Дурная слава - Джанет Дейли

— Яблочный пирог остался? — спросил тощий долговязый Дик, подходя за третьей порцией.

— Да, сделай еще один к сегодняшнему ужину, — обратился один из ковбоев к повару.

Дикий Джек лишь недовольно отмахнулся, Иден заметила Киннкэйда, возившегося воле головного фургона. Он сидел на корточках, прислонясь спиной к дереву. Как только их взгляды встретились. Иден отвернулась, чувствуя, как ее снова всю обдало жаром. Она быстро подошла к повару и взяла у него приготовленную для нее тарелку с едой. Захватив еще и кружку кофе, Иден по обыкновению пристроилась на ступеньке фургона. Не в ее правилах было есть вместе с мужчинами. Собака тотчас же углядела тень под фургоном и блаженно там улеглась.

Иден обедала, не вникая особо в досужую болтовню мужчин. И тут она поймала себя на том, что невольно прислушивается к низкому голосу Киннкэйда. Сделав это открытие, она почувствовала досаду.

Покончив с едой, она поставила тарелку на землю и, отпивая маленькими глотками свой кофе, разглядывала оцепеневшую пустынную равнину. Обычно это зрелище успокаивало ее, придавая новые силы. Но на этот раз Иден поразило ощущение одиночества, столь глубокое, что даже вызвало тоску.

Услышав хруст подошв по каменистой земле, она резко обернулась и увидела Киннкэйда. Он принес большой эмалированный кофейник.

— Еще кофе? — последовало галантное предложение.

Протягивая свою кружку. Иден не смотрела выше бедер.

— Спасибо, спасибо, — сказала она, старательно разглядывая покрой его кожаных штанов. — Достаточно…

Вдруг, неожиданно для себя самой, Иден резко отдернула кружку. Потом, пытаясь скрыть замешательство, она сделала большой глоток.

— Он горячий, — предупредил Киннкэйд.

Иден только кивнула, мысленно выбранив себя за то, что ей так нравится этот человек. Когда он наконец ушел, не прибавив больше ни слова, она почувствовала облегчение.

После полудня лагерь опустел. Ковбои прочесывали местность в поисках отставшего скота.

Дикий Джек, оставшись в лагере в одиночестве, вымыл посуду после трапезы, выпил полбутылки ванильного экстракта и занялся приготовлениями к ужину. К вечеру, когда солнце уже лениво двигалось к западному краю неба, он уселся на сиденье грузовика. С этого места было легко заметить верховых, возвращающихся в лагерь. Джек сидел молча, неподвижно, и только горячий ветер, трепавший немного обвисший тент, нарушал царящую тишину.

Заметив облако пыли на большом расстоянии от лагеря, он что-то пробормотал себе под нос и спрыгнул на землю. Вернувшись в свою штаб-квартиру, Джек допил оставшийся в бутылке ванильный экстракт, сочтя это наградой за свою бдительность, и занялся приготовлениями к ужину.

Иден оказалась третьим по счету верховым, пригнавшим в загон двадцать голов скота с помощью одной только своей собаки. После того как ворота загона захлопнулись за животными, она подъехала к коралю, огражденному проволочной сеткой, и спешилась. Ее лицо покрывала корка из пота и грязи, а кости так и ломило от усталости. Иден расседлала лошадь и принялась собирать свое снаряжение.

Заметив приближавшегося всадника, Иден всмотрелась и узнала в нем Винса. Он пригнал меньше дюжины голов, и она нахмурилась, видя, как мало скота ему удалось собрать. Подождав, пока брат закроет загон за своими животными, она спросила:

— Это весь скот, который ты нашел?

—

Весь.

Винс выглядел усталым и раздраженным, его мысли были явно не здесь.

— Но ведь ты обыскивал Большой Луг, — сказала она, все больше хмурясь. — Ты должен был бы согнать в три раза больше животных.

Он круто повернулся к ней. В его глазах прыгали искорки бешенства.

— Хочешь сказать, что я не знаю своего дела.

Устав от скверного настроения Винса, не покидавшего его весь день, Иден вспылила и ответила ему в том же тоне:

— Нет, я только говорю, что ты должен был согнать больше скота.

— Ну, в таком случае поезжай и проверь, — сказал он, ядовито ухмыляясь.

— Похоже, так и придется поступить.

На несколько секунд повисла тягостная тишина, чреватая взрывом, наконец Винс посмотрел на нее и пробормотал:

— Черт бы все это побрал. — И повернул свою лошадь в сторону от Иден.

Иден схватила поводья его коня:

— Куда ты?

— В город, — огрызнулся он. — Сегодня суббота, и я хочу пропустить несколько кружек пива и повеселиться в заведении Старр.

Он сильно пришпорил свою лошадь, и Иден отпустила поводья, едва успев увернуться, когда та рванулась вперед.

Дик, стоявший возле кораля, обнесенного проволокой, видел отъезд Винса. Однако ни для кого из работавших на ранчо не были неожиданными внезапные отъезды и возвращения Винса, все к этому привыкли.

Не успел Винс отъехать от лагеря, как возле загона появился Киннкэйд, пригнавший стадо из сорока голов. Еще приближаясь к стоянке, он заметил удалявшегося галопом всадника, но поднятая пыль помешала разглядеть ему, кто это был.

Почуяв воду, животные рысью устремились в открытые ворота загона. Киннкэйд натянул поводья и одобрительно погладил мустанга по шее, как бы благодаря за хорошую работу.

— День окончен, парень, — сказал Киннкэйд жеребцу, втайне завидуя его энергии. — Ну и намаялся же я сегодня!

Искоса поглядывая на Иден, возившуюся со своим снаряжением и подчеркнуто не обращавшую на него внимания, он, делая вид, что и не заметил ее, спросил у Дика, указывая на удаляющееся облако пыли:

— Кто это?

— Росситер.

— Росситер? — Киннкэйд на мгновение задумался. — И куда же он направился?

— Выпить пивка у Старр.

— Ах пивка! И как далеко отсюда город? Дик посмотрел в ту сторону, куда уехал Винс.

— Ну, милях в пятнадцати или двадцати к юго-западу отсюда.

Киннкэйд снова сел на своего коня и погнал его вперед.

— Куда вы? — нахмурился Дик.

— Выпить пива! — крикнул Киннкэйд и пустил коня быстрой рысью.

С минуту Дик наблюдал за ним, а затем повернулся к Иден:

— Что думаете, босс? Готовить ему лошадь на завтра или нет?

Она поняла, что имел в виду Дик: он хотел спросить, вернется ли Киннкэйд или его желание выпить пива говорит о том, что он покидает ранчо. Случалось, она получала и более своеобразные уведомления о разрыве деловых отношений.

Стараясь побороть внезапную тревогу, возникшую при этой мысли, Иден ответила:

— Приготовь для него лошадь. Он кивнул:

— На худой конец не составит труда выпустить ее пастись, если он не вернется.

Киннкэйда вело облачко пыли, сопровождавшее Росситера, гнавшего свою лошадь изо всех сил. Приблизившись к низкой горной гряде, он потерял это облачко из виду и позволил своему мустангу самому выбирать дорогу на каменистых горных склонах, надеясь, что тот будет придерживаться нужного направления. Оказавшись на гребне, Киннкэйд снова заметил черную точку — лошадь и всадника на ней.