Могучая крепость - Дэвид Вебер

собственную веру, Мейкел Стейнейр ни мгновения не сомневался, что, когда правда будет рассказана, найдётся много тех, кто решит, что и Сам Бог тоже должен быть ложью. Он боялся этого момента, боялся возможной цены для всех этих душ, но всё же знал, что это в любом случае должно быть сделано. Точно так же, как он знал, что религиозный конфликт, который этот раскол вызовет к жизни, по всем статьям затмит нынешний.

Вот почему они сначала должны были уничтожить «Группу Четырёх» и разорвать железную хватку Церкви Господа Ожидающего, держащую всё на Сэйфхолде.

Что, в свою очередь, вернуло его обратно к проблеме его собственного предстоящего отплытия и дыры, которая останется в Совете.

— Сказать по правде, Бинжамин, на самом деле я не очень беспокоюсь о Рейджисе, — сказал он. — В конце концов, это не значит, что нам с тобой пришлось тратить всё наше время на то, чтобы «направлять его» на то, что, как мы знаем, хотят сделать Кайлеб и Шарлиен. Я имею в виду, что он уже делает это, и, видит Бог, он достаточно часто демонстрировал, насколько он на самом деле компетентен. Кроме того, существуют практические ограничения на количество «управления», которое мы могли бы сделать. Если только ты не хочешь встать посреди следующего заседания Совета и объявить, что ты «слышишь голоса»?

— Навряд ли! — фыркнул Волна Грома.

— Ну, такие вот дела, когда ты подумаешь об этом. — Стейнейр снова пожал плечами. — Рейджис не из тех, кто бросается в каком-то особом от других направлении, по крайней мере, не обсудив это сначала с остальными членами Совета. Когда случится так, что ты подумаешь, основываясь на чём-то, что ты знаешь, чего он не знает и он вот-вот совершит ошибку, тебе просто придётся сделать всё, что в твоих силах. В любом случае, на твоём месте я бы не стал настаивать на этом слишком сильно, пока у тебя не будет возможности обсудить это напрямую с Кайлебом и Шарлиен. Вполне может быть, что если мы все соберёмся с мыслями, то сможем придумать какой-нибудь способ… скажем так, обуздать его энтузиазм. А, зная Рейджиса, даже если мы не сможем найти способ сделать это, он вряд ли сделает что-нибудь глупое или достаточно рискованное, чтобы породить реальную опасность.

— Наверное, ты прав насчёт этого, — признался Волна Грома. — Нет, ты прав насчёт этого. И всё же мне действительно не нравится, что Двор в Черайасе устроен таким образом, — он поморщился. — Я уверен, что Зелёная Гора и королева-мать Элана чувствовали себя примерно так же, когда Двор был здесь, в Теллесберге, и я знаю, что нам всем придётся привыкнуть к этому, но это не значит, что мне это нравится.

— Нет, не значит, — согласился Стейнейр. — На самом деле, огромная дистанция — и то, что сообщениям требуется много времени, чтобы преодолеть расстояние между разными её концами, по крайней мере открыто — это самая большая слабость Империи, и мы все это знаем. Я почти уверен, что «Группа Четырёх» тоже знает об этом, и я полагаю, кто-нибудь умный, вроде Трайнейра и Клинтана, сделает всё возможное, чтобы воспользоваться этим преимуществом. Конечно, — Стейнейр обнажил зубы в совершенно не подходящей на архиепископа улыбке, — они не знают всего, не так ли? Мы можем сидеть здесь и беспокоиться о том, как «управлять» Рейджисом, но они понятия не имеют о том факте, что ты или я можем обсудить ситуацию «лицом к лицу» с Кайлебом и Шарлиен в любое время, когда нам нужно!

— И это становится ещё больше расстраивающим, когда мы не можем поговорить с кем-нибудь ещё в любое время, когда нам нужно, — прорычал Волна Грома, и архиепископ усмехнулся.

— В Писании говорится, что терпение — одна из божественных добродетелей, — заметил он. — Интересно, что так же говорят и все другие религии, о которых мы читали с Сычом. Так что ты не получишь от меня большого сочувствия только потому, что это добродетель, которой тебе явно недостаёт, Бинжамин!

— Я надеюсь, ты найдёшь это таким же забавным, когда будешь сидеть на галеоне во время штиля посреди Чизхольмского Моря, — ответил Волна Грома, сверкая своими тёмными глазами. — Терпение, я имею в виду.

— Я почему-то подозреваю, что попадание в штиль в Чизхольмском Море будет одной из наименьших моих проблем в середине зимы, — иронично усмехнулся Стейнейр. — По какой-то причине мне посоветовали прихватить с собой побольше чая из физалиса.

Блеск в глазах Волны Грома превратился в весёлое фырканье. Чай, заваренный из листьев физалисного дерева, которое достигало высоты около десяти футов и произрастало практически в любом климате, был обычным лечебным сэйфхолдийским средством для лечения морской болезни.

— Возможно, эта мысль покажется тебе забавной, — строго сказал Стейнейр, — но я сомневаюсь, что буду чувствовать то же самое, когда мы будем смотреть на волны высотой со шпиль собора!

— Вероятно, нет, — признал Волна Грома с усмешкой. Он откинулся на спинку стула и несколько мгновений потягивал бренди, затем снова посмотрел на Стейнейра.

— А Нарман? — спросил он. — Ты спрашивал отца Жона по его поводу в последнее время?

— Вообще-то нет, — признался Стейнейр. — По правде говоря, я всё ещё в раздумьях. Я понимаю, насколько ценным может быть Нарман, но на самом деле я ещё недостаточно хорошо его понимаю — как человека, а не просто князя — чтобы чувствовать себя комфортно, предсказывая, как он отреагирует на всю правду.

— Он достаточно хорошо справился с версией, что «у Мерлина бывают видения», — отметил Волна Грома.

— Как и Рейджис, — возразил Стейнейр. — О, не пойми меня неправильно, Бинжамин. Если и есть кто-то… скажем так, достаточно гибкий в умственном отношении, чтобы принять правду, то это должен быть Нарман. И я очень склонен верить, что Мерлин — и Кайлеб, если уж на то пошло — правы в том, где он сейчас разместил свои основные привязанности. Может быть, проблема просто в том, что Изумруд так долго был врагом. Я имею в виду, что, возможно, у меня есть какое-то автоматическое предубеждение по отношению ко всему изумрудскому, включая самого князя Изумруда. Я так не думаю, но это не значит, что у меня его нет. Мне просто… неуютно в собственных мыслях о том, насколько… стабильна его лояльность. Нет, это неподходящее слово.