Последний расчет - Хьелль Ола Даль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фрёлик кивнул. Они выехали с парковки и направились в сторону Осло. У Вервенбукты Фрёлик притормозил. Слева виднелась пристань, рядом белая купальная кабинка. Зеленый склон холма устремился наверх, к парковке и обсаженному соснами хребту Янсколлен.
– Ничего странного, – заметил Фрёлик. – Если убийца ехал, как мы сейчас, и остановился там же, где мы, он, должно быть, перенес тело через дорогу, а потом перебросил через заграждение.
– Значит, он ехал в другую сторону, – ответил Гунарстранна. – Итак, убийца затаскивает Катрине в машину, насилует и душит ее, раздевает, проезжает по дороге семьсот или восемьсот метров, останавливается, выбрасывает ее за заграждение, возвращается в машину, едет дальше и…
– В таком случае, – перебил его Фрёлик, – водителю пришлось бы остановиться на самом повороте, а там остановка запрещена. Ты бы остановился посреди скоростного шоссе, чтобы избавиться от трупа?
– Если среди ночи – может быть, – с сомнением ответил Гунарстранна и добавил: – Что-то здесь не сходится.
– Скорее уж он остановился здесь, на нашей стороне дороги, – заметил Фрёлик, косясь на Гунарстранну. – А в эту сторону ехал Крамер, – многозначительно напомнил он.
Гунарстранна ответил ему загадочной улыбкой и принялся рассуждать вслух:
– Куда бы ни ехал убийца, здесь он остановился. Если он ехал, как мы, в сторону Осло, зачем он перенес ее на другую сторону дороги? Ведь он мог выбросить труп в канаву и здесь! Нет! Должно быть, убийца ехал с другой стороны, из Осло, и остановился на повороте.
Они вышли из машины, перешли дорогу и заглянули за заграждение, где у подножия утеса несколько дней назад нашли труп Катрине Браттеруд.
– Если убийца ехал из Осло, – сказал Гунарстранна, – возможно, Крамер говорит правду. С другой стороны, убийца мог избавиться от трупа и одежды именно таким образом нарочно, чтобы нас запутать.
Фрёлик пожал плечами. Мимо проехала машина, и ему пришлось кричать:
– Все зависит от того, когда и где ее убили! Если ее подобрали, когда она направлялась к Холмлиа, и убили между Холмлиа и этим местом, скорее всего, убийство произошло там, на парковке. – Он кивнул на берег узкого залива, где стояло две машины. – Потом убийца поехал дальше и выбросил труп, а после избавился от одежды в том месте, где ее нашел Иттерьерде.
Гунарстранна перегнулся через заграждение.
– Странно, что он даже не попытался спрятать труп! – Он снова принялся рассуждать вслух: – На теле не нашли никаких украшений. Поэтому…
– Похоже, убийца действовал очень хладнокровно, – закончил за него Фрёлик. – Хладнокровно и целенаправленно. Одежда отдельно, украшения отдельно, труп отдельно.
Он быстро оглядел фьорд и последовал за Гунарстранной к машине.
– И все же в последней версии меня кое-что не устраивает, – признался инспектор, когда они тронулись с места.
– Что именно? – спросил Фрёлик.
– Что убийца ехал из Осло. Трудность в том, что мы как будто бредем в темноте. Если машина ехала на восток из Осло, убийца сейчас, возможно, уже в Швеции, а мы остались с носом.
Глава 19
Передний план, задний план
Она сидела за их обычным столиком в глубине ресторанного зала. Должно быть, она пришла уже давно, потому что перед ней стояла полупустая бутылка минеральной воды «Фаррис». Лучи солнца, проникавшие снаружи, подсвечивали ее густые темные волосы. Она читала какие-то документы, но, заметив его, сложила все в сумку. Он отдал гардеробщику джинсовую куртку, вначале переложив бумажник в задний карман.
Он залюбовался ею. Она надела летнее платье, которое очень ей шло. По будням ей приходилось одеваться в строгие костюмы. Плечи успели загореть и приобрели золотистый оттенок.
– Как обычно? – спросила она.
Он кивнул и сел.
– Хорошо, – сказала она. – Я уже сделала заказ.
– Что ты думаешь о татуировках? – спросил он.
Она вопросительно подняла брови:
– Неужели ты хочешь сказать, что…
– Нет, я имею в виду тебя. Тебе никогда не хотелось сделать себе татуировку?
Она покачала головой:
– При моей-то работе? – Она выставила одно плечо вперед и принялась его рассматривать, как будто на нем уже была наколка. – При моем-то образе…
– У убитой девушки была татуировка… большая наколка на животе. – Он показал место пальцем.
Ева-Бритт посмотрела на него исподлобья.
– Франки, по-твоему, тату – это сексуально?
