Врач «скорой» - Алексей Викторович Вязовский

Когда там сдали эту гостиницу? Лет двадцать пять назад? Недавно совсем, казалось бы, а упадок уже чувствуется. Самое начало, но есть. Где-то трещина на штукатурке, в лифте панель деревянная отошла немного, а все вместе говорит, что расцвет прошел. А как в коридор вышли, так сразу вспомнился отель «Оверлук» из «Сияния». Благодаря Ане я этот фильм просмотрел раз десять, не меньше. Прямо ждать невольно начал, что сейчас появится мальчик на велосипеде. Или близняшки.

Помощник подошел к двери, дернул ручку – и замер. Снова подергал, потом заговорил:

– Андрей Петрович! Это Пылевич! Откройте! – и, не дождавшись ответа, затарабанил, сначала робко, но с каждой секундой всё быстрее. – Товарищ Гальков!

Повернулся к нам, и я увидел в его глазах рушащуюся карьеру. Как же, не выполнил поручение, не предусмотрел, не обеспечил. Куда там Стенли Кубрику, отечественный хоррор покруче будет.

– Он там!.. Надо дверь вскрывать!

Глава 11

Дежурная по этажу прониклась серьезностью момента и метнулась за запасным ключом. Не прошло и минуты, как замок был отперт. Но дверь так и не открылась. Всё еще надеющийся на чудо Пылевич нажал было плечом, но смог только чуть приоткрыть проем, выторговать буквально малюсенькую щелочку, в которую он немедленно уцепился руками. От натуги он даже громко испустил газы, но не обратил на это никакого внимания, повторяя тщетные попытки проникнуть внутрь.

Всё это продолжалось секунд десять, не больше, потом мы с Валентином отодвинули в сторону неудачливый таран и приступили к делу самостоятельно. Пока к нам присоединился подошедший милиционер, дежуривший в лобби, мы смогли раздвинуть щель до размеров, позволяющих проникнуть в номер не очень крупному коту.

Вместе с ментом мы провозились еще с минуту. И только после этого дело вдруг сдвинулось с мертвой точки. Одним рывком мы сдвинули преграду, и путь оказался свободен. Всему виной был Андрей Петрович. Это он лежал баррикадой сразу за дверью. Упал партийный, или какой там еще ответственный, работник крайне неудачно. Своей полуторацентнерной тушей он лег на пороге, при этом правым боком уперся в некстати открывшуюся дверь в ванную. Наглухо закупорил.

Спасать было некого. Товарищ Гальков был мертв самым категорическим образом. Перед смертью он безбожно квасил, о чем свидетельствовали пустые бутылки из-под «Посольской», две штуки по ноль-семь, дополненные густым запахом перегара, смешанным с блевотиной, щедро покрывшей пол и постель, а также физиологическими отправлениями, донести которые до унитаза покойный не потрудился. Что послужило причиной того, что поутру организм Андрея Петровича решил истечь зловонной рвотой, нам было неизвестно. Но исторгал он ее обильно, ибо дурно пахнущая жижка большой лужей растеклась по полу, безнадежно испортив казенный ковер и придав витавшему в номере тошнотворному аромату особую гадкую нотку.

Смерть, она только в кино красивая. Там режиссер долго выкладывает вместе с исполнителем самую драматичную позу, следя за тем, чтобы не испортить прическу и грим. А в жизни вот так – пузом кверху, в обоссанных семейниках и с нелепо вывалившейся сизой мошонкой. Никакой драматургии момента. Впрочем, всё это не помешало заревевшему белугой Пылевичу упасть на грудь тела своего бывшего начальника и запричитать в лучших традициях плакальщиц. Кто ж его знает, может, он карьеру строил не самым популярным в Союзе способом?

– Что здесь, товарищи? – раздался уверенный в своих правах голос, и нас с Валентином мягко, но вполне решительно отодвинул в сторону какой-то хрен в сереньком костюме, точно таком же, как у помощника Галькова, портящего свой экземпляр чиновничьей униформы в полуметре от нас. – Прошу посторонних немедленно покинуть помещение, – и посмотрел на нас как на главную помеху строительства социализма в Сомали.

Чекист, конечно. Поленился вместе с ментом прийти? Или по чину не положено? Не важно. Начал локализовать ситуацию. Милиционер схватил Пылевича за ворот пальто и весьма бесцеремонно потащил в коридор. Впрочем, на нас управы у парня с горячей головой и холодными руками не нашлось. Ибо в дело вступил доктор Геворкян. Самого главного начальника вот этого хлопчика недавно на моих глазах из комнаты выпроваживал, а с этим и вовсе походя справится.

– Вы, товарищ, занимайтесь своей работой, а мы приступим к нашей. Смерть еще не зафиксирована.

Ну и началось. Без зазрения совести оттерли казенным полотенцем места для электродов, сняли изолинию на ЭКГ. Чекист потрошил Пылевича. Гальков оказался вторым секретарем какого-то обкома или крайкома, не разобрал. Пить ему по состоянию здоровья было категорически нельзя. Понизив голос, помощник начальника поведал о профессиональном заболевании ответственного работника, от которого тот пытался лечиться с помощью эсперали. Позавчера после неприятностей по работе Гальков сорвался, а потом заперся у себя в номере и никого не пускал. Вот сегодня утром верный ассистент постучал в дверь и услышал, как Андрей Петрович рухнул на пороге.

Вот она обратная сторона «торпед». Мотивация к выпивке растет и растет, происходит срыв. Человеку уже все равно, что у него в тело вшита порция дисульфирама. А если еще догнаться снотворным… Я повертел в руках пачку таблеток, что лежали на тумбочке, – вместе с водкой в организме образуется смертельный коктейль. Нет, не действуют «торпеды» без психотерапии и групп поддержек. С мотивацией, личностными изломами надо тоже работать. Одной химией не спасешься.

Потом пришлось еще ждать, пока комитетчик перепишет нас в свои бумаги и профилактически застращает всеми карами, если мы вдруг надумаем обсуждать случившееся. Что там произошло такого выдающегося, что можно донести до окружающих, я так и не понял. Говно, извините, у всех одинаково воняет. Скоропомощник, рассказывающий о смертях, это примерно как автогонщик, признающийся в превышении скорости. Знаю, что сравнение я слямзил у Копполы из фильма, но очень уж оно меткое.

* * *

Ну, а после работы – по известному адресу, даже домой не заезжая. Хорошо, что Юрий Геннадьевич ко всем своим талантам и умениям оказался еще и первоклассной сиделкой. Разбогатею, найму его обязательно. Без посторонней помощи наша затея кончилась бы на третий день. Ибо мои силы не безграничны. А состояние пациента без нашей помощи надежды не внушало никакой. Хреновый был дед, я думал, похороним. Пока приехали швейцарские лекарства, одышечка нарастала, кашель усилился, и, сидя в постели, обложенный подушками, чтобы не падал, главный идеолог очень слабо напоминал свои портреты. Но молчал как старый партизан, который и рад бы выдать отряд, да не знает, где он находится.

Простая же штука – небулайзер. Нет ничего сложного. А нет в наших аптеках. Но сальбутамол распылять начал. И эуфиллин. И процесс пошел. А уж цефалоспорин второго поколения и вовсе укрепил