Пифей - Фердинан Лаллеман

Сто тридцать седьмой день путешествия. В море. Я благодарю Посейдона поднялся ветер с восхода. Холодно, но небо чистое. Мне удалось рассчитать высоту стояния солнца. Почти такая же была в устье Тамесиса. Велю кормчим держать курс по направлению волн и по положению солнца в полдень. Большой парус надут, шкоты звенят, как струны лиры. Долон приподнимает нос судна над пенными гребнями.

На борту "Артемиды" снова весело. Люди знают, мы возвращаемся домой, говорят о Массалии, о янтаре, словно забыли, что нам еще предстоит миновать Геракловы Столпы.

Сто тридцать девятый день путешествия. Появление белых скал Британии встречено приветственными криками.

Я снова переживаю прошлое, вспоминая, что много дней назад миновал эти проливы по дороге к Трону Солнца, который мне посчастливилось увидеть собственными глазами. От всей души благодарю Аполлона и его Сестру за то, что мне в течение целого дня довелось созерцать божественную колесницу, запряженную белыми лошадьми, но стрела нашей покровительницы Артемиды напоминает о замерзшем море и его ужасах. Боги позволили нам лишь чуть-чуть приподнять завесу над их тайнами.

Сто сороковой день путешествия. Кантии.

Нас встречает та же бухта. Царь узнает наш корабль и поднимается на борт со своей златоволосой дочерью, той, что стояла на страже моего сна. Я смущен присутствием этой девушки и улыбками Венитафа. И не знаю, что сказать. "Артемида" пропитана ароматом янтаря. Решив одарить им царя и его дочь, посылаю Афанасия-массалиота отобрать лучшие бусины из запаса самых красивых камней. Афанасий возвращается с корзиной, наполненной блестящим желтым янтарем. Щедрый подарок даже в этих странах. Мне кажется, что я не прав, предлагая такой дар девушке, с которой завтра придется расстаться.

- Пифей, - шепчет мне Венитаф, - тебе ведомы тайны Солнца, но ты совсем не знаешь, как себя вести с юными британскими царевнами. Разве не видишь, что зажег ее сердце? Ей не нужен твой янтарь, ей нужен ты сам. Не терзай ее сверх меры.

Мой друг прав. Надо быстрее уходить из Кантия. Ветер с восхода дует с прежней силой. Приказываю сняться с якорей, как только царь с дочерью ступают на сушу.

Сто сорок первый день путешествия. В море. Гребцы удивлены моим поведением и жалеют, что не провели ночь на берегу.

Луна высвечивает белую линию скал. Ветер дует ровно. Завтра прибудем в Иктис, где я обменяю некоторое количество янтаря на более тяжелое олово, чтобы уравновесить корабль.

Сто сорок третий день путешествия. Иктис. Вечер. Как только Солнечное Колесо показалось в проливе Иктиса, от берега отчалила лодка и поспешно направилась к нам. У сидевшего в ней Карнута был мрачный вид. Приветствия Венитафа не разгладили морщин на его лице.

- Пифей, - обратился он ко мне, - в Ротомаге тебя ждет пакет от архонтов Массалии. Он хранится у людей с Секваны.

- Откуда у тебя такие сведения?

- Жители Иктиса доставили туда олово, и им сказали буквально следующее: "Если вам доведется увидеть Иифея с его кораблем, велите ему зайти в Ротомаг за письмом".

Я поблагодарил его и пригласил к себе в каюту, чтобы выпить вина, но он больше ничего не мог добавить.

- Мне хотелось бы взять олова в качестве балласта, - сказал я.- В обмен могу дать янтарь.

- Я доставлю тебе четыре повозки олова, а ты дашь две повозки янтаря.

Я тут же согласился, поскольку у меня из головы не выходили мысли о письме в Ротомаге, хотя можно было и поторговаться.

Зачем делать такой крюк? Впрочем, есть возможность ознакомиться с очертаниями страны кельтов.

- Тебе лучше уйти, Пифей, - сказал Карнут.- Получишь олово и отправляйся в путь, пуны появятся, как только переменится ветер. Их видели в Белерионе и на Уксисаме.

Сто сорок четвертый день путешествия.

Иктис. На заре. Ночью ветер переменился. Карнут доставил груз оловянных окатышей, а я отдал ему причитающийся янтарь. Я разместил корзины с серым металлом ближе к корме, чтобы улучшить посадку корабля. Разница в весе огромна - не менее пятидесяти или шестидесяти талантов.

Карнут объяснил, как удобнее добраться до Ротомага. Ветер у нас будет с берега и немного в корму. Тяжкое испытание для людей и корабля.

Полдень. В море. Скалы Британии тают в тумане. Ветер ровный, но сзади набегают неторопливые волны и сильно раскачивают "Артемиду". Я велел закрыть скалмы. Кормчие отдыхают через каждые два часа. Мы с Венитафом заменяем их на это время.

Жаль идти вспять за письмом, содержание которого наверняка не сулит ничего приятного. Я должен забрать его у некоего Дивика, совершенно мне не знакомого. Венитаф полагает, что он связан с тимухами, заправляющими торговлей оловом.

Сто сорок пятый день путешествия. В устье Секваны близ Ротомага. Воды Океана понесли нас против течения, и мы смогли на веслах добраться до города торговцев оловом. Как и жители Корбилона, они переправляют его в Массалию по рекам и дорогам страны кельтов.

Вечер. Я буквально трясусь от ярости, и только Венитафу удается немного меня успокоить. Сворачиваю и разворачиваю свиток, присланный тимухами. Я переписал этот треклятый текст, чтобы те, кто прочтет его, разделили бы со мной возмущение.

"Привет Пифею, если ему доведется прочесть наше послание после того, как он насладился зрелищем Трона Солнца и возвращается в Массалию вдоль кельтских и иберийских берегов.

Если ты читаешь эти строки, Пифей, значит, ты не смог отыскать дорогу на Танаис, открытую славным Ясоном критянам и милетцам. Мы, тимухи Массалии, с одобрения наших многоуважаемых архонтов, сообщаем, что не порицаем тебя, поскольку могло случиться, что, несмотря на свои достоинства и мужество, ты был не в силах преодолеть заслона враждебных варваров или твой корабль не смог пройти тем путем. Нам остается только сожалеть об этом, ибо твои опыты и доказательство твоей научной правоты не принесут нам полного удовлетворения.

Наш город, чье могущество зиждется на торговле, переживает сейчас трудные времена, поскольку Внутреннее море не обеспечивает нас новыми рынками и не дает возможности возвеличить Массалию. Перед нашими эллинскими и азиатскими собратьями, как, например, Александрией Египетской [91], открываются дороги в Индию и Эритрею.

Наш соперник Карфаген, самый могущественный город в Африке, захватил Геракловы Столпы и переименовал их в Мелькартовы. Нам же, если ты не отыскал путь в гиперборейские страны, остается торговать со все более и более наглеющими кельтами и с нашими обычными партнерами, чьи богатства тают, - вскоре они не смогут покупать наши вина, наши вазы, наше масло, а тем более наши кораллы и гранаты.

Мы думаем, что ты смог бы рассчитаться с нами за свое дорогостоящее путешествие, привезя полный трюм янтаря и олова, с тем чтобы твоя слава математика не обошлась в слишком разорительную для нашего Казначейства сумму.

Мы желаем тебе счастливо миновать Столпы и не попасть в руки пунов, ибо эскадры Массалии не смогут прийти на выручку. Им хватает хлопот с лигиями.

Эвтимен вернулся в Лакидон. Повсюду в Ливии он натыкался на колонии Карфагена, но ему удалось уйти от пунов. Он не привез ни золота, ни слоновой кости. Его трюмы пусты, а гребцы рассчитывают на твои янтарь и олово, чтобы ты расплатился с ними за труды.

Пусть наш союзник Рим сокрушит силы Карфагена! Тогда твое мужество будет вознаграждено, а мы сможем мирно воспользоваться твоими знаниями".

Дивик произнес жестокие слова:

- Мы, торговцы, будем по-прежнему служить Массалии, а наша корпорация не разорится. Чем могу помочь тебе?

- Ничем, - ответил я.- Сообщи хозяевам, что мои трюмы набиты янтарем и оловом, что моя голова полна новыми знаниями, а сердце исполнено признательности к тем, кто позволил мне стать философом и математиком, достойным родного Города. Пусть твое послание опередит меня!

Я покинул дом торговца, не глянув на него. Он так и не понял почему.

Сто сорок шестой день путешествия. В море. Гребцы не подозревают о моем гневе. Им отдан приказ грести, чтобы быстрее вернуться в Лакидон, а надежда на скорое возвращение даже ценой страданий и крови не гасит их радости.

Сто пятидесятый день путешествия. Вблизи Уксисамы. Мы отдыхали целую ночь в заливе страны абринков. Посягнув на положенные гребцам порции, я заплатил за олово вином. Надеюсь, я отблагодарю им моих "любимых" торгашей...

Сюда привозят олово с каких-то островов, расположенных к закату от Белериона. Поэтому я дал им название Касситериды ("Оловянные"!). Стоит ли приставать к берегу в Корбилоне? Только в случае крайней необходимости, поскольку наступает сезон плохой погоды. И надо подумать об отдыхе гребцов.

Сто пятьдесят первый день путешествия.

В море. Я не сдержал обещания, данного Иоалле. Мы прошли мимо Кабайона без остановки. Поскольку ветер дует с заката, мы зайдем в Корбилон, который отыщу по указаниям намнетов, друзей Венитафа. Неужели и там меня ждет письмо от тимухов Массалии?