Три рэкетира - Ярослав Зуев

– А по какому каналу, Витя?

«Как будто их полсотни, как в Америке, а не три. Три тополя на плющихе: ЦТ, УТ-1 и УТ-2…»

– А хрен его знает, по какому… По московскому наверное…

– А кто играет, Витенька?

Да «Крылышки», с канадцами[30]… – Сбросив брюки и майку, Ледовой взялся за резинку трусов, когда в прихожей затрещал телефон. Выругавшись, Виктор выглянул в коридор и снял трубку.

– Алло?

– Виктор?!

В первые секунды он даже не узнал голоса Тренера, и только потом до него дошло, кто это звонит. – «Вспомни говно, вот и оно», – подумал Ледовой. Ему показалось, Тренер задыхается. Или пробежал пару километров, или…

«Или у него кончился кислород», – добавил про себя Виктор и выплюнул в динамик:

– Да, это я.

– Виктор?! Доктор готов! Утром милитоны угрохали! Наше дело – табак! – закричал в трубку Тренер.

– Заткнись! – рявкнул Ледовой. В голосе Тренера слышались истерические нотки, от которых у Виктора засосало под ложечкой.

– Заткнись, понял, урод?!

Команду для июльского дела Виктор подбирал сам, приняв, в качестве одного из важнейших критериев отбора, абсолютное отсутствие у своих людей каких бы то ни было связей с криминальным миром. «Чистота – залог здоровья» – гласили плакаты в советских поликлиниках, с чем Виктор Ледовой был согласен «от и до». «Плюсы» такого подхода проявились сразу. Пойди, разгляди злодея, еще ни разу не попадавшегося на милицейский карандаш, среди двух миллионов населения. Это если исключить гастролеров. Почти так же просто, как изловить блоху на спине взрослого сенбернара. Теперь, спустя пять месяцев, проявились, наконец, и недостатки. Какие, Ледовой пока не знал, но собирался вскоре выяснить.

– Откуда ты звонишь?

– Из дому, – Тренер немного успокоился, очевидно, полагая, что переложил большую часть общей головной боли на Ледового.

Встречаемся на «Большевике»,[31] – сказал Виктор, прикидывая, что это как раз середина между его Нивками и Совскими прудами, в районе которых обитал Тренер, – через сорок минут, у выхода из метро.

– Не выйдет, – Тренер снова напрягся, – младший брательник Доктора у меня. Он вообще никакой. Витя, может, ко мне приедешь? Хвоста за пацаном вроде бы не было…

– Вроде?! – Ледовой на секунду задумался. Соваться к Тренеру, не зная, что там у них стряслось, ему совсем не хотелось.

– Ладно, – Ледовой кивнул сам себе. – Буду где-то через час. Жди. – Он нажал «отбой» и принялся напяливать влажную одежду, которую только что снял.

– Мама, я скоро буду! – крикнул Виктор, отпирая дверь.

– Витенька, ты куда? – мать выглянула из коридора, когда он переступал порог.

– В никуда, – буркнул Ледовой.

– А хоккей?!

«Накрылся медным тазиком», – зло подумал Виктор:

– Посмотри за меня. Потом расскажешь…

Она замешкалась, словно, хотела еще о чем-то спросить, но не находила нужных слов. Отвернувшись, он захлопнул дверь.

Остановка троллейбуса была пуста, как заброшенная полярная станция на льдине. К непрерывно моросящему дождю прибавились посыпавшиеся как из ведра снежные хлопья.

Трезво взвесив протяженность пути, который предстояло одолеть, сначала в «пятом» троллейбусе, затем «семнадцатым» автобусом, Ледовой пришел к неутешительном выводу, что час на дорогу – это сильно сказано.

«Проклятый Тренер. Забрался к черту на кулички».

Он решительно отбросил сигарету, отыскал в кармане трешку и рваный, – «пожалуй, хватит», и яростно замахал салатовому таксомотору, приближавшемуся со стороны Виноградаря. Зеленая лампочка, задорно горевшая в углу лобового стекла машины, позволяла Ледовому надеяться, что он, считай, почти у Тренера дома.

– Я вообще-то в парк, – с сомнением протянул таксист, испытующе глядя на Ледового, когда тот склонился к приоткрытой дверце.

– Если в парк, чего останавливался?

Таксист нетерпеливо выжал сцепление и включил передачу.

– Ладно, ладно, – из салона веяло завораживающей смесью теплого воздуха и сигаретного дыма. Ледовой быстро влез на сиденье, чувствуя себя блудной коровой, воротившейся в родное стойло. – Совские пруды.

– Что, ладно? Червончик туда, дружище. Как минимум.

– По счетчику?

– Я же тебе сказал, что я в парк.

– Будет тебе червончик, – сказал Ледовой многообещающе.

– Слыхал? Наши войска в Афганистан вошли? – после некоторого молчания заговорил таксист. Они проскочили станцию метро «Нивки» и свернули на Брест-Литовский проспект. На тянущейся вдоль магистрали трамвайной линии, то тут, то там безжизненно застыли красно-желтые чешские трамваи. Видимо, непогода начала сказываться на работе городского транспорта – где-то оборвало провода. Таксист поглядывал на дохлые трамваи с возбуждением собаки, завидевшей бесхозную сахарную косточку.

