Большевики по Чемберлену(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том ХХХ) - Тов. Инкогнито

— К приезду Круджа, — распорядился негромко властный делец, — приготовьте все отчеты и дела, на случай, если он захочет что-нибудь проверить.

— Слушаю…

— В приемную агентскую комнату пригласите человек пять наиболее верных оберначальников районных Бюро, может быть им нужно будет сделать доклады. Но чтобы они знали, что если я их вызову, то никаких других звуков, кроме послушания. Ни удивлений, ни выслуживания и выскакивания вперед перед великим магистром. Крудж только оплачивает все, я же действую. Джентльменская солидность в каждой мелочи — чтобы Крудж не подумал, что у нас все построено только на его деньгах.

— Слушаю… Большевиков, задержанных Бюро пристани, прикажете представить к его приезду?

— О, да… хорошо, что вы вспомнили! Изолировочная у нас за агентской?

— Да…

— Посадите их туда и осведомите оберначальников, когда они соберутся, чтобы они присматривали за дверью.

— Слушаю.

Секретарь вышел, и вышел через полминуты после него Уолкинс. Пятно в отдушине погасло.

У Граудина застучало в висках. О каких большевиках говорили фашистские изуверы? Кто у них томится в плену? Неужели схвачен Малабут с кем-нибудь? Завтрашний день обещал Граудину еще одно открытие.

Дождавшись этого дня, он был свидетелем того, как король прессы ведет свою текущую работу, принимая редакторов, управляющих, финансистов, политических деятелей, вызывая телефонными звонками, в разговорах с Ливерпулем, Манчестером, Парижем и т. п.

Граудин отдал дань удивления главарю фашистов. Из всего того времени, которое пробыл днем в кабинете Уолкинс, он ни секунды не провел без дела. Причем в каждом его распоряжении, в каждом вопросе, справке и разговоре, продолжавшихся не более десяти-двадцати секунд, было столько определенной ясности и не терпящих недоразумений недомолвок, что едва ли кто-либо мог затем отговориться двусмысленностью распоряжений Уолкинса. Очевидно, Уолкинс знал, чего он хотел. Его распоряжения передавались биржам и трестам, телеграфным агентствам и редакциям. Он обещал свидание греческому посланнику и вызывал к себе девицу какой то авантюристической профессии. Целый ряд дел он переносил для личного разрешения при встрече, которую обычно тут же всегда весьма точно и назначал.

Перед вечером он ненадолго ушел.

Когда он возвратился и зажег электрический свет, секретарь сообщил ему, что все готово, требующиеся документы находятся в папке.

Спустя несколько минут он доложил о прибытии Круджа.

— Просите…

Граудин замер на секунду, тронул завод натурографа, приподнял его над отдушиной и стал слушать.

ВЫПУСК № 6

Что было дальше

— Рад видеть вас, мистер Крудж! Ваш приезд был необходим вообще, а при создавшихся обстоятельствах от него зависит будущее не только Совета и Секретариата…

— О, мне необходимо было приехать, сэр Уолкинс.

— Прикажете подать что-нибудь, или начнем прямо с дела?

— Кроме сигары, ничего… У вас здесь есть… Спасибо.

Послышался шорох неторопливого закуривания.

— Итак, что у вас подвинулось за это время? — гость Уолкинса говорил женским сиплым голосом, как будто выпуская звуки через щелку, заткнутую обильно пропитанной маслом ватой.

Сэр Уолкинс секунду промолчал, а затем стал докладывать.

— Вам уже известно, что и французскому правительству, и большевикам стало известно, что восстание в Индо-Китае инспирировано. Они приписывают его возбуждение английскому военному министерству. Комиссия, назначенная по требованию демократических болтунов, пришедших в азарт по этому поводу, может однако открыть и нашу причастность к нему. Они имеют ввиду допросить того нашего индусского агента, которого мы выдвигали в качестве правителя. Это Санджиб Гупта. Бывший раджа-компрадор Ост банка может проболтаться..