– Может быть. Только не на трупе. Но что ты думаешь? Может татуировка кого-нибудь украсить?
– Стриптизершу – наверное. – Она подвинула бутылку, чтобы официанту было куда поставить блюда. – А меня – нет. – Она посыпала спагетти тертым пармезаном.
– Кажется, у Лены есть тату, – вспомнил Франк. Лена была давней подружкой Евы-Бритт.
Ева-Бритт задумалась.
– Да, наверное, тату может быть красивой.
– Ты так говоришь из-за Лены?
– Нет, у Лены вполне симпатичный рисунок. Смешная фигурка из мультика. Такая желтая птичка с большой головой…
Франк понятия не имел, что она имеет в виду.
– Из старого комикса про Даффи Дака, – подсказала Ева-Бритт. – Птичка, которая всегда дралась с котом.
– «Сильвестр и Твити», – вспомнил Франк.
– Ну да, – кивнула Ева-Бритт. – Твити. – Она ткнула пальцем в свое голое плечо. – Вот здесь Лена наколола себе Твити. Она выглядела симпатично, потому что Твити немножко старомодна. И еще приятно смотреть на забавный рисунок. Розы, птички и все такое хуже, потому что предполагается, что они сексуальны. Значит, к ним приходится подбирать соответствующую одежду. При моей работе нельзя ходить с мультяшным персонажем на плече. Как женщине…
– Что такого особенного в твоей работе?
– Ты что, поссориться решил?
– Нет, что ты, – возразил Франк. – Просто любопытно. Я все время думаю о той девушке. У нее на животе выколот огромный цветок.
– Ну, живот всегда можно прикрыть, – заметила Ева-Бритт. – Но ведь я менеджер довольно крупной компании, и у меня много сослуживцев-мужчин… – Она криво улыбнулась и покачала головой. – Франки, я не имею права провоцировать мужчин. Они не должны пялиться на мое тело! При моей должности тату – вещь совершенно немыслимая!
– Значит, ты все-таки подумывала о том, чтобы сделать татуировку?
Она предпочла не ответить на его вопрос. Тряхнув головой, она сказала:
– Я уж не говорю о том, что тату трудно удалить. Просто я считаю их уродливыми. Однажды в «Феликсе» я видела молодую женщину. На ноге у нее была вытатуирована змея, питон, который обвился вокруг бедра. Он спускался сверху вниз, к колену. Все до единого встречные мужчины хотели взглянуть на змеиный хвост… Понимаешь? Пока та девушка молода, ей просто весело, что все на нее смотрят; всеобщее внимание радует и заводит ее. Но на серьезной работе, где требуется соблюдать дистанцию, она и дня не продержится!
– Вот теперь я не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Франк. – Я думал, ты борешься за права женщин и против сексуальных домогательств на рабочем месте!
– Так и есть!
– Тогда какое имеет значение, что ее татуировка в виде змеи возбуждает мужскую фантазию?
– Слушай меня внимательно. Я вовсе не осуждаю ее, но она сама ограничивает свои возможности, потому что все мужчины при встрече будут в первую очередь обращать внимание на ее тело, а не на другие достоинства!
Франк хмыкнул.
– Ну что, я тебе помогла?
– Не знаю, – ответил он. – В твоих словах что-то есть.
– Ты только представь, – продолжала Ева-Бритт. – Я тоже могу чувствовать себя сексапильной, мне нравится быть сексапильной…
– С этого места поподробнее, пожалуйста, – с довольным видом попросил Франк, но Ева-Бритт сделала вид, будто не слышит.
– Но зачем мне расписывать все тело картинками, от которых я уже не смогу освободиться?
Франк посерьезнел.
– Меня вот что волнует. Говорит ли что-нибудь о ней ее татуировка?
– А сам-то ты что думаешь? – с улыбкой спросила Ева-Бритт.
Он не спешил с ответом.
– По-моему, она стремилась возродиться к новой жизни… Все так говорят. Она пыталась обрести свободу.
– Но ведь символику можно истолковывать по-разному, – заметила Ева-Бритт. – Если татуировка старая, возможно, она жалела о том, что сделала ее. С другой стороны, тату могла быть и полезным напоминанием.
– Полезным?
– Своего рода клеймо, символ чего-то, что не должно повториться.
Франк долго размышлял над ее словами и наконец сказал:
– Сегодня ты в ударе. – Он начал есть, но вскоре уставился в одну точку и застыл с вилкой в руке.
– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Ева-Бритт.
– Рагнар Травос говорит, что к татуировкам может развиться пристрастие, как к сигаретам.
– К сигаретам?
– Да, он говорит: одна татуировка – хорошо, две – тоже неплохо, но три… все, ты попал. Пройдет совсем немного времени, и ты разукрасишь наколками все тело.
– Как страшно! Такие люди как будто сошли с конвейера.