Лицо в тени - Анна Малышева

Это было правдой. Лес был сосновый, и деревья на опушке стояли очень редко. Вряд ли дети решили зайти далеко в чащу, чтобы выкопать могилу. Катя никогда бы на это не решилась. Она даже днем боялась потеряться в лесу и никогда не ходила туда одна.

– Так почему ты не хочешь никуда обращаться? – все так же вкрадчиво поинтересовалась Алина. – Ты не думаешь, что мне лучше знать все?

– Да ты и так знаешь…

– Я знаю достаточно только для того, чтобы понять – тебе нужна помощь. Только как я могу помочь, если ты что-то скрываешь?

Марина качнула головой и неожиданно погасила фонарик. Они остались в темноте. Единственным источником света было светящееся окно в одном из окраинных домов. Это была серая бревенчатая развалюшка, где жили две старухи-сестры. Алина давно знала старушек – они часто выгуливали на этом лугу трех коз. Сколько она себя помнила, у сестер всегда было три козы – ни больше ни меньше. Как-то одна из старушек зазвала ее к себе во двор и дала напиться козьего молока. Молоко показалось девушке отвратительным, но Алина выпила все до капли, чтобы не обижать хозяйку. Та внимательно наблюдала за каждым ее глотком и приговаривала, что теперь Алина точно поправится и станет крепкой, румяной… И потом дала ей яблоко – из своего сада. Теплое и червивое.

Алина так ясно вспомнила все это, что на миг ощутила себя маленькой девочкой, затерявшейся в этой холодной ночи. Без света, без помощи, почти без надежды.

– Вася боялся выпускать детей на улицу, – упрямо повторила она. – Почему? Кто-то угрожает твоим детям?

Марина помедлила секунду и ответила, что дело не в этом. Муж сейчас просто всего боится.

– Почему всего? На труса он как-то не очень похож.

– У меня неприятности, – глухо и коротко ответила Марина. Помолчала и добавила: – И я сама в этом виновата. Только я, больше никто.

– А твой любовник?

– Что?! Он… Да, он тоже. Но я больше всех.

Сестры медленно, не сговариваясь, пошли вдоль домов. Дошли до угла. Старушки все еще не спали. Вероятно, сидели и гадали, кто это кричал в ночи, совсем рядом с их домом. Здесь было чуть-чуть светлее – или глаза уже привыкли к темноте? Алина остановилась, вдохнула запах реки. Вода тускло блеснула в темноте. Пологий глинистый берег с утоптанной травой, гнилой мостик через протоку, лягушачья заводь. Тарзанка, подвешенная на толстом суку старой березы. На этой тарзанке любил кататься Илья. Как следует раскачавшись, он с криком бросал перекладину и прыгал на самую середину речки. Это удавалось ему великолепно и всегда вызывало всеобщий восторг. Мальчик был очень спортивный и не упускал возможности похвастать своей силой и ловкостью.

– Когда ты умудрилась его завести? – тихо спросила Алина, глядя в сторону реки.

Сестра сразу поняла, о ком она спрашивает.

– Давно. Очень давно.

– Как? – Алина повернулась к ней, пытаясь различить ее лицо. – Я думала, что только в последний год…

– О, нет. В последнее время мы просто несколько раз встречались, разговаривали… А так – это старая история. Ужасно старая…

Алине показалось, что сестра улыбается, но она решила, что ошиблась. Не могла она улыбаться в такой момент.

– И во что он тебя втянул? – спросила она.

– У него неприятности, с деньгами… – грустно ответила Марина. – Я никогда не обещала ему помочь, да только… Так получилось, что помогать придется.

– Ты с ума сошла? Какое тебе до него дело?! Или ты его любишь?

– Нет. – Та как будто испугалась. – Когда-то что-то было, а теперь как-то не до любви!

– Ну тогда зачем тебе все это? – Алина раздраженно повысила голос. – Скажи ему, что это не твое дело и забудь о нем!

– Ему-то я сказала… – протянула сестра. – С ним договориться можно. Ты о нем плохо не думай, он ничего у меня не просил. Это все его приятели… Друзья, так называемые.

– Ну а они-то чего ради к тебе полезли? Ты не миллионерша, родители у нас – сама знаешь… И муж у тебя золотых гор не гребет… Что они к тебе привязались?

– Есть причина, – ответила та чуть слышно. – Веская причина. Не спрашивай меня больше, ладно? И Василию ничего не говори.

Алина всплеснула руками:

– А не поздно ли молчать? Неужели твой муж ничего не знает?

Ответ сестры поразил ее. Та совершенно естественным тоном сообщила, что муж все знает. Она все ему рассказала – как только вернулась домой. Молчать было поздно, и у них вышло большое объяснение. Но муж согласился ей помочь. Ради детей – так как угрозы относились именно к ним. Но Василий поставил одно условие – всего одно. Никто, кроме него, ничего об этом деле знать не должен. Историю о подруге и ее больном ребенке они выдумали сообща.