— Нужно избавиться от него… — вставил Крудж.

— Нет… Это мало поможет, потому что комиссия достаточно получит материала в Сайгоне…

— А что же тогда?..

— Нами сделано распоряжение убрать комиссию и захватить те материалы, которые она соберет.

— А если подозрение упадет на нас? Все знают, что это только Ложа может сделать.

— Это будет зависеть от обстановки, при которой погибнет комиссия. Мы решили, что это сделает член Совета Ложи…

— Кто?

— Бурсон…

— Согласен. Дальше… Что за лихорадка началась в Индии? Почему там сразу большевики вылезли везде? Ост Банк неделю назад чуть не лопнул и теперь опять колеблется.

— В Индии главарям националистов удалось прекратить национальную рознь между мусульманами и индусами. Большевики воспользовались этим, — в нескольких местах им удалось учинить бунты и они стали мечтать о всеобщем восстании. Мы приняли через наши организации в Индии необходимые меры и, кроме того, правительство посылает туда эскадру на всякий случай. Вся агитация исходит по-прежнему от коминтерна…

— Вездесущие фанатические бандиты! Нужно кончить с их всемирным гнездом в Москве, и тогда они не будут мешать на каждом шагу в другом месте…

— Об этом я и хотел говорить. Пока они могут опираться на государственные ресурсы мужицкой громадины своих мистификаторских республик, а цивилизованные государства будут терпеть их, до тех пор всей нашей деятельностью мы сможем причинять им только булавочные уколы. Два года уже мы это делаем и за эти два года мы коминтерн не разрушили, а свой авторитет уронили. Надо положить этому конец… Большевистское правительство боится больше всего войны. Но можно устроить так, что большевики, несмотря на всю свою осторожность, сделают первый выстрел и нападут на соседей. Тогда с ними можно кончить…

— Значит вы думаете, что их нужно вызвать на войну?

— Да… или это, или мы вообще с ними ничего не сделаем.

— Как вы себе представляете повод к войне?

— У нас возможность неограниченного влияния в Румынии и Польше. Мы можем создать видимость такой обстановки, когда какое-нибудь из этих государств, во первых, будет казаться изолированным от остальных держав, во-вторых, сделает несколько дерзких выступлений против Советов. Советское правительство вынуждено будет реагировать. Тем временем наши организации, выдавая себя за большевиков, отличатся на выполнении большевистской программы… Объявят, например, национализацию женщин, схватят несколько, по возможности, известных иностранок и натворят скандалов с ними. Этого будет достаточно, чтобы против большевиков выступили все…

— Да, это верно, сказал Крудж. Это обдуманно и сомнений не вызовет.

Оба собеседника замолчали.

Граудин получил момент, чтобы опустить натурограф, достаточно ощупавший кабинет и двух находившихся в нем сообщников капиталистического интернационала и решил бросить взгляд на этих людей.

Он увидел на креслах за одним углом стола аристократического мужчину худощавого и стройного, средних лет, и другого более молодого, более полного с угловатым лицом, неаристократически сильных и резких движений.

— Сэр Уолкинс!.. — определил Граудин личность первого и подумал о втором:

— Денежная прорва — Крудж.

Оба собеседника в сюртуках, крахмале, с кольцами на пальцах сидели, джентльменски бесстрастно глядя друг другу в глаза, джентльменски осмысленно оформляли в голове кровавые перспективы мировых событий и читали один у другого, что у каждого из них на душе.

— Неужели не понимает он, что Америка в этой войне сожрет Англию? — думал Крудж. — Что только для этого и имеет какой бы то ни было смысл тратить золотые запасы американских контор… Он думает быть директором… А хоть бы и так?

— Неужели не понимает он, — думал Уолкинс о Крудже, — что при всемирной директории без меня он со всеми капиталами американских банков очутится перед революцией и вынужден будет искать спасения опять-таки у меня? Пусть попробует…