Чужую ниву жала (Буймир - 1) - Константин Гордиенко

Пел он про негожую жену, что не умеет ни снопа связать, ни слова сказать... Сноп свяжет - он развяжется, слово скажет - не нравится...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Гневные ветры обложили село, дождь сечет землю. Вереницы девушек вьются по туманным дорогам. В чистом поле набегают тучи, дожди моют, хлещут по ватной одежке - об отцовом сыне мать и батько плачут, а о сиротине черный ворон крячет. Буйные порывы ветра сгоняют желтую листву, заработчики сходятся к родным очагам.

Лишние руки прибывают на село.

Павло с Максимом вернулись раньше - выгнали из экономии.

Едва отошли утомленные жилы, все снова стали собираться у бабки Жалийки в пасмурные осенние вечера - долгожданные встречи, разговоры, развлечения. Немало набежало за лето новостей, пока их перебрали, немало и пряжи наготовили, намяли, начесали. Ветер гуляет на чердаке, девушки прядут на посиделках с тайными думами, тревогами. Полотна закупают для войск целыми сувоями. Проворные девичьи пальцы выводят нитку - солдатская сорочка на перемену, а может быть?.. Надо себе и домашним кое-что пошить, хозяйке посиделок матери Жалийке собрать по полмотка - говорят, возвращается ее искалеченный сын.

Девушки поют во всякую погоду. Станут на улице, прислушиваются, как разносятся голоса, кличут хлопцев, да что-то не очень те торопятся. Осенний туман разносит жалобные голоса.

Где бы хлопцы ни ходили, где бы ни бродили - гонят беспокойные думы, - все же двора Жалийки не миновать. Приходят в хату рассеять свои сиротские настроения: "Дайте коней вороных под рекрутов молодых, гей!" Без привычного шума и гама стоят возле прялок, вяло разговаривают, садятся играть в карты.

Павло склонился у стола неразговорчивый, озабоченный - видно, опостылели ему посиделки без Орины. Парень исхудал, глаза блуждают. Как ни стараются девчата, не могут ничего выведать, родной сестре не скажет. Следили, наблюдали, не приглянулась ли какая-нибудь из них. Нет, видно, свет ему не мил... Без веселой подруги скучно и девчатам. Не жаль, кабы была счастлива, да в неволю выдали дочку Чумаки.

Люди осуждают Чумаков - Калиткино добро им затуманило голову.

Павло совсем извелся. Бесталанный парень - заниматься хозяйством не на чем. Невесело заработчикам среди хозяйских сынков. Ходят слухи, будто Павло подговаривает Орину бросить мужа, да неизвестно, как на это посмотрит Чумак. Вероятно, и на порог не пустит дочку. Павлу невозможно вмешаться - у нее муж, отец. Люди слышали, как Захар под хмельком срамил Чумака. Да разве поможет? Все равно Орине некуда деваться. В отцовском доме - нет места. Разве что внаймы. Но кто ж ее возьмет в своем селе? Старшины побоятся. А из чужого села приведут по этапу.

Да и Павло сам слоняется без дела. Свет широк, а деваться некуда.

- А уже солдаты отказываются ехать в Маньчжурию, слух такой. Новобранцы отказываются от набора, - сообщил Павло.

Всех всполошила эта новость, хоть глухие слухи об этом ходили и раньше по селу. Не могли понять: как осмелились?

- А кто контрибуцию будет платить, если нас японец побьет? - задал Мамаев Левко дальновидный вопрос. - Хорошо тебе - с голого, как со святого...

Левко - сынок богатого отца, красная рубаха на нем ласкает глаз, он заботится о своем хозяйстве. Мамай знается с бывалыми людьми. У Мамая пьют, гостят старшина, батюшка, урядник, разговаривают о порядках, о повсеместных неполадках, забастовках, о войне, о том, что неуважение к властям проникает в села, потому что повсюду уже подбивают народ бунтовать. Левко всего наслушается, знает немало мудреных слов, о которых Павло, может, и не слышал.

- Не буду платить и тебе не советую, - отвечает Павло на предостережение Левка.

- Пусть паны платят, они войну затеяли, - добавляет Максим.

- Паны с тебя и потянут, - вставляет Маланка.

Ульяна неприязненно молчала, хорохорилась - пристойно ли дочери старшины слушать эти разговоры? Сама не принимала в них участия и другим не советовала.

Хозяйские сынки милостиво разрешили: говорите, пока мы с вами! Бояться какого-нибудь там стражника или урядника!

Хозяйка посиделок Жалийка прослезилась, вспомнила сына Охрима, который потерял на войне ногу. Дома горюет молодая солдатка с дитем.

На девичьи беспокойства Павло пожал плечами: разве он все это сам выдумал? Слыхал разговоры людей на ярмарке, все осмелели, не скрывают своих мыслей, поднимают голос, повсюду ропот, грозят панам - кому это не известно?

Левко пришел к выводу: война вывела кое-кого в люди. Слава, служба, награды. Взять хотя бы Назара Непряху. В стражниках он теперь. А кем был?

Маланка расписала этого Назара. В воскресенье был на ярмарке - медали и кресты на солнце сияют, он поигрывает широкими, как у пристава, голенищами, побрякивает саблей, шнуры у него горят - словом, ярмарочный красавец. Весь народ засмотрелся, как стражник наводит порядки на ярмарке, надзирает. Соседи наперебой зазывают Непряху, то есть Назара Сидоровича, на магарычи, да он не с каждым станет разговаривать и пить чарку.

Посиделки знали: урядник Чуб, старшина Калитка, стражник Непряха надежная охрана села. Свой суд и расправа. Говорили об этом с неприкрытой насмешкой, даром что дочь старшины слушала, - не боялись.

Хозяйские дочки тут не стерпели. Ульяна Калитка, на которой плисовая корсетка чуть не лопалась, Мамаева Наталка, которая поигрывала в сторону Василя черными бровями, ладно сбитая Морозова Настя, заметные, видные девчата в кругу латаных девушек, обозлились. Загомонили наперебой: вот развезли про политику! Долго еще слушать эти нудные разговоры? Не на посиделки, что ли, пришли? Вместо того чтобы с дивчиной любо-мило посидеть, попеть, хлопцы завели разговоры о войне, о порядках, о податях, словно деды!

Изменились хлопцы - это заметили девчата, - стали какими-то вялыми, не чувствуется в них удали, настоящего запала. Куда девались славные шутки, затеи? Пьют до потери сознания или ходят понурые, придавленные, полусонные... Как сурки!

Девчата пряли со скукой - скоро всех хлопцев заберут. Из памяти не выходила тягостная картина.

...Густой осенний туман стлался по земле, горланили петухи. Новобранцы, сбивая жидкую грязь, брели по селу. Следом тянулись вопли жен, девичий плач. Рекруты опухшими глазами смотрели на белый свет...

Песня - девичья утеха и отрада - зазвенела в хате... Ульяна Калитка, вероятно наслушавшись песен в Лебедине, завела среди своих подруг:

Нiхто так не страдає,

Як милий на войнє...

Вiн пушки заряжає,

I думає о мнє...

Она поразила всех своей необычной песней. Будто тоскует дивчина... Подружки неспроста бросают взгляды на Мамаева Левка.

Да и с песней теперь остерегайся. Всех напугал недавний случай. Парни и девушки сошлись около Псла, над кручей в леске, пели при луне, ясные голоса разносились по воде до самого села. Вдруг из лесочка примчались верховые, урядник, стражник, десятник, окружили перепуганных певцов, захватили и погнали в волость. Непряха, как бешеный, скачет на резвом коне, гонится за девчатами с криком, шумом. Девчата - в плач, в слезы, сбились как овцы, беспомощные, перепуганные, упрашивали, чтобы их освободили. Но урядник Чуб был неумолим:

- Вы знаете, что петь запрещено? Политический год!

Арестованных гнали по селу в волостное управление. От Непряхи никто не убежит, всякие песни и веселия в его руках, он только недавно поступил на службу, а уже слухи шли везде о ретивом стражнике. Долго ли ему выслужиться до урядника? Заманчивое будущее вставало перед его глазами тогда он не будет чистить коня Чубу...

Непряха злорадно объявил понурому табунку:

- До утра посидите в холодной, а там дадут вам метлы и отведут под караулом подметать базарную площадь.

Срам, надругательство на все село. На весь уезд ославят. Набрались страха, наплакались, нагоревались.

- Дядечка, да мы только пели "Гриця".

На слезы не обратили внимания.

- Нельзя собираться! Почем знать, кто среди вас затесался? Может, были политические разговоры, против закона пошли - теперь не без этого. Может, кого-нибудь прикрываете, припрятываете?

Грозил, стращал урядник, видно было по всему, что молодежи не миновать беды. Тогда парни сложились и выкупили девчат, те бросились врассыпную, а хлопцы пошли в волость, да скоро и они откупились.

Все ж таки и урядник и стражник не без сердца, они же только выполняют законы - освободили, помиловали певцов, потому что убедились, что это ни в чем не повинные сельские парни, девушки. Все были довольны, что так счастливо обошлось, потом со смехом вспоминали, пересказывали. Однако остерегались. Когда же об этом случае узнали Максим и Павло, они решили проучить Непряху.

Выследили, засели. Ночью стражник мчался на коне к своей дивчине на хутор. Хлопцы привязали поперек дороги между двумя ясенями у околицы веревку. Непряха упал с коня, разбился. С той поры он стал еще лютее.

Павла с Максимом боится вся улица. Смелые парни. Они и хозяйских сынков брали в кулаки. В разгар молотьбы разбили молотилку в экономии. Павло на барабане стоял, подавал снопы, а кто-то замотал в сноп рядно. Барабан такой, что только колосок пролезет, а тут драный мешок сунули. Порвало середину. Сбежались надсмотрщики, пришел эконом, вызвали мастера. Молотилка надолго выбыла из строя: повредило вальницы, поломало бичи, порвало ремень. Досталось от эконома надсмотрщику Гаркуну. Издавна повелось - месть заработчика. Как ни оправдывался Павло - разве уследишь в горячей работе? - выгнали парня и ничего не заплатили. На землях Харитоненки ему теперь не найти работы.