– В парк тебе нескоро, как я погляжу? – мрачно спросил Виктор.

– Ага, похоже на то, – таксист повернулся к Ледовому. – Так слыхал? По радио передавали.

Нет, не слыхал, – сегодня Виктор телевизора в глаза не видел, да и вообще, ему лично было наплевать. Он жалел, что теперь пропустит хоккей. Из-за гребаного Тренера, идиота Доктора и его паршивца – брата. А об Афганистане пускай у Устинова с Огарковым голова болит.[32]

– Ох, и вляпаемся мы там, я тебе точно говорю, – «Волга» выехала на Индустриальную улицу, и таксист опять поднажал. Горизонтальная полоска указателя скорости поползла вдоль спидометра – слева – направо, вызвав у Виктора некоторый интерес. Управлять «двадцать четверками» ему в жизни пока еще не приходилось. Между тем, снег посыпал вовсю. Дворники работали непрерывно, но это мало что давало. Продолжая разглядывать торпеду, Виктор обратил внимание на новенький радиоприемник «Урал-Авто», прикрепленный чуть выше ручки переключения передач. Сама рукоятка была отлита из прозрачного пластика или оргстекла, внутри виднелась искусственная роза. Такой шик Ледовой тоже видел впервые.

– А чего тут, встроенного приемника нет, что ли? – бросил он просто, чтобы что-то сказать.

Обижаешь, начальник, – таксист самодовольно осклабился. – Есть, ясный пень. Но – говно, если между нами. Один УКВ диапазон ловит. А тут, – он ударил по клавише переключения диапазонов: и тебе длинные волны, и тебе средние, и тебе короткие. Слушай, чего душа пожелает. Хочешь – «Маяк», хочешь «Сопот»[33] лови, а есть желание – так и «Голос Америки». Не проблема. Эти, кстати, про Афган с самого утра языками чешут. Типа, мля, русский медведь совсем охренел.

– Шучу… – добавил таксист, встретившись с Ледовым взглядами.

– Слышь, а хоккей на какой частоте транслируют? – поинтересовался Виктор.

– Хоккей? А кто играет? – вяло поинтересовался таксист.

– Наши с Канадами…

– А хрен его знает, на какой… – Лично мне хоккей этот – до лампады. И вообще, – добавил он, принимая вид человека, которого только что облапошили, – тут такой гололед, чем тебе не хоккей? Испугаться не успеешь – со столбом поцелуемся. Без хоккея, понял? Ты бы это, накинул хоть троячку, а то в такой сракопад корыто размолотить, как, бля, два пальца об-ть, мне в парк пора, а я тут себе на жопу приключения ищу. Из-за тебя.

– В непогоду двойной тариф?

– Что-то типа того… так что скажешь?

Вместо ответа Ледовой смерил таксиста таким хмурым взглядом, что тот прекратил разговоры о доплате, вернувшись к Афганистану.

Вляпаемся мы там, – повторил он. – По опыту тебе говорю. Я в 68-м чехов усмирял,[34] – таксист вглядывался в настоящую пургу, сократившую видимость чуть ли не до конца капота, – Такой мы там бардак развели… Скажу – не поверишь. Так чехи, извини меня, культурные люди, а эти вахлаки – дикари. Ох и наваляют они нашим, помяни мои слова.

«Волга» миновала площадь Космонавтов и теперь спускалась к Совским прудам во второй полосе Краснозвездного проспекта.

– Ты то сам где служил?

– На кухне, – Ледовой посмотрел на таксиста долгим, мрачным взглядом.

«Удавил бы тебя, гниду, да времени нет». – Метров через сто – остановишь.

Как только машина остановилась, Ледовой кинул на торпеду червонец и вышел, сильно хлопнув дверью.

Оставшись в полном одиночестве, Ледовой уверенно зашагал вдоль кромки озера к крутому склону, гребень которого был усеян частными одно – и двухэтажными домами. Внушительный дом Тренера, архитектурными решениями напоминающий дот времен второй мировой войны, стоял на отшибе, нависая над самой кручей. Впрочем, и дома, и склон этим вечером скрыла плотная снеговая завеса.

Тренер, собственно, был Тренером далеко не для всех. Наоборот. Свое тренерство он вообще не афишировал. Работал в металлосборочном цеху завода сварочного оборудования, где его станок стоял бок о бок со станком Виктора Ледового. В свободное время Тренер совершенно нелегально обучал карате группу ребят, арендовав для этого убогий спортивный зал в полуподвале одного из рабочих общежитий на проспекте Космонавта Комарова. Двадцать рублей, взимаемые тренером ежемесячно с каждого из своих кохаев[35] были приятной, но абсолютно недостаточной добавкой к зарплате слесаря четвертого разряда. Тренеру хотелось большего. Да и родное государство, в вечном стремлении изъять из рук населения все оружие, какое только возможно, уже дорисовало в УПК статью за незаконные занятия карате.