Папарацци (сборник) - Светлана Алешина

Я машинально встала и направилась к выходу, ошеломленная таким резким контрударом. Похоже, я чего-то не рассчитала: то ли масштабы вранья преувеличила, то ли серьезность собеседника недооценила. На полпути к выходу я решила, что остался один только шанс переломить ситуацию в свою пользу – сказать правду. Я повернулась и пошла обратно:

– Геннадий Семенович, послушайте меня. Я вам все объясню, как есть на самом деле…

– Вон, я сказал, из моего кабинета! – выкрикнул Карасев, тыча указательным пальцем в направлении двери. – Я слишком много времени потратил в своей жизни на таких нахальных идиоток, чтобы терять его еще и теперь.

Ну, это уже был перебор. Даже мое ангельское – я в этом совершенно убеждена – терпение не готово было сносить подобные оскорбления. Я подошла к столу, что есть силы треснула по нему кулаком и тут же завизжала от боли, так как попала ребром по шариковой авторучке. Но эта боль словно подхлестнула меня, и я затараторила:

– Послушайте, вы, как вы смеете оскорблять меня, да еще в подобных выражениях! У меня на самом деле есть для вас информация, которая наверняка вас заинтересует. Стены вашего отеля используют в своих корыстных целях разного рода шантажисты и проходимцы.

– Чепуха! – рявкнул он в ответ. – Какие тому есть доказательства?

– Если вы внимательно выслушаете меня, я вам все объясню. Дайте мне пару минут.

– Хорошо, но не больше, – сказал он и нехотя уселся в свое кресло, напряженно вглядываясь в меня.

Я собралась с мыслями и выпалила следующий текст:

– Я действительно журналист. Работаю в газете «Студенческий меридиан» корреспондентом. Но здесь я скорее как частное лицо. Дело в том, что мою подругу с ее приятелем засняли в вашей гостинице во время интимного свидания. Оба они состоят в браке, но, как вы понимаете, не друг с другом. Теперь их шантажируют. Если вы мне не верите, то поверите этой фотографии.

Тут я вынула фотографию, полученную вчера от Таньки, на которой они с Сергеем были запечатлены в момент интимных ласк. Давая ее рассмотреть Карасеву, я зажала указательным пальцем Танькино лицо. Карасев вынул из бокового кармана пиджака изящные небольшие очки и, нацепив их на нос, стал разглядывать фотографию.

В первый момент брови его взлетели вверх, а губы непроизвольно произнесли «угу». Весь его вид говорил о том, что он оценивает пикантность любовной позиции Таньки и Сергея. Однако через несколько секунд брови свелись к переносице, тонкие ноздри активно стали раздуваться, лицо стало хмурым. По интерьеру комнаты, запечатленной на фотографии, Карасев понял, что дело происходит в его отеле, и именно в «люксовском» номере. Он поднял взгляд выше очков и сказал:

– Что, из-за этой фотографии вашу подругу шантажируют?

– Да, – ответила я. – Брак находится под угрозой распада. Возможен даже маленький международный скандал, так как моя подруга замужем за иностранцем.

– Да уж, без внеочередной сессии ООН здесь не обойтись, – произнес Карасев с усмешкой. – И что же вы хотите от меня? – спросил он, посерьезнев.

– Дайте мне хотя бы осмотреть номер, где это происходило. Назовите фамилии людей, которые обслуживали номер в день, когда их засняли на фотопленку. Нужны хоть какие-то зацепки, чтобы выйти на шантажистов, – я почувствовала, что мне удалось заинтересовать Карасева и он мне поверил.

– Хорошо, – подумав несколько секунд, сказал мой собеседник, – пойдемте.

И уже поднявшись, обронил, словно сам себе:

– Мне теперь самому интересно: у меня гостиница или бордель?

Выскочив из кабинета, он на ходу буркнул секретарше, что в ближайшие полчаса его ни для кого нет, и быстрым шагом направился в номер 405. На четвертый этаж он поднялся пешком с такой скоростью, что я едва поспевала за ним.

Карасев был человек решительный и легкий на подъем. Эта его стремительность в дальнейшем и определила исход дела. Во всяком случае, он дал первый толчок всем последующим событиям, которые в этой истории наворачивались друг на друга, как снежный ком.

Однако в тот момент я этого, конечно, понимать не могла. Я стояла у двери номера 405 и, слегка запыхавшись, ждала, когда Карасев откроет ее ключом, взятым у дежурной на этаже, которую он вусмерть напугал своим неожиданным визитом. Как показали дальнейшие события, не ей одной пришлось натерпеться страху в этот день. Открыв дверь, Карасев миновал узкий коридорчик и влетел в залу двухкомнатного «люкса».

