азартные игры тогда только-только получили право на легальность).
«Так чего ж ты его не откроешь?»
«Как это?.. А на какие шиши?»
«Сколько тебе нужно? Двух тысяч хватит?»
«Перестань, Джон. Это ни к чему.»
«Слушай, Пит, будь ты на моем месте, ты бы иначе поступил, а?»
Я признал, что в этом он прав.
«Ну вот, — сказал Джон, — а если я не смогу сделать для тебя даже этого, значит, я вообще ничего ни для кого не могу сделать.»
Я был ошеломлен.
«Это уж слишком фантастично, Джон», — пробормотал я.
«Я немедленно переговорю с Брайаном, — сказал он, и все устрою. Понимаешь, я не имею 2000 фунтов наличными — до этого еще не дошло, — но я уверен, Брайан их тебе выдаст.»
«А что, если Брайану эта идея не понравится?»
«Да е…л я Брайана! Это МОИ ё…е деньги и я какого х… с ними захочу, такого и сделаю. Но не думаю, что Брайан будет против.»
Только тут мы вдруг заметили, что уже светает, и Джон вспомнил, что утром в Лондоне запланированы какие-то битловские дела. Он договорился с Джорджем Харрисоном, что встретится с ним у Мими в 9 часов, а уже была половина восьмого.
«О, Господи, — воскликнул я, — моя жена, наверное, теряется в догадках, где я.»
«Мне бы хотелось повидать Бет, пока я здесь», — сказал Джон.
«Тогда почему бы нам не заехать к ее матери? — предложил я. Мы с Бет по-прежнему жили с ее мамой. — Звякни Джорджу и скажи, что мы встретимся там.»
Сделав соответствующие звонки, мы поехали к Бет на моем старом драндулете, купленном за 15 фунтов. Моя жена всегда получала удовольствие от стряпни для Джона, который неизменно уничтожал все, что она (или еще кто-то) ставила перед ним, с такой жадностью, словно это был его последний кусок, и приготовила нам яичницу с беконом. Вскоре подъехал Джордж Харрисон в своем «Ягуаре», который купил «с рук», и который был его самой большой гордостью и самой дорогой покупкой с тех пор, как начали притекать битловские деньги. Джордж наспех выпил чашку чая, и после этого все начали прощаться.
«Пит, а почему бы тебе не поехать с нами?» — импульсивно спросил Джон. — Ты сможешь провести со мной и Син все Рожество (без буквы «д») и посмотреть все наши концерты в Финсбери-парк».
Мы с Бет обменялись настороженными взглядами. «Извини, Джон, спасибо за приглашение, — ответил я, — но я должен провести Рождество со своей семьей.»
«Ах, …, …, …! Ну тогда я вот что скажу. Вы с Бет приезжаете в Лондон на неделю сразу после Рожества. Концерты продолжаются и после Нового года, так что вы еще сможете почувствовать вкус всего этого безумия вокруг БИТЛЗ.»
Как выяснилось, Брайану Эпстайну идея Джона помочь мне открыть свое «дело» очень понравилась. Польщенный и вдохновленный необычайно высоким мнением Брайана обо мне, я договорился о времени встречи для получения чека. Но когда я приехал в офисы на Чэпел-стрит, обычно пунктуальный Брайан почему-то все еще не появлялся. «Я знаю, что м-р Эпстайн ждет вас, — извинилась его секретарша. — Он должен вот-вот вернуться. Если хотите, вы можете подождать в его кабинете. Чувствуйте себя, как дома».
Едва я успел налить себе кока-колы из впечатляющего коктейль-бара Брайана, начал звонить его личный телефон. Он все звонил и звонил, пока я, наконец, не решил, что не будет ничего страшного, если я сниму трубку. «НЕМС Энтерпрайсез» — с важностью произнес я.
«Здравствуйте, — отозвался еле слышный американский голос на другом конце провода. — Это говорит м-р Эпстайн?»
«Нет. Его сейчас здесь нет, но он скоро вернется. Ему что-нибудь передать?»
«Скажите ему, что звонили из офиса Эда Салливана, и что м-р Салливан хотел бы как можно скорее переговорить с м-ром Эпстайном.»
Совершенно не подозревая о значительности Эда Салливана в мире американского шоу-бизнеса, я кратко отметил его просьбу и телефонный номер и сразу забыл о них, пока через несколько минут не вернулся Брайан. За это время я невзначай прочел пометку в деловом дневнике, лежавшем на его столе в раскрытом виде: «Стрижка для Джорджа». Насколько я понял, Брайан очень серьезно относился к делу по уходу и глянцеванию БИТЛЗ. А уж я-то знал, как Джордж ненавидел парикмахерские!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
