Вуаль лжи - Джери Уэстерсон

Огонь кидал яркие и обманчиво успокоительные блики на стены кабинета, а толстая свеча на столе со всем усердием пыталась подсветить бумаги. Промасленный бычий пузырь, натянутый в окне, впускал свет догорающего дня, придавая ему золотистый оттенок. В углу мерцал факел, но это почти не разгоняло теней от сумерек, наползавших на высокую сводчатую комнату. Криспин до сих пор не решил, предпочитал ли Уинком полумрак или просто не представлял себе, что все может быть по-другому.

Шериф приподнял гусиное перо над документом и замер. На пергамент упала чернильная капля, но Уинком, казалось, не обратил на это внимания. Наконец он отшвырнул испачканный кляксой листок и фыркнул. Чуть вскинув черные брови, шериф взглянул на Криспина исподлобья. Рот исказила чудовищная гримаса — такая могла бы появиться на морде химерического создания.

— Черт возьми! Что с вами приключилось?

На этот раз Криспин не стал трогать щеку: тупая боль и без того напоминала ему, во что превратилось лицо. На шее до сих пор оставались следы от пальцев неудачливого палача.

— Вы постарались, да и другие тоже.

— Продолжаете пользоваться известностью, как я посмотрю, — глумливо ухмыляясь, заметил Уинком.

— Как всегда, милорд шериф. — Криспин отвесил поклон, хотя он вышел у него скорее издевательским, нежели церемонным. — До сих пор вы направляли ко мне посыльных или… «эскорт». — Он извлек письмо из кошеля, подержал в руке и лишь затем пустил по столу. — Почему на сей раз такая официальность?

— Да потому, что этот вызов и есть официальный. У нас теперь имеется о нем запись.

Уинком взял документ в руку и крикнул письмоводителю, дежурившему в соседней комнате. Вошел коренастый человек, молча забрал повестку и на выходе из кабинете мельком бросил взгляд на Криспина.

— Иногда, — продолжил шериф, — записи оказываются очень и очень полезны.

— Я вновь задам прежний вопрос… Почему?

Уинком сердито посмотрел на него, помедлил с ответом — вероятно, чтобы лишний раз подчеркнуть собственную принадлежность к избранным, в чей круг Криспину вход был заказан, — однако эффекта не получилось.

— Чтоб вам провалиться, Криспин! Вечно вы суете нос во все дела. — Шериф взял было бумаги в руки, но затем передумал. — У нас с вами отношения неофициальные. Пожалуй, даже слишком.

— И это вас огорчает? А может быть, на это кто-то другой жалуется?

— Не вашего ума дело. Я вас вызвал, и все тут. А зачем и почему, вас не касается. Так решил я, лорд шериф… Итак. Уже узнали, кто убийца?

— Нет. А вы?

Уинком раздраженно фыркнул, затем откинулся на спинку кресла, решив, видимо, сменить тон на менее формальный.

— Вы даже вообразить не можете, до чего мне досаждает эта работа. Быть шерифом, я имею в виду. Да. Я пытался отказаться от этой «чести», но законы нашего короля любого заставят подчиниться.

— Большой штраф?

— Не то слово. У меня, понимаете ли, есть свое собственное торговое дело. Но когда повелевает король…

— Да, я в курсе.

Уинком, похоже, на минуту забыл о неприятностях и даже улыбнулся Криспину:

— Вот именно.

— Саймон, мое терпение утомилось до предела. Вы вызвали меня, чтобы сообщить о новых уликах или, наоборот, узнать что-то новое?

— А у вас есть нечто новое?

На лицо Криспина вернулась кривая усмешка.

— Нет.

— Лжец. — Уинком привстал и наклонился над столом. — И не смейте называть меня по имени.

— Да, мой господин.

Криспин приложил ладонь к ноющей голове. Неужели Уинком не предложит присесть? Так недолго и сознание потерять… Шериф опустился в кресло и знаком показал Криспину сделать то же самое. Тот с облегчением повиновался.

Уинком несколько раз досадливо сжал кулаки. Лицо его потемнело, чему немало способствовал сумрак, царивший в комнате.

— Это дело насчет Николаса Уолкота… — заговорил Уинком. — Думаю, вам лучше оставить его властям.

— Да? Отчего же?

Шериф грохнул кулаком по столу и пророкотал:

— Потому что я так сказал!

— Ну, в таком случае — конечно.

— Не надо дерзить, Гест. Не думаю, что вам пойдет на пользу, если я решу еще разок заняться вашей физиономией.

— Да, мне пока вполне достаточно, — кивнул Криспин, потирая подбородок.

— До меня донеслись странные слухи. Что-то насчет полуночных купаний в Темзе.

Криспин хмыкнул:

— Тут удивляться нечему. Как вы сами выразились, я пользуюсь известностью.

— Если будете отмалчиваться, то я вам помочь не смогу. Так что придется забыть про Уолкота.

— С какой стати? Мне от него причитаются деньги.

— Он мертв.

— Согласен. Признаю, это несколько осложняет дело.

— И сколько он вам остался должен? — Уинком потянулся к своему поясу и достал из кошеля несколько монет.

Криспин поднялся со стула и, не веря глазам, приоткрыл рот:

— Что… что вы задумали?

— Собираюсь погасить его долг, чтобы вы с чистой совестью забыли об этом деле.

— Да что происходит? Вы? Решили мне заплатить?!

— Криспин, просто возьмите деньги и успокойтесь на этом.

Бессмыслица какая-то. Синдикат. Сарацины. Итальянцы. Мертвый торговец и священная реликвия. А теперь вот и Уинком вдруг возжелал заплатить недополученное жалованье…

— Вам кто-то приказал отвадить меня от этого дела? А ведь вы сами утверждали, что гильдия торопит с его завершением. Это они вас заставили написать ту повестку? Какое отношение они имеют к отправлению королевского правосудия?

Перед глазами Криспина всплыли учетные книги, в особенности записи о таможенных расходах, что сейчас лежали в его каморке. Кроме того, на память пришел мужчина в ливрее, который вроде бы за ним следовал… А интересно, какую ливрею носят слуги этой гильдии?

Уинком поморщился, но отмолчался.

— Имейте в виду, — наконец сказал он. — С теми, кто своевольничает, порой приключаются большие неприятности. Отчего бы вам не повиноваться и позабыть про убийство? Да и денежки вам не помешают.

— К дьяволу ваши деньги!

— Остановитесь, Криспин. Или очень сильно пожалеете.

Нечто подобное говорил и Махмуд. Криспин внимательно всмотрелся в напряженное лицо шерифа, но, кроме раздражения, ничего в нем не прочел.

— Криспин, я требую от вас повиновения. Ради своего же благополучия не лезьте в это дело.

В очаге зашипело мокрое полено, где-то у стенки процокала коготками прошмыгнувшая крыса — контрапунктные вставки к тишине и недодуманным мыслям Криспина.

— Понятно… Могу ли я быть свободен, милорд шериф?

Уинком вздохнул:

— Так вы перестанете вмешиваться?