– Смотрите, осматривайте все, что вам надо, – с этими словами он распахнул дверь в спальню.

– А сейчас никто не живет? – спросила я.

– В этот «люкс» без моего разрешения никого не вселяют, – ответил он.

Но, не договорив, застыл на пороге спальни как вкопанный. Подоспев за ним к дверям, я глянула через его плечо и тоже застыла в удивлении. Собственно, сцена, увиденная нами, не представляла собой ничего гнетущего и ужасающего, наоборот, она скорее являлась привлекательной и во многом естественной. Но для Карасева, задавшегося вопросом, бордель у него или гостиница, это послужило своеобразным ответом, который его вряд ли удовлетворил.

На широченной, словно мини-аэродром, кровати приземлились и очень комфортно себя чувствовали – по крайней мере до прихода Карасева – двое молодых людей, парень и девушка.

Директор гостиницы был настолько поражен увиденным, что первые несколько секунд молча взирал на голую парочку широко раскрытыми глазами. В планы молодых людей, видимо, тоже не входил наш визит, и они вытаращились на нас полными ужаса глазами. Наконец пришедший в себя первым Карасев прошипел с нарастающей угрозой в голосе:

– Это что, черт возьми, такое? Это чем, мать вашу, вы здесь занимаетесь?

Его слова послужили сигналом к действию для молодых людей. Они задергались в буквальном смысле слова. Ситуация была антиреволюционная. Парень, который был сверху, не желал больше показывать нам с Карасевым свою голую задницу. Он рванулся, пытаясь освободиться от партнерши и скорее добраться до своей одежды. Та, в свою очередь, наоборот, пыталась сохранить статус-кво, обхватив парня руками и ногами, поскольку тело ее партнера являлось единственным, что прикрывало ее наготу от посторонних глаз. Со стороны эта борьба выглядела как беспардонное продолжение сексуальных игрищ, несмотря на появление гостей. Это окончательно вывело Карасева из себя, и он заорал что есть мочи:

– Прекратите немедленно, мать вашу! – Он, развернувшись, отпихнул меня и рванулся к входной двери. – Бамбурова и Рахматулину ко мне, живо! – послышался в коридоре его крик.

Когда Карасев снова влетел в спальню, молодой человек уже надевал штаны, а девушка завернулась в атласное покрывало.

– Снять немедленно! – рявкнул во всю глотку Карасев. Молодой человек, удивленно глядя на него, выпустил пояс брюк из рук, и они съехали у него по ногам на пол. – Да не тебе говорится, идиот! – заорал Карасев молодому человеку. – Подруге твоей. Пусть снимет немедленно с себя покрывало! Его специально для «люкса» закупали, оно 230 долларов стоит, чистейший иранский шелк!

Девица, окончательно зашуганная, что есть силы прижала к себе покрывало локтями. Я осторожно дотронулась до плеча Карасева и как можно спокойнее сказала ему:

– Геннадий Семенович, может, нам выйти и дать молодым людям одеться спокойно? Карасев бросил на меня быстрый и свирепый взгляд, словно я потакала распутству, но все же повернулся и вышел в залу. Заложив руки за спину, глава гостиницы стал нервно расхаживать по комнате взад-вперед. Я уселась в одно из кресел, наблюдая за нервной реакцией Карасева. Для многодетного отца семейства, имеющего молодую жену, такое неприятие секса было очень странно. Впрочем, его можно было понять. Как и любой начальник, он хотел, чтобы в его хозяйстве все было чисто и гладко, вот и вспылил, когда все оказалось не совсем так.

Через три минуты из спальни выскочили молодые люди и стремительно покинули «люкс». В дверях они столкнулись с входящими в номер новыми лицами – невысоким плечистым парнем в светло-сером летнем костюме и маленькой пухленькой женщиной, черноглазой и черноволосой. Судя по всему, это и были вызванные Карасевым Бамбуров и Рахматулина.

У обоих на груди были прикреплены карточки, означающие должность каждого. Коротко стриженный господин Бамбуров представлял собой службу безопасности отеля. Госпожа Рахматулина являлась администратором. Карасев начал разнос по всем статьям. Высказав все, что думал по поводу пришедших работников и вообще по поводу всех своих служащих, вместе взятых, он спросил, кто были эти сексуальные гиганты и как они попали в «люксовский» номер, разрешение на вселение в который выдается непосредственно президентом отеля.

Не получив от Рахматулиной сколь-либо внятных объяснений на заданные вопросы, он отослал ее из «люкса», заверив, что с завтрашнего дня ноги ее не будет в его заведении. Переведя взгляд на «службу безопасности» в лице угрюмо стоящего Бамбурова, он спросил: