Кремль 2222. Шереметьево - Дмитрий Силлов

Такие вот мудрые мысли о человеческих взаимоотношениях не мешали мне методически уничтожать нехитрый завтрак, после чего сделать вдумчивую, основательную перевязку. За ночь мои раны неплохо так подзатянулись, без видимого воспаления и признаков нагноения. Что ж, похоже, повезло, могло быть гораздо хуже.

С камуфляжем мне свезло во второй раз. Новая «флора» – что куртка, что брюки – оказались немного свободными, но это то, что я предпочитаю. В нашем деле не надо, чтобы форма «сидела по фигуре» как влитая. Лучше чтоб не стесняла движения, а как оно там «сидит» – это для городских пижонов моего старого мира, к которым война или Зона никогда не стучались в двери.

Мешочек с золотом, который я прихватил с собой, лежал на куче моего старого, драного и окровавленного барахла, сваленного в углу. Из того мешка я отсчитал две золотые монеты и положил на стол. Не люблю быть должным. Даже если Варвара и обидится, надеюсь, к тому времени я буду уже далеко.

Покончив с завтраком, перевязкой и переодеванием, я пристегнул «Бритву» к поясу и вышел за дверь.

Коридор общежития был пуст – видимо, обитательницы здания успели разойтись по своим делам. Ну и хорошо, не люблю, когда шушукаются за спиной. Теперь бы найти свое оружие, разобраться с патронами, бензином и провиантом – и можно сваливать из Новгорода, если, конечно, скведы вновь не придумали какой-нибудь пакости.

С такими вот мыслями шагнул я за порог общаги – и нос к носу столкнулся с человеком в мешковатом черном балахоне. Лицо человека скрывал глубокий капюшон. Монах что ли? Или киллер подосланный?

Пока я прикидывал, что мне делать – вежливо посторониться, или невежливо зарядить подозрительному субъекту носком «берца» в область паха – странный тип поднял руку, откинул капюшон… и оказался новоиспеченным новгородским князем, видимо, замаскировавшемся и свалившем от навязчивой свиты. Кстати, надо отметить, что на меня Никифор смотрел как на врага народа. И я как-то сразу догадался почему.

– У Варвары ночевал? – хмуро осведомился князь.

Я промолчал. Не люблю мусолить свою личную жизнь с кем бы то ни было – даже если это и не совсем она, а просто случайное стечение обстоятельств.

– Понятно… – произнес Никифор, мрачнея на глазах, хотя казалось, что дальше уж некуда. – И почему она тебя выбрала? Не пойму…

– Такая уж девушка, – ответил я. – Меня в мутанты определила, тебя – в князья. Женщины всегда лучше чувствуют, кто есть кто на самом деле.

– Ты это, вот что, – сказал Никифор, хрустнув кулаками. – Из Новгорода уезжать не передумал?

– Не передумал, – отозвался я. – Только с бензином проблемы. А также с оружием, патронами, провиантом и питьевой водой.

– Иди за мной, – резко бросил князь, разворачиваясь на сто восемьдесят и быстрым шагом спускаясь с крыльца.

Я спорить не стал. И спрашивать, куда идем – тоже. По-любому, варианта два. Или на склад, продолжать прерванный торг, или в укромное место, где коварного мутанта, то есть меня, поджидает удар сзади по затылку, либо нож под ребро. Судя по металлу в голосе, Никифор за ночь уже успел освоиться с должностью, а любая власть не терпит конкуренции ни в чем, включая дела сердечные.

Но оказалось, что я ошибся в своих предположениях.

За углом здания в глубокой тени припарковалась мощная рессорная телега, запряженная двумя турами. На облучке телеги сидел Степан, а позади него стоял мой байк. Понятно. Погрузили мотоцикл и привезли в то место, о котором доложили вездесущие видоки. Причем привезли тайно, видимо, потихоньку улизнув от свиты. Почему? Все просто. Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы. Еще один уже очень непрозрачный намек насчет того, что пора мне выметаться из Кремля. По-хорошему. Ибо стоит взглянуть на Никифора, и уже ясно – может быть и по-плохому. Ну да, удивляться нечему. Из-за женщины и закадычные друзья, и родные братья порой друг другу глотки рвут. Что уж тут говорить о случайном знакомом.

– Вот твой железный конь, – хмуро произнес князь. – Бензин в баке под завязку, плюс две канистры полные. Патроны я тебе в короба все что были загрузил, больше нету. Еды и воды в сумах хватит на неделю. Там же и твое оружие. И золота твоего не надо, ты сполна за все рассчитался. А теперь уезжай. Как наружу выедешь, сразу двигай направо. Там увидишь большой мост через Волхов. После него езжай по широкой дороге, никуда не сворачивай до самой Москвы. На этом всё. И… спасибо тебе за Кремль.

Видно было, что последние слова дались Никифору с трудом. Наверно, нелегко благодарить того, кого очень хочется убить. Но этот человек сумел совершить большой подвиг – не воспользовался своими возможностями, наступил на горло собственному желанию, которое черной тучей клубилось в его взгляде.

Я ничего не ответил. Ответа не требовалось, все было предельно ясно. Есть там скведы за стеной, нету их – мне больше не было места в новгородском Кремле. Да, признаться, я по-любому не собирался тут оставаться. Помог людям, они помогли мне, причем не за «спасибо». Отдали мне мои же «Вал» с «Ярыгиным» и «Сталкером», патроны для них совершенно ненужные, плюс бензин и припасы. Нормальная цена за мой ПКМ, так что никто никому ничего не должен. Правда, мотоциклетный шлем вернуть забыли – да и хрен с ним. Гаишников в этом мире я пока на дорогах не встречал. Так что, можно сказать, история со счастливым финалом – если, конечно, на выходе из ворот меня не прихлопнет гигантское щупальце или не схомячит толпа мертвецов.

– Ворота откроют как подъедешь к ним, я предупредил охрану, – не оборачиваясь негромко сказал Степан, когда я открыл высокий задний борт телеги, легший верхним краем на землю. – Удачи тебе, сталкер.

Я невольно вздрогнул. Откуда он узнал? Или мне показалось? Вполне возможно. Степан сидел спиной ко мне, и мог пробормотать в бороду все, что угодно. А я просто услышал то, что слышал не раз в своей жизни, расставаясь с хорошими людьми. Ведь, черт возьми, в любом из миров те, кто мог тебя ограбить или убить, но не ограбили и не убили – это действительно хорошие люди.

– И вам удачи, – отозвался я, понимая, что горстке людей, остающихся в крепости, она нужна, пожалуй, еще больше, чем одиночке, который не связан никакими обязательствами.

Я залез на телегу, завел байк, по борту съехал вниз с этого своеобразного эвакуатора и поехал к воротам Кремля. При этом меж лопатками я ощущал определенный дискомфорт. И не потому, что неразмятая новая камуфла топорщилась жесткими складками. Просто очень уж отчетливо ощущал я нереализованное желание князя всадить мне в спину пулю или метательный нож. Намерение – штука жесткая, которую чувствуешь на расстоянии. И особенно мощно ощущается намерение, которое сильный человек сумел подавить в себе, за что ему лично от меня большое человеческое спасибо…