Одолжи мне жениха - Дарья Волкова

– Подонок!

Ярослав помолчал. Он лишь демонстративно помахал перед лицом Виолетты матовым черным приглашением.

– Что тебе нужно знать? – наконец процедила Виолетта сквозь зубы.

– Всё, что ты знаешь о Тоне.

Виолетта проследила взглядом за приглашением, сама, кажется, того не замечая, кусая губы.

– Она приходила домой. В пятницу, кажется. А потом ушла. С сумкой. Дворничиха наша ее видела.

– Ну! – поторопил девушку Ярослав. – А дальше?

– А дальше уехала, наверное.

– Куда?

– Я не знаю! – фыркнула Виолетта и протянула руку. – Давай приглашение.

– Не заработала! – Ярослав демонстративно убрал приглашение в карман. – Ты мне ничего нового не сказала. Это я всё и так знаю. Мне надо знать, куда она уехала.

– Нам она не доложилась, – обиженно скривила губы Виолетта.

Ярослав вздохнул, пытаясь успокоиться. Конечно, Тоня никому ничего не сказала. Уж Виолетте с мамашей и подавно. Но… Они же живут бок о бок уже хрен знает сколько лет, должна же заклятая подружка хоть что-то знать о ней…

– Допускаю, – сказал он. – Сформулирую вопрос иначе. Куда она могла уехать?

– Да откуда мне знать, сам подумай! – распсиховалась Виолетта.

– Это ты подумай. Соображай. Ты ее больше знаешь.

Странно, но Виолетта вняла его совету и наморщила гладкий лобик. И принялась рассуждать вслух:

– К подружкам? Да не, те сами ютятся где-то… К мужику бывшему… Слизняку тощему… Маловероятно… Она же, типа, гордая…

Ярослав скрипнул зубами.

Но Виолетта не обратила внимания, она увлеклась своими логическими построениями.

– Так, кто там у нее еще есть?.. Слушай… – Она перевела на Яра слегка остекленевший взгляд. – У ее матери сестра была, тётка Тонькина, получается.

– Адрес тётки!

От резкого окрика Виолетта моргнула, словно просыпаясь.

– Я не знаю, – почти виновато пискнула она. – Правда, не знаю!

Терпение Ярослава внезапно кончилось.

– Сейчас порву на хрен!

– Подожди! – Виолетта перехватила его пальцы, намеревавшиеся разорвать приглашение. Но тут же отдёрнула руку, словно испугавшись этого касания. – Подожди, мама что-то говорила… Я не помню… Сейчас. Минуточку…

Ярослав замер. А Виолетта полезла за телефоном.

– Мам, а помнишь, ты что-то говорила про сестру тёти Али… Ну какой-какой… Тонькиной матери… Мама, я потом объясню, ты вспомни. Название деревни, где она живёт… Какой-то прикол… Мама, я понимаю, что я делаю! Мама, ну пожалуйста, поверь мне! Да? О, точно! Спасибо! – Она повернулась к Ярославу. – Давай мне приглашение!

– Сначала информация.

Они мерили друг друга взглядами, и каждый не хотел уступать. Наконец Ярослав протянул девушке приглашение, и она тут же в него вцепилась.

– Ну?

– Короче, мать Тонькина из деревни, где половина жителей носят такую же фамилию.

– Охрененная информация!

– И деревня так же называется! – торжествующе выпалила Виолетта.

Ярослав нахмурился, соображая.

– Так, сиди пока тут!

Он полез в телефон. Ну, надо же… Есть такая деревня – Карманово. Сто двадцать километров. Население чуть больше тысячи человек. Это уже посёлок! Найдём. Если надо, каждый дом обойду.

Ярослав разблокировал центральный замок.

– Можешь идти.

– Ничего не скажешь на прощанье?

– Удачно поохотиться.

Виолетта фыркнула и хлопнула дверцей машины. А у Ярослава зазвонил телефон. Он посмотрел на экран. Да чтоб вас! Два часа не могут без шефа прожить!

* * *

Это какие-то цыганские фокусы, не иначе! Но как по-другому объяснить, что вилы я держать в руках умела? И как подкапывать – знала. Тётя лишь довольно крякнула, поглядев на мои старания.

– Ну, и учить не надо. Наша порода. Кармановская.

Да, наверное. Не фокусы, а порода, то бишь, гены. Да один хрен, что это! Главное, мне нравилось. Я с удовольствием подкапывала картофель, с удовольствием рыла землю. Мне нравился воздух – вдруг неожиданно с горчинкой прохлады, нравился запах земли и картофельной ботвы, нравилось, как сыпалась земля между пальцами и тяжесть ведра в руке. Впрочем, таскать вёдра мне тётя не дала. Ведро с картошкой забрала.

– Не надо тебе тяжести таскать.

Ну, не надо и не надо. Других дел полно. До обеда мы выкопали четвертушку картофельной делянки, потом пошли обедать. Потом еще немного покопали. И всё это под тётушкины рассказы. Я не слушала – я впитывала. Знаете, как иссушенная без дождя земля впитывает влагу? Ну вот, как-то так. Я как будто срасталась с этой землей, с этой женщиной, с этим… Вот всем! Моё это всё. Моё – и всё тут!

* * *

За день мы выкопали треть делянки. И тётка решила это отметить баней.

Мужские голоса, которые я слышала вчера, очнувшись в доме тёти, принадлежали ее односельчанам, которые перекидывали для нее уголь. Они-то меня, собственно, в дом и занесли. Уголь свалили с машины во дворе, а его надо было перегрузить в углярку. За две бутылки водки двое товарищей завершили начатое накануне дело.

Но баню тётушка затопила берёзовыми дровами.

– А мне можно? – засомневалась вдруг я. Что-то такое свербело – баня, кажется, не показана беременным?

– Чего же нельзя? – фыркнула тётушка, доставая из комода полотенца. – Грязными, что ль, лучше спать ложиться? Ты в городе привыкшая, поди, каждый день мыться? Жа́ра сильного не дадим, так, поплескаться. Не боись, Тонька, не сделается ничего мальцу, я прослежу.

И я поверила тёте.

* * *

Ах, как было хорошо в бане! Без сильного жара, тепло. Мягко как-то. Приятно ныли руки и ноги от непривычной нагрузки. Тётушка даже веником меня похлопала. А я ее.

После парной мы сели в предбаннике пить чай.

– А ты чем занимаешься-то, племянница? – Тётушка наливала из самовара кипяток в чашки. – Чем на пропитание зарабатываешь?

Я задумалась. Над тем, как объяснить своей деревенской родне своё занятие. А она поняла мое молчание по-своему, обняла за плечи.

– Да ты не бойся, попрекать куском не стану, не пропадём! Интересно же просто. Каким человеком Алькина дочь стала. Мать твоя была рукодельница – каких поискать. А уж стряпуха была – первая на всю улицу, хоть и молодая. Эх… – вздохнула она тихо. – Незаметно время-то пролетело, племянница…

Я молча положила голову на плечо тётушке. А потом рассказала, чем ее племянница на хлеб себе зарабатывает.

Антонина Петровна смотрела на меня недоверчиво. Поправила простыню у груди. Подняла чашку с чаем, но поставила ее обратно на стол.

– И чего… И нравится, что ли, мужикам-то? Когда у бабы там… лысина?

– А при чем тут мужики? – Я едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. И вспомнила вдруг, как Ярослав отреагировал на известие о мужской эпиляции. Был примерно такой же ошарашенный и недоверчивый взгляд. Н-да, такими темпами я его долго буду забывать. – Это просто удобно. Для гигиены…