Следующее поколение - Валерий Чубар

Торжественная, величественная, гордая… этого не объяснить словами, Вик.

Голос Сергипетроича, последнего из прошлых, становился все тише, и Вик даже не заметил, когда прошлый замолчал. Некоторое время в ушах Вика еще звучал его дребезжащий старческий голос. И, внезапно, Вик понял, что это — дождь.

Тишина воцарилась в комнате, только нескончаемый осенний дождь шумел за окном.

Сергипетроич вновь отвернулся к окну. Когда Вик встал и, запинаясь, произнес слова прощания, прошлый не повернул к нему лица и ни слова не произнес в ответ.

Вик повторил слова прощания, думая, что прошлый не расслышал его.

На этот раз Сергипетроич глянул в сторону Вика и сделал прощальный жест ладонью, по-прежнему не произнося ни слова.

По щекам его ползли слезы.

15. ГОТОВИТЬСЯ

Вик никогда не мог до конца понять: чего больше — радости или печали — в той суматохе, которая всегда предшествовала Дню Снега. День Снега не был праздником.

Но и днем скорби его нельзя было назвать. День Снега был особенным, непохожим на другие дни, он будил в душе сложные чувства. Он означал окончание еще одного лета жизни, и приближение нового лета. Не случайно прошлые разработали ритуал Дня Снега.

После рассказа Сергипетроича, о прошлых Вик думал постоянно. Эти мысли не покидали его даже во время разговора с Антом о предстоящем Совете. Вик слушал Анта рассеянно, отвечал невпопад и в конце-концов заявил:

— Если уж ты посылал меня к фермерам, то почему бы тебе с моей помощью не проверить и другую возможность? Я мог бы перезимовать на этот раз вместе с ходовиками.

Сказано это было между прочим, но Ант не пропустил слова Вика мимо ушей. Более того, он заметил:

— Хорошая мысль. Один и тот же человек выступает на Совете, сравнивая обе возможности. Так и сделаем.

— Ты серьезно? — удивился Вик.

— Вполне, — невозмутимо подтвердил Ант. — Перезимуешь с ходовиками. Кост, я думаю, не будет против.

— Но ведь завтра Лег расскажет Совету о препарате…

— Лег ничего не расскажет. Отложим это до весны.

По лицу Анта было видно, что он пришел к какому-то решению, но, как всегда, невозможно было угадать — к какому именно. Вику вообще казалось, что никакое конкретное решение в столь сложной и неопределенной ситуации немыслимо. Впрочем, Анту, конечно, виднее…

Накануне Дня Снега службе транспорта предстояло позаботиться о том, чтобы грузовики были надежно укрыты от зимнего холода. Прежде это требовало большого труда — теперь же, когда грузовиков осталось всего два, занимало не так много времени. Вик загнал грузовики в гаражи, смазал машины, слил воду и топливо. Для утепления гаражей использовалась мягкая прокладочная масса, которую Слав и Юр добывали из больших труб, служивших прошлым некогда линиями тепла. Эта же прокладочная масса использовалась службой зданий для утепления жилых блоков.

Много забот было у службы пищи — запасами пищи необходимо было обеспечить ходовиков, разместив запасы на Ферме и всех десяти постах. Служба связи непрерывно проверяла «ходовые линии», служба Станции готовила котлы к остановке и консервации.

Хлопотливыми были эти дни у Лега и его службы. Служба здоровья одного за другим вызывала обитателей Централи в свои комнаты и тщательно осматривала: препарат мог оказаться губительным для человека, ослабленного болезнью. Кроме людей, службе здоровья предстояло погрузить в сон большую часть животных, обитающих на Ферме. Зимовать оставались лишь несколько коров, сухая трава для которых была загодя припасена.

Но, разумеется, наиболее ответственными были эти осенние дни для службы оружия.

Обычно зимовать оставались 50–60 ходовиков, на этот раз Вик настаивал, чтобы зимовала вся служба оружия. Совет принял компромиссное решение, оставив зимовать 80 воинов. Вику предстояло зимовать с ними. Он подчинялся непосредственно Косту.

Кост удивился решению Вика, но возражать не стал.

— Хороший боец не помешает, — только и сказал он.

Лег, как и обещал Ант, ни единым словом не обмолвился о запасах препарата. Вик чувствовал себя смущенным — у них троих появилась своя тайна, как бы отгораживающая их от остальных членов Совета. Даже от Лен. Вик старался избегать ее взгляда. «До весны, — твердил он себе мысленно, — только до весны. Зимой она будет спать, а на первом же весеннем Совете Ант все откроет»…

Неуклонно приближалась зима. Луна появлялась в небе уже задолго до захода солнца, а солнце заходило все раньше и раньше. День становился все короче и холоднее, лужи за ночь покрывались хрупким ледком. Холод и тьма властно вторгались в Централь. Листья редких берез, росших вдоль канала и Большого Сфальта, облетели за несколько дней и смешались с грязью. Все сфальты и тропинки Централи утопали в грязи. Низко нависшие над землей тучи то и дело разражались холодными дождями.

Но снега не было.

Вик ждал снега, стоя по ночам у окна своей комнаты. У половины окна. Сейчас это не смущало его. Он знал, что и половины окна хватит, чтобы увидеть снег весь, целиком. Белое чудо, которое посылала небесная высь усталой, грязной, измученной земле. Снег. Покой.

Покой для всех, кроме ходовиков и самого Вика.

Он думал о Лен. Именно в эти дни он вынужден был сознаться себе, что любит ее.

Сознаться себе — но не ей. Вик чувствовал, что небезразличен Лен, однако чувство это было чересчур зыбким. Что у них было, в сущности, кроме той утренней встречи в гараже, кроме одного-единственного доброго и светлого воспоминанья?

И еще — за плечами Вика была темная тень Иды. Его жены.

Семьи в Централи создавались обычно тогда, когда желающим создать их исполнялось 20–25 лет. Любые отступления от этого правила выносились на обсуждение Совета, и чаще всего не разрешались. Вику исполнилось нынешней весной 32. Он создал с Идой семью ровно десять лет назад. Он работал тогда в службе транспорта, ремонтировал грузовики и был настолько ими увлечен, что проводил куда больше времени в гаражах, чем в своей комнате. Иду это, конечно, обижало, она высказывала свою обиду Вику, а он лишь отмахивался небрежно. Он не видел вокруг ничего, кроме своих грузовиков, семью создал в спешке, не любя Иду и не считая это существенно важным.

— Но ведь это на всю жизнь! — сказала ему однажды Ида. — Подумай об этом: семья — на всю жизнь! Почему ты не хочешь подумать об этом, Вик?

Вик подумал об этом.

И ужаснулся.

Слова Иды произвели результат прямо противоположный тому, на который она рассчитывала. Вик окончательно отгородился от нее своей работой, гаражами, грузовиками. И ласку, и гнев Иды встречало молчание. Они спали вместе, потому что в комнате был только один топчан, но не прикасались друг к другу. В конце концов Ида тоже замкнулась в себе. Они словно мстили друг другу за что-то. Так прошло лето, которое их обоих измучило.