Лицо в тени - Анна Малышева

Марина порывисто дернула щеколду, распахнула калитку и вошла на участок. Василий двинулся следом, включив фонарик – как он появился у него в руках, Алина даже не заметила. Она на минуту задержалась перед калиткой, оглядывая темный переулок. Нигде ни души. Далеко, на углу, среди деревьев виднеется свет – там еще не спят. Но дети не могли пойти ни к кому из соседей, – кроме бабы Любы. Ее они хорошо знали, остальных – не очень-то. У бабы Любы тоже светилось окно, завешенное розовой линялой занавеской. Когда Алина была подростком, эта занавеска была новенькой и ярко-красной. Но годы шли, и при каждой стирке с ткани смывался очередной слой краски. Скоро занавеска совсем побелеет. Увидит ли это баба Люба?

Алина пошла в дом, где уже везде горел свет.

– Они тут были! – Марина металась по кухне, заглядывая то в шкафчики, то в холодильник. – Все сдвинуто!

– Но я тоже могла сдвинуть, это не обязательно сделали они, – заметила Алина.

Над головой она слышала шаги свояка – тот обшаривал мансарду. Сама же она ничего искать не собиралась. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться – кто-то в самом деле тут побывал. Свертка, где покоился Дольфик, на полу больше не было.

– Я посмотрю в саду, – быстро сказала она, беря с полки дачный фонарик с подсевшими батарейками.

Марина ничего не ответила. Она даже не спросила про собаку – видно, это совершенно вылетело у нее из головы. Алина вышла в сад.

Она не стала звать детей – если они были где-то рядом, то и так видели, кто приехал на дачу. И если не возвращались, значит, не хотели. Она включила фонарик – обшарила слабым пятном света траву, посадки, кусты… Все было, как той ночью – только на этот раз она была тут не одна. Это ее немного подбадривало – за себя Алина не боялась. Но дети… Неужели им в самом деле пришла в голову идиотская идея отправиться сюда в одиночестве, чтобы найти собаку?

Алина шла по саду, вглядываясь в темноту, слушая каждый шорох. Заглянула в сарай, но на сей раз он был пуст. Она поискала взглядом лопату и тут же нашла ее. Наклонилась, посветила на лезвие. Оно было сухим и чистым. Сегодня этой лопатой землю не копали. Значит, Дольфика они не похоронили. Куда же они его дели? Унесли? Зачем? Неужели решили вернуться с трупом в Москву?

Но эту версию она тут же отвергла. Катя – взбалмошная девчонка – могла бы решиться на что угодно. Но Илье все-таки было уже десять лет, и он всегда казался ей довольно рассудительным парнем. Он бы отговорил сестру от такого… И хотя дети, как правило, брезгливостью не отличаются, но Дольфик должен был уже изрядно вонять. Нет, они не увозили его в Москву. Может быть, решили похоронить где-нибудь у речки? Дети любили там играть с собакой. Но почему не взяли лопату?

«Подумай, что бы сделала ты на их месте, если бы опять была ребенком?» Но Алина тут же ответила себе, что, когда была ребенком, никто никогда не мог предсказать ее поведение. А Катя в самом деле была похожа на нее. Те же своевольные выходки, упрямство, неизменное желание поставить на своем. Обиды она помнила долго, несправедливости никому не прощала. А несправедливость ей виделась буквально во всем – рано послали спать, обманули и не повезли в воскресенье в зоопарк… Да мало ли обид можно найти, если только поискать!

Конечно, исчезновение Дольфика и поведение матери, бросившей собаку в поселке, было для Кати страшным ударом. Пожалуй, такого стресса ей еще переживать не приходилось. Она любила пса, а он платил ей такой же горячей, нерассуждающей любовью. Девочка вряд ли могла понять, почему к ее собаке отнеслись так небрежно, бросив ее на произвол судьбы.

«Да она сейчас страшно озлоблена и способна на многое. Только вот возраст у нее пока такой, что много она сделать не может. Но сбежать из-под материнского надзора все-таки смогла. Я удивляюсь Илье! Он ведь ей помогал! Ну хоть какое-то утешение, что Катька сейчас не одна. Ему хоть и десять лет, но все-таки мужчина…»

Алина отправилась к бабе Любе. Старуха долго не открывала, хотя девушка стучала, что было сил. У нее даже появилась мысль, что с соседкой что-то случилось, но тут послышался ее голос. Даже узнав, кто пришел, баба Люба опасалась отпирать. До нее уже дошло страшное известие о найденном на соседнем участке трупе, и она была напугана.

– Да не открывайте, если боитесь, – сдалась наконец Алина. Ей приходилось кричать, чтобы старуха расслышала ее через дверь. – Скажите только – дети к вам не заходили? Катя и Илюшка?

– Никого я не видела, – глухо донеслось из дома.

– Но может, вы заметили что-нибудь вечером на нашем участке? В нашей половине свет горел? Окна светились?

Баба Люба затихла, а потом все-таки слегка приоткрыла дверь. Узнав, что пропали дети, она всплеснула руками:

– Этого не хватало! Сбежали?!

– А я о чем вам толкую, баба Люба, – раздраженно ответила Алина. – Они точно были здесь, заходили в дом. Но раз вы их не видели…

Она попросила старуху отпереть, если к ней будут стучаться дети. Кто знает – вдруг они все-таки вернутся и навестят соседку? Баба Люба пообещала и добавила, что теперь она точно не уснет.

На своем участке Алина заметила свет фонарика. Теперь его обследовал свояк. Алина прошла мимо, будто его не заметив. Он держался также отстраненно. Марина была в доме и сразу кинулась навстречу сестре:

– Ты говорила, что собака лежала на кухне! Где она?

– Тише. – Алина взяла ее за плечи. – Исчезла.

Та задохнулась и прикрыла рукой горло – как будто ее снова собирались душить:

– Исчезла? Они точно здесь были! Как же они попали в дом?

– Пролезли через веранду. Когда вы ее наконец закончите? Так сюда весь поселок залезет, дом стоит нараспашку!

Марина отмахнулась – она была совершенно убита всем случившимся:

– А, теперь все равно продадим… Пусть новые хозяева все доделывают. Знаешь, я не могу тут сидеть. Фонариков всего два, давай возьмем их и пойдем искать! А Васька поедет на машине – он хочет проверить все улицы.

Алина согласилась. Лучше было делать хоть что-нибудь – пустое ожидание способно свести с ума. Сестры взяли фонарики и вышли на улицу. Марина перекинулась с мужем несколькими фразами, и он уехал. Фары его машины косо осветили соседские заборы и пропали за поворотом.

– А если они уже дома? – спросила Алина.

– Я только что туда звонила. Никого.

– Они могут не брать трубку.

– Я чувствую, что их там нет. – Марина жалобно на нее посмотрела – совсем как в детстве, когда старшая сестра почему-то начинала слушаться младшей. – Куда пойдем?

Алина предложила идти к речке. Она считала, что если дети в самом деле понесли хоронить труп собаки, то вряд ли они будут делать это где-то в пределах поселка. Да тут и негде – разве под чужим забором? Логичнее было похоронить собаку на своем участке, но там не было никаких следов могилки.

Сестры дошли до конца переулка и остановились. От реки тянуло холодом. Звезд не было – весь день было облачно, и ночь оказалась такой же хмурой, совершенно осенней. Марина вздрогнула и придвинулась ближе к сестре.

– Как тут тихо, – пробормотала она. – Неужели они где-то здесь?

– Давай позовем?

Они кричали, звали, но им откликались только собаки за последними заборами поселка. Потом в одном окраинном доме вдруг засветилось окно – они кого-то разбудили. Алина первая предложила замолчать.

– Если они здесь, то уже услышали нас. Но я думаю, их тут нет.

– Почему?

– Слишком холодно, а тут негде укрыться. Как они были одеты?

– На Кате джинсовый костюм, на Илье… Джинсы и спортивная куртка, кажется. Кроссовки… – Марина снова начала всхлипывать – на этот раз тихонько. – Может, они пошли в лес?

– Ночью?

– Ну и что? Мало ли где они решили похоронить Дольфика. А в лесу потом заблудились. Это ведь дети!

Алина тоже предполагала, что такое могло случиться. Но старалась об этом не думать и уж тем более не говорить сестре. Это было бы слишком ужасно – двое детей холодной ночью, в лесу… И куда они могли добрести? Как их теперь искать?

– Может, позвоним в службу спасения? – спросила она.

Марина резко обернулась – луч ее фонарика ударил Алине прямо в лицо. Свой фонарик та давно погасила – он почти не давал света.

– Нет! – заявила сестра.

– Почему? Там умеют искать куда лучше нас. Мы теряем время, а может быть…

– Я говорю – нет!

Алина пожала плечами и попросила убрать луч в сторону. Сестра послушалась и опустила фонарь. Ее лицо было озарено слабым отраженным светом, но Алина успела заметить, что та в смятении. И явно не знает, на что решиться.

– Почему нет, Маринка? – как можно мягче спросила младшая сестра. – Есть какая-то причина никуда не обращаться?

– Есть. И потом, – та говорила совсем неуверенно, – Илья умеет ориентироваться в лесу.

– Только не ночью.

– Я думаю, в лес они не пошли. – Сестра будто не слышала ее возражений. – А если пошли, то должны были вернуться. Думаю, далеко они не заходили. Они увидели бы сквозь деревья огни поселка. Там такая редкая опушка.