Конкурс-семинар «Креатив»: Безумные миры - Дмитрий Перовский

— Василий? — повторил пораженный Вася. — Считай родственник… По линии мамаши…

Оказавшись на свободе, Вася и его спутник увидели следующее. Увидели они Анатолия, который чинил телевизор; и Зинаиду, ничем особо не занятую, с огрызком половой тряпки в руке. На диване около незанавешенного окна дремал с открытыми глазами Игорь Северянин. Или не дремал, а просто молча смотрел в потолок — и далее, сквозь, как будто намеревался просверлить в потолке дыру и обнаружить какое-нибудь красное смещение!

— Четвертый день чинит, — скорбно заметила Зина, кивнув на Анатолия. — Не ест, не пьет, одним воздухом сыт! Живительные силы…

— Нужен миксер, — отворив уста, вымолвил лиловый жилец. — Тостер… эээ… тестер!

— Пирожков захотел? — заботливо осведомилась Зина и переложила фрагмент тряпки в другую руку.

— Вчера тут лежала отвертка, — ныл Анатолий и вдруг затих: уронил усталую голову на грудь и часто задышал, улыбаясь, словно приветствуя сладкие сны; клочья темной материи вырывались изо рта и бесследно таяли в воздухе.

Игорь Северянин внезапно оторвал взгляд от невидимых созвездий, равнодушно осмотрел облачного пришельца и внятно произнес:

— Чей чувак? От Ашота?

— Ашот? — повторил в некотором удивлении гость, сощурив светлое око. — Не Ашот. Ал-ко-ло-ид. Алколоид. Едкий кали, царская водка, сернокислый натрий. Впрочем, — прибавил он, — сие только гипотеза. Если бы данный состав оправдал ожидания, он бы растворил сосуд, в котором содержался.

На маленькую речь незнакомца отреагировали по-разному.

Лиловый Анатолий (тот, что чинил телевизор), как бы в некотором сомнении произнес:

— Царская водка?

Потом покачал головой и все повторял, выражая то ли сомнение, то ли надежду:

— Царская водка…

Вася же замечанием гостя оказался манкирован, он высказался так:

— Чего сразу алкоголики? В каждом свой принцип.

Ну а Игорь Северянин некоторое время молча обдумывал услышанное.

— Не от Ашота, — наконец заключил он. — Да и чего взять с Ашота? Его еще два года назад того…

— Чего того? — хлопотливо поинтересовалась Зина.

— Того! — с угрюмым напором повторил Северянин. — Поминки справили… Так что ждать нечего.

Дискуссия завершилась.

Пришелец же, чьи светлые глаза вдруг поголубели, с печальным удовлетворением осмотрел жилище, в котором ему суждено было появиться на свет, — квартиру номер девять.

— Атанор, — наконец сказал он, и чудесное слово мягким звоном покатилось по дурацкой квартире. — Печь Великого Делания.

— Печка-то! — озабоченно вставила дура-Зинка, — печка со вчера не горит… Газ не подается!

— Не со вчера, — поправил Анатолий, — а с той осени. Забыла, как морду-то себе опалила?

— Великое Делание, — со вздохом добавил тот, кто называл себя Алколоид, — по уверению Гермеса, можно найти и в себе. Где бы вы ни были — на земле или на море.

— Так в себе что? — усомнился Анатолий, а потом зевнул, испустил клок тумана… — В себе, оно, конечно — если путем поискать…

А Зинка фыркнула и объявила, что в шестьдесят третьем году она была на море, да.

— Винище все хлещут, — заметила она с осуждением. — Денег не напасешься.

Маленький Алколоид пожал плечами.

— Что сделано, то сделано, — сказал он. — А Великое Делание имеет тройную цель. (Жильцы квартиры номер девять молча внимали.) В мире материальном — преобразование металлов, доведение их до золота… а также, — поколебавшись, добавил Алколоид, — создание гомункула — идеального существа. В микрокосме, — продолжал он далее, — моральное совершенствование человека. («Типа Дома отдыха», — вставил Анатолий и с хрустом погасил зевок). Ну а в мире высшем — созерцание Божества во славе.

— А они, — наябедничала Зинка, — в Бога-то не веруют.

— Неважно, — вздохнул Алколоид, чудесное порождение квартиры номер девять. — Дело сделано. Атанор живет и дышит. Из недр Земли выросла Золотая Лестница и соединяет пропасти мира с голубым небесным металлом. СТУПАЙТЕ! ВАС ЖДУТ!

Вот и всё. Девятая квартира опустела. Там и прежде мало пахло жильем — а теперь дух пустыни окончательно победил жизнь.

Исчезли крикливая Зина и Анатолий — жилец с фиолетовыми разводами на вчерашней физиономии; пропал, будто растворился в воздухе, голубоглазый охламон Вася, который как-то, запнувшись о порог, сломал еще вполне годную люстру… Как? Неизвестно. Поскольку росту в Ваське было немного, до люстры, во всяком случае, он никак не дотягивался… Не вернулся в квартиру и молчаливый Игорь Северянин, человек с лицом холодным и равнодушным, точно у мушкетера Атоса перед самой дуэлью… Но главное — исчезло оно, чудесное дитя, — то самое, что само собой вылепилось из паров, ароматов, вони, мусора, обрывков темной да и светлой материи; из неистребимого алкогольного духа девятой квартиры; исчез маленький Алколоид, удалился в свои Высшие сферы в поисках Высшего знания и увел за собой бедолаг-жильцов…

Квартира номер девять, Печь Великого Делания, атанор теперь пуста.

— Допились, — говорят о чудесном явлении другие жильцы. — Допились до галлюцинаций.

Что ж, до галлюцинаций — может, так оно и есть… Но до полного, абсолютного, прекрасного самоуничтожения?

Вопрос, достойный Парацельса.

Игорь Бадаев

Триплет

Он медленно брёл вверх по переулку. Вода ревущим потоком тянула его вниз к реке, а он крепко опирался о склонившиеся к нему стены. Заляпанный чёрный зонт висел на его локте, омывая остриё в мутном потоке, постукивая по ноге. Кровавый след за ним легко растворялся в этой грязной жиже городского дождя.

Справа от него проплыла дохлая собака; задержавшись на мгновение в омуте у водосточной трубы на тротуаре, она перевалила через почерневшую цветочную клумбу и вновь понеслась вниз. На её хвосте был огромный красный бант.

Узкая улица убегала далеко вперёд: можно было протянуть руку вправо и, держась за оконные решётки, пробираться всё выше и выше.

«Главное не напороться на безумцев с электрозащитой». Горожане пропускали ток по периметру жилья. Иногда вешали об этом предупредительные таблички. Но чаще не вешали. «Преступники должны умирать сразу, при мысли о преступлении».

Справа показался первый сухой поворот. Можно было остановиться на время — переждать этот бесконечный дождь. Говорят, не стоит выходить на улицу с зонтом в ясную погоду. Если просто выйдешь, он, может, и не понадобится, но если этим зонтом кого-нибудь пришибёшь, то тебя точно попытаются смыть с лица этого мира. Надо было прятаться… Но… но надо было бежать.