Молилась ли ты на ночь? - Елена Логунова

– Может, мне уйти? – спросила я еще с робкой надеждой.

– Нет, – обронил толстый Палкин, не открывая глаз. – Одну секунду, я сейчас…

Он еще пару раз взмукнул, прослезился и открыл глаза:

– Извините, зуб разболелся – сил нет!

– И у вас тоже? – обрадовалась я, подумав, что с двумя-то больными зубами разговор у нас уж точно не затянется!

– Вы тоже с зубом? – оживился следователь. – А что у вас?

– Восьмерка справа, зуб мудрости режется! – я не затруднилась с ответом, потому что предвидела вопрос.

– Это больно! – Палкин бледно улыбнулся.

Мысль о том, что кому-то не менее плохо, чем ему самому, следователя заметно бодрила.

– А у вас? – Я с готовностью поддержала разговор на зубную тему – лишь бы оттянуть начало допроса.

– А у меня пломба выпала, представьте, только что! – пожаловался Палкин. – Сел в перерыве между беседами чайку попить, закусил сникерс, а эта чертова карамель пломбу вытянула и в зуб залезла – у-у-у!

Следователь снова зажмурился и закачался. Я поглядела на стол, заваленный бумагами, и увидела на чистом кусочке столешницы огрызок батончика и дымящуюся чашку. Похоже, Палкин не врал, зубная проблема для него обострилась только что.

– Первым делом надо прополоскать, а еще лучше – почистить зубы, чтобы удалить остатки карамели и шоколада, – посоветовала я. – Это у вас нерв на сладкое и горячее реагирует.

– Прополоскать и почистить? – постанывающий следователь мутными от боли глазами обвел свой кабинетик и, разумеется, не увидел в нем ничего подходящего для проведения санитарно-гигиенического мероприятия.

– Туалет у вас в здании есть? Бегите туда, – подсказала я.

– А вы…

– А я подожду, – великодушно пообещала я.

Место для ожидания Палкин определил мне в коридоре. Он меня туда буквально вытолкнул, захлопнул дверь и понесся прочь, сверкая подметками. Туалет, похоже, был где-то за углом: я услышала, как громко хлопнула, а перед этим – мучительно проскрипела дверь, и сразу загудел водопроводный кран. Я проводила мученика сочувственным взглядом и криком:

– Не торопитесь, сделайте все как надо, я подожду!

Граждане, не знающие о стоматологической проблеме следователя Палкина, могли истолковать мое напутствие неправильно, но, к счастью, в коридоре никого, кроме меня, не было. Таким образом, никто не видел, как я подскочила к двери, по методу матерой медвежатницы Трошкиной отжала язычок замка кредитной карточкой и скрылась в кабинете.

Меня чрезвычайно интересовали бумаги на столе следователя. Я предположила, что это свидетельские показания по тому самому делу, по какому вызвали и меня. Разумеется, мне хотелось быть в курсе происходящего! Я прыгнула к столу и бегло просмотрела пару исписанных листов, чутко прислушиваясь, чтобы не пропустить характерный скрип туалетной двери.

На первой же странице мне попалась на глаза до боли знакомая фамилия – Полуянц. В сочетании с выразительным словом «тело» она не оставляла никакой надежды на то, что предметом разговора со следователем будут тихие кражи слонов и подарков. В тексте, который я пробежала по диагонали, упоминались «кинжал из светлого металла с желтыми камнями» и «высокая молодая женщина в черном пальто с капюшоном».

– Вот черт! – коротко выругалась я, поспешно сбрасывая с плеч то самое пальто.

Потом я перевернула листок, прочитала на обороте внизу: «С моих слов записано верно – Касаточкин Д.И.» и закопала эту бумагу поглубже в завалы макулатуры на столе Палкина. Вернувшись в коридор, я почти бесшумно захлопнула дверь следовательского кабинета, свернула на манер шинели-скатки свое черное пальто и сунула его под стул, надеясь, что мучимый зубной болью Палкин еще не успел обратить внимания на мою верхнюю одежду. Таким образом, от подозрительного черного пальто я избавилась, но все-таки осталась высокой молодой женщиной. С этим тоже надо было что-то делать. Я ссутулилась и извлеченным из сумки косметическим карандашом наскоро нарисовала себе пару горизонтальных морщин на лбу и «гусиные лапки» у глаз, разом постарев лет на двадцать пять.

Тоскливо проскрежетала туалетная дверь, возвещающая скорое появление в коридоре следователя Палкина. Помня, что у меня якобы болит зуб, я прикрыла ладонью почти половину своей искусственно состаренной физиономии. Эх, не ту болячку я себе придумала! Надо было сказать, что у меня грипп, и под предлогом защиты окружающих от инфекции закрыть лицо до самых глаз марлевой маской! Для пущей неузнаваемости я натянула на голову капюшон своей вязаной кофты.

Палкину заметно полегчало, он был бледен, но улыбался. Одновременно с самочувствием улучшились и манеры следователя. Он поблагодарил меня за совет, извинился за то, что заставил ждать в коридоре, и вновь пригласил в кабинет.

– После вас, – пробормотала я, пропуская Палкина вперед.

Толстое зимнее пальто, свернутое в узел и безвинно заточенное под стул, просилось на волю и горбом выпячивалось между ножками. Я стояла, закрывая его своим телом, пока Палкин не удалился в кабинет, а потом злобно лягнула сверток пяткой и тоже пошла, куда позвали. Чтобы сделаться пониже ростом, я согнула колени, под длинной плотной юбкой из плащовки на подкладке это было незаметно, зато подол юбки теперь волочился по земле. И еще мне приходилось шаркать ногами!

Следователь, успевший устроиться за столом, посмотрел на меня с недоумением. Еще бы! Пару минут назад к нему заглянула высокая молодая женщина в черном пальто с капюшоном, поразительно быстро превратившаяся в согбенную трясущуюся старушку, правда, тоже в капюшоне, но без пальто.

– Индия Борисовна, вы как себя чувствуете? – счел нужным поинтересоваться следователь.

– Плохо, – скорбно ответила я.

– Я постараюсь вас не задерживать, – любезно пообещал Палкин.

– Может, мы как-нибудь в другой раз? – жалобно спросила я.

В другой раз я бы пришла не в длинном черном пальто, а в короткой белой шубе и седом парике, да еще затолкала бы в рот бутафорскую вставную челюсть, чтобы потом пару раз уронить ее прямо на стол следователя!

– Нет-нет, мы и так слишком затянули со встречей, – возразил следователь. – Что у вас с телефоном, Индия Борисовна? Вам звонят, звонят, а абонент все время вне зоны действия сети!

К сожалению, я не поняла, что это был не праздный вопрос, а начало серьезного разговора, и легкомысленно ответила:

– А, видно, вы сначала не на тот номер звонили! Ту «симку» я вытащила и на другую заменила, чтобы не доставали разные идиоты… Ой, извините! Это я, конечно, не вас имела в виду!

– А кого же? – вполне добродушно поинтересовался следователь. – С кем вы не хотели разговаривать?

Тут бы мне и насторожиться, отчего это его подробности моей личной жизни интересуют, но я думала только о том, как бы понадежнее отмежеваться от молодой женщины в черном пальто. Сказать, что меня достал звонками какой-нибудь навязчивый ухажер, я не могла – не тот у меня нынче видок, чтобы разбрасываться поклонниками, пусть даже самыми завалящими! Поэтому я правдоподобно соврала:

– На работе аврал, шеф ни днем ни ночью покоя не дает, вот и пришлось отрубить мобильник, чтобы хоть немного отдохнуть от трудов праведных!

– Тем не менее ваш новый номер нам сообщила именно ваша коллега! – заметил Палкин.

– Зойка, что ли? – Я подумала, что Липовецкой пора укоротить язык. – Ну, да, Зойке я номерок оставила, а что? Она же не шеф, она мне не по работе звонит, а так, потрепаться!

– Потрепаться, – повторил следователь.

Я заметила, что он что-то записывает, и забеспокоилась, поэтому следующий вопрос встретила уже настороженно, и не зря!

– Скажите, Индия Борисовна, а с кем и о чем вы, как вы выражаетесь, трепались вчера вечером, в семнадцать часов тринадцать минут?

– Вчера, в семнадцать тринадцать? Не помню, – протянула я, морща лоб и старательно изображая старческий склероз, что должно было очень идти к образу согбенной старушки. – Я вообще цифры плохо запоминаю. А вы уверены, что я с кем-то разговаривала?

– Я уверен, что в названное время с вашего мобильного телефона поступил звонок на домашний аппарат гражданина Ашота Гамлетовича Полуянца. Знаете такого?

– Полуянца?! Впервые слышу! – слишком нервно воскликнула я, но тут же постаралась взять себя в руки и спросила: – А кто это? – И добавила, мотивируя свой интерес: – Может, мы с этим гражданином знакомы, только я имени его не знаю? Я же в рекламе работаю, каждый день с новыми людьми общаюсь, всех по именам не упомнишь!

Следователю мои слова чем-то понравились, он улыбнулся и задумчиво пробормотал:

– А и в самом деле… Скажите, а вы с актерами дело имеете?

– Постоянно, – с готовностью подтвердила я. – Нам же все время приходится искать людей для съемок телевизионной рекламы!