Вальс любви - Хортенз Кэлшиер

— Я затащила тебя в дом и позвонила доктору. Тебе не больно?

Дорис безуспешно попыталась собраться с мыслями.

— Очень болит голова.

— Как мне кажется, падая, ветка хорошо стукнула тебя по голове, — сказала Мэри. — Во всяком случае, шишка у тебя здоровая.

— И я вся мокрая, — добавила Дорис, все больше приходя в себя.

— Это я тушила огонь из садового шланга и облила тебя, — кивнула Мэри. Ее глаза наполнились слезами. — Если бы я не приехала…

— Тушила огонь? — Дорис с трудом села, вспомнив вспышку, увиденную ею перед тем, как у нее потемнело в глазах.

— Он погас, — заверила ее Мэри. — Дождь помог. Когда я затащила тебя в дом, хлынул настоящий ливень.

Тут только Дорис услышала, как барабанят по крыше капли дождя. Она оперлась на локоть и с изумлением взглянула на Мэри.

— Но почему ты здесь?

— Да из-за твоих жемчужных сережек. Я забыла положить их в твою сумку и, чтобы ты не возвращалась, привезла их сама. И рада этому. Когда я приехала, огонь уже подбирался к тебе.

До нее наконец дошло, что могло случиться.

— О Боже, Мэри, спасибо тебе!

— Ложись, — твердо потребовала Мэри. — Доктор сказал, что тебе нельзя двигаться, пока он не приедет. Ждать уже недолго.

Не в силах спорить, Дорис опустилась на подушку.

— Долго я была без сознания? — спросила она.

— Почти час. Я напугалась до смерти. Тебе не следует жить здесь одной. Может случиться такое, что и не предугадаешь. У меня едва хватило сил затащить тебя в дом.

Тут Дорис вспомнила слова деда: «Дорис, девочка, тебе нужен мужчина». Теперь бы она не смогла спорить с ним. Случившееся слишком очевидно. Мать-Природа нанесла ей тяжелый удар.

— А если бы сюда никто не заглянул в течение нескольких дней? — Мэри покачала головой. — Энди Хаммелу или кому еще следовало быть здесь.

— Сюда вернутся дедушка и Салли после медового месяца, — напомнила ей Дорис.

— Доктор Шорт говорит, что Джек собирается жить попеременно то здесь, то в Сиэтле. Вообще-то это благоразумно, особенно с точки зрения Салли.

Собаки с лаем подбежали к двери, и Мэри вздохнула с облегчением:

— А вот и док.

— Ну как наша пациентка? — прогрохотал он, вбежав в кухню. — Пришла в себя, как я вижу?

— Привет, док. — Дорис улыбнулась ему через силу.

— Привет, болящая. — Опустившись на колени, он заглянул ей в глаза и одновременно пощупал пульс. — Вполне живая. Ты можешь сказать, кто ты, где живешь и какой сегодня день?

Сделав глубокий вдох, Дорис скороговоркой выпалила ответы, а также назвала Мэри, двух собак и пятерых лошадей в конюшне. Потом добавила:

— А ты — Бенджамин Шорт, доктор медицины.

— Отлично, медсестра, — улыбнулся он Мэри.

— Не только медсестра, но и пожарная, — откликнулась она. — Пламя уже добралось до рубашки Дорис, и я погасила его из садового шланга.

Доктор озабоченно посмотрел на пострадавшую.

— Одной здесь тебе грозила большая беда. Когда Джек узнает об…

— Не смей ничего говорить деду. Во всяком случае, не раньше, чем он женится.

— Да, плохие новости испортят ему предсвадебное настроение, — неохотно согласился доктор. — Давай-ка усадим тебя и посмотрим, насколько серьезно ты пострадала.

— Деду незачем знать о случившемся, док, — повторила Дорис, садясь с его помощью. — Если он позвонит кому-то из вас, ни слова об этом.

— Если у тебя ничего серьезного, Дорис, я промолчу.

— Я тоже, — пообещала Мэри. — Я нашла только большую шишку у нее на голове, док.

Шорт пощупал шишку, потом обратил внимание на Боя и Тоя — собаки лизали руку хозяйки.

— Что эти двое делают в моей операционной? — Он махнул рукой под стол. — Убирайтесь-ка на свое место.

Понурив головы, собаки подчинились. Глядя на них, Дорис вспомнила, как велела им укрыться в доме. Еще пару шагов, и она тоже была бы в безопасности. А если бы и их оглушило вместе с ней?

Если бы, если бы…

— Что горело-то? — спросила она Мэри, пока доктор копался в своем саквояже.

— Только одна большая ветка, которая упала с тобой. Вполне могло загореться и все дерево. Но дождь, наверное, быстро загасил бы его.

— Док, я хотела бы встать с пола, если вы не возражаете.

— Я возражаю, Дорис.

— Но Снейк мог побиться в своем стойле. Я должна пойти…

— Ты должна сидеть тихо, пока я не посмотрю тебе глазное дно. После этого видно будет, сможешь ли ты встать.

— Но, док…

Доктор повернулся к Мэри.

— Если она не прекратит спорить, позвони Джеку и все скажи ему.

— Делай, что он говорит, Дорис. Через несколько минут я сама сбегаю в конюшню и посмотрю, что там.

— Как скажете, док, — покорно пробормотала Дорис, сложив руки на груди.

— Если такая активная и со всеми споришь, — сказал Шорт, — я думаю, ты скоро встанешь. Кстати, я привез радиокассету, заснятую Мэгги. Она назвала ее «Конец Задницы».

Мэри расхохоталась, и Дорис вынужденно последовала ее примеру.

Доктор тоже хихикнул, вокруг его глаз собрались морщинки.

— Смех — лучшее лекарство, которое я знаю.

Он продолжил осмотр и, видимо, пришел к выводу, что имеет место сильный ушиб. Он опасался сотрясения мозга и попросил Мэри остаться с Дорис на ночь.

— С радостью отдохну одну ночку от Стива и ребят, — заверила она. — Так что рассчитывайте на меня.

До отъезда доктора они посмотрели видеозапись и смеялись от души. При виде Энди глаза Дорис наполнились слезами, но она сделала вид, что это от смеха.

Доктор уехал, они рано пообедали и развлекались снова и снова, просматривая видеопленку. Мэри не могла оторваться от сцены с пивным душем, прокручивая ее в замедленном темпе.

Следя за Энди, Мэри прижала руки к груди и с придыханием объявила:

— Герой моего сердца. Еще не встречала никого, так похожего на мужика из рекламы «Кэмел».

— Только Энди не курит, — заметила Дорис, стараясь не выдать себя голосом.

— Тогда дважды мой герой. Какой мужичище! — Мэри закатила глаза. — Счастливица, могла любоваться им тут целыми днями. — Она задумалась. — Если бы он был здесь сегодня…

— Мэри, ты сделала все, что сделал бы он. Не знаю, как и благодарить тебя.

— Не будем об этом. Я рада, что забыла положить сережки. — Мэри снова впилась глазами в экран, где Дорис в мучительно замедленном темпе выливала на голову Дика вторую кружку. — После того, что сделал Дик, как ты набралась храбрости?

— Сама не знаю, — пожала плечами Дорис.

Она сама думала об этом и уже к утру решила, что этот ее поступок был результатом общения с Энди. Если бы он не вернул ей уверенности, никогда бы она за десять минут не избавилась от десятилетнего унижения. Какими бы ни были мотивы, Энди жалел ее, ее, а не кого-нибудь еще.