Огонь для Проклятого (СИ) - Субботина Айя

— Кто-то из твоих людей, Финрор, пострадал от неизвестных тварей?

Вопрос явно ставит Лежебоку в ступор.

— Нет.

— А чьи-то люди пострадали от одержимых? — спрашиваю сразу всех.

И снова отрицательный ответ.

— Тогда что хотят мне донести славные ярлы? В чем ваши претензии? Не поверю, чтобы доблестных воинов напугали бабьи сказки.

— Сказки или нет, но одержимые идут, — не отступает Финрор. — Об этом все знают. И как это так сложилось, что идут они вровень с возвращением Чернокнижника? — он смачно сплевывает себе под ноги. — И эта странная болезнь, госпожа, что ты о ней знаешь? Наши самые сильные и выносливые воины лежат, аки младенцы. А иные, да будет тебе известно, уже пируют с предками. И из-за чего? Из-за пустого жара?

— Я обязательно первым сообщу именно тебе, когда что-то узнаю, Финрор. Или я неверно поняла твой вопрос — и ты в чем-то меня обвиняешь?

— Обвиняю? — усмехается он, оглядываясь на сопровождающих его ярлов. — Как можно? Всего лишь намекаю, что причина всех наших проблем сидит совсем недалеко. Желаете, мы даже сопроводим?

— Поджарить Чернокнижника — и вся недолга! — вклинивается в разговор Магвин Маленький волк. — Извести же намерился всех нас, чего думать.

— От него же, проклятого, мор пошел. Не иначе. Уж с одержимыми мы, дадут предки, справимся. Никто еще не разучился держать в руках топор. Но что делать с напастью, которую не увидеть и пощупать?

— Открой глаза, госпожа. Неужто былые чувства застили твой взор?

В зале повисает выжидательная тишина. Все пятеро смотрят четко на меня. Не отводят глаза, не пытаются смотреть мимо. Они пришли не просить, они пришли требовать.

Я знала, что услышу нечто подобное.

Только в данном случае знание очень мало помогает решить проблему тихо и мирно.

— Я уже была в лаборатории Чернокнижника, — говорю медленно, обводя взглядом каждого из пришедших. — Вчера. А потому говорю вам — кто подойдет к его обиталищу, вряд ли уцелеет живым. Поберегите своих воинов. И… — сглатываю, собираясь произнести слова, которые бы не хотела произносить. Но на мне лежит ответственность за этих людей. Они доверились мне, когда отозвались и приехали на Белую ярмарку. — Готовьтесь к отъезду. Мы не станем проводить закрытие, не станем сводить множество людей в одном месте. Я разберусь со всем сама, только прошу, не делайте ошибок.

— Что ты видела в его доме, госпожа? — спрашивает Магвин Маленький волк.

— Я не видела там самого Чернокнижника, но видела опасность для каждого, кто туда сунется. Мне очень жаль, что все так получилось. Если боги будут ко всем нам милосердны, мы еще ни раз соберемся для добрых праздников. Но не сейчас.

По сути, я признаюсь в собственной неспособности их защитить.

— Воля твоя, госпожа, — говорит Финрор Лежебока. — А только напрасно ты не желаешь принять помощь. Как бы потом боком твоя гордость не вышла.

— Называй это рачительностью, благородный Финрор. И заботой.

Ярл морщится, но больше ничего не говорит. Кланяется и уходит первым. За ним уходят и остальные.

Я правильно сделала. Им нужно уйти.

А Кел’исс… что ты делаешь? Неужели я настолько тебя не знаю?

Глава двадцать седьмая: Кел’исс

Моя голова раскалывается.

Проклятье, умирать было не столь болезненно, как тянуть лямку сегодняшнего бесконечного дня.

Что они о себе возомнили?!

Как посмели нарушить покой моего дома?!

Что им вообще было нужно?

На неверных ногах захожу в свою лабораторию. Разумеется, здесь уже никого. Никого из живых. Незваные гости почти благополучно убыли туда же, надо думать, откуда и прибыли. Идиоты! Дегенераты! Даже сраные аборигены и те оказались умнее, за исключением единственного съеденного уникума, что все то время, что я покоился в «лучшем из миров», не решились шастать тут своими грязными ногами.

