Изолятор - Джошуа Спэньол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
II
Калифорния
30
Ах, Сан-Франциско!
Из окна самолета я наблюдал, как вырисовывается внизу полуостров, словно огромный палец, простираясь на север, к округу Марин. На фоне синего-синего океана сиял мост Золотые Ворота. На месте, как и положено, здание корпорации «Транс-Америка» – вот оно, возвышается своими башнями над Эмбаркадеро. Залив пестреет яркими точками яхт. Все точно так же, как и раньше, словно я не покидал Золотой город.
Меня отчаянно тошнило.
В кассе