– О боже мой! – ахнула Алина. – Вот этого я от него не ожидала! Он знает, что у тебя есть любовник, и соглашается ему помочь?

– Знает, что был любовник. Был, – подчеркнула сестра. – Я и сама не думала, что Васька согласится ему помочь… Да я ни о чем его и не просила. Просто сказала, что случилось. Не могла я больше молчать.

– А где ты пропадала два дня?

Молчание. В это время погасло окно в крайнем домике. Старушки, как видно, немного успокоились и решили ложиться спать. Сестры остались одни в непроглядной деревенской темноте. Было оглушительно тихо, и не верилось, что рядом с ними – большой поселок, люди, жизнь. Даже собаки не брехали. Алина поежилась:

– Да, милая моя… Попали вы в историю. А сколько нужно денег?

– Чем больше, тем лучше. Только нам все равно не достать столько, чтобы расплатиться целиком.

– Твой… Бывший любовник попал в беду?

– Да, занимался бизнесом, потом задолжал, – Марина грустно усмехнулась и добавила: – Ничего интересного. Смотри, не попадись так же, как и он. Васька мне сказал, что ты заняла деньги, чтобы войти в дело компаньоном. А он тоже так делал.

– Со мной такой глупости не случится, – сказала Алина, впрочем, не слишком убежденно. Ей было очень не по себе. Она взяла сестру под руку: – Пойдем домой. Вдруг дети вернулись?

И они медленно двинулись обратно. Марина снова включила фонарик, обшаривая лучом землю под ногами. Она больше не звала детей, будто окончательно убедившись, что их тут нет. А вот Алина не могла избавиться от мысли, что они уходят, не сделав всего необходимого. А вдруг дети совсем рядом? Заблудились в лесу, заплутали на опушке, и если позвать – может, они услышат?

Они свернули в свой переулок, и тут Марина вдруг остановилась. Алина, не ожидавшая этого, чуть не упала, натолкнувшись на сестру.

– Я боюсь Васьки, – тихо сказала та.

– Васьки? – Алина сердито покачала ногой, проверяя, не потянула ли лодыжку. Ступать было больно. – А его-то что бояться? По-моему, у вас все теперь наоборот! Ты на него орешь!

– Я его боюсь, – тихо и упрямо повторила та. – Сегодня, когда в милиции показали снимок мертвого мужчины, Вася его узнал.

Алина недоверчиво на нее покосилась:

– Тебе не показалось?

– Он его узнал, – повторила сестра. – Я увидела, какие у Васьки сделались глаза, когда он увидел снимок. Я уж думала – он сейчас следователю имя назовет! А он… Сказал, что первый раз видит этого человека. Я, наверное, была такая красная… Меня это чуть с ног не сбило.

– Но ты могла ошибиться, – уже внимательней заметила сестра. – Подумаешь – странно посмотрел на снимок… Все смотрят, как могут.

– Неправда! Так не смотрят на человека, которого видят в первый раз!

– И ты что же – думаешь, он его убил?!

Марина больно сжала ей руку и указала в конец переулка. Там неожиданно показались фары приближающейся машины. Они осветили женщин, и те машинально прикрыли глаза. Машина остановилась у их дома, женщины медленно подошли.

Василий вышел и резко хлопнул дверцей.

– Никого не видел, – отрубил он. – Встретил двух алкашей у станции и все. Спросил, но они детей не видели.

– Я позвоню в Москву, – Марина побежала к дому. Алина осталась у калитки. Она посторонилась, чтобы пропустить свояка. Тот прошел мимо, по-прежнему не сказав ей ни слова, даже не взглянув в ее сторону. Они держались так, будто не видели друг друга.

Василий поднялся на крыльцо и закрыл за собой дверь. Алина увидела в окне смутную тень – кто-то подошел к окну и тут же исчез в глубине комнаты. А она не могла заставить себя пойти в дом. «Он знал того человека? Маринка могла ошибиться, что значит какой-то взгляд…» Она повторяла это снова и снова, но ей трудно была сделать первый шаг к дому. Девушка поймала себя на мысли, что почти верит сестре… И тоже боится Василия.

И все-таки она пошла.

– Никто не берет трубку, – в отчаянии сказала Марина, увидев ее. Она стояла посреди кухни, курила и стряхивала пепел куда попало. В обычном состоянии она никогда бы этого не сделала – сестра ужасно боялась, что деревянный дом случайно загорится.

– Значит, домой они не возвращались, – машинально подвела итог Алина. Она присела к столу. Спина разламывалась – за весь день она толком ни разу не присела.