И — вот, сам главный червяк Лесной Гавани, лорд Магн'нус, первый поверенный Императора Эра в Северных землях, собственной светлоликой персоной, решил порадовать меня, невзрачного, проникновенной беседой. И ладно бы он один.

Но, Хёдд, как ты могла поддаться его тупости? Я все понимаю, север — край суровый, здешний климат больше расположен к взращиванию в людях выносливости и упорства, никак не выдающихся умственных способностей. Но моя маленькая жена никогда не была глупой. Глупенькой, влюбленной в меня дурочкой, — да. Но не глупой. Неужели столь сложно предположить, что в единственной во всей округе обители страшного чернокнижника вас не ждут горячие пироги?

Я едва не испепелил собственные мозги, пока стражи уступили собственной кровожадности и позволили гостям уйти. Не всем, разумеется, несколько хваленых гвардейцев покоятся где-то в ближайших кустах, вероятно, уже порядком обглоданные. Мне до них нет дела. Глупо, но они выполнили свой долг. Такое случается, даже великая армия не в состоянии с равной степенью тщания поддерживать взаимодействие всех своих частей. Чего уж говорить о ситуации полнейшего бедлама.

Великий Император доволен службой нового наместника. Что ж, значит, Империя действительно гниет с головы. Жаль, что тлен добрался до нее много раньше, чем я рассчитывал. Признаться, хотелось думать, что творение рук наших простоит хотя бы сотню лет.

Видимо, нет.

Где мы ошиблись? На какой развилке избрали неверный путь? Почему все валиться начало именно с моим исчезновением?

Или все началось гораздо раньше, а я просто не замечал? Был слишком сильно погружен в войну, в мысли о нашем величии, в изыскания в Тени, в… нет, не в Хёдд. Только не в нее. С ней было хорошо, даже очень. Но у нее нет ничего такого, чего бы ни было у любой другой красотки Империи.

Мужчины, зачастую, вообще склонны идеализировать своих женщин, наделяя их качествами, которыми те на самом деле не обладают. Самообман, ни больше ни меньше. Пара сисек, влажное лоно — этот набор имеется у них у всех. И мы, как и наши далекие дикие предки, все еще, бывает, думаем исключительно членом, когда видим смазливую мордашку и стыдливо разведённые колени. Стыдливо… о да, а еще румянец на щеках, будто ты у нее первый. И все, на поверхности остается лишь желающий совокупления самец. А куда же девается разумный мужчина? Да просто исчезает, растворяется без следа в собственных идиотских иллюзиях. Тонет в собственной похоти. И здесь уже не нужен разум, не нужно самообладание и трезвый взгляд на мир.

Неужели и я где-то позволил себе слабину?

Сплевываю себе под ноги.

С ней было хорошо. Спокойно. Что для меня, вероятно, оказалось важнее всего. Только теперь меня распирает от злости, прежде всего, именно к ней, к своей бывшей жене. Мне плевать на червяка рядом с ней. Не плевать на нее…

Я думал, ты умнее, Хёдд.

Комната с перегонными кубами и ретортами представляет из себя плачевное зрелище. Серьезного боя здесь не случилось, но даже небольших маневров хватилось, чтобы часть редкой аппаратуры оказалась на полу в состоянии мелкого хрустящего под ногами крошева.

И все бы ничего, но найти полноценную замену утраченному в этой до кишок промерзшей глуши я попросту не смогу. Не с моим теперешним статусом.

Я не знаю с полной уверенностью, какая нелегкая принесла ко мне Магн'нуса, но подозреваю, что мои стражи проявили в Лесной Гавани некоторую беспечность и своеволие. Этого не следовало допускать, но теперь уже поздно заламывать руки — что сделано, того не вернешь. Вероятно, кому-то из аборигенов это пришлось не по вкусу. Вот и запрягли с первыми собаками нового «защитничка» разобраться с проблемой. Ну да, источник угадан верно, а вот метод решения — полный провал.

Но ладно, об этом я подумаю позже. С каждым днем у меня вообще становится все больше материала для размышлений. И это даже хорошо — мозги будто только-только начинают работать, сбрасывают с себя пыль и ржавчину долгого застоя. Но еще недостаточно эффективно. Я чувствую некоторую рассеянность и расфокосировку. Раньше такого не было. Напротив, чем сложнее была задача, тем эффективнее я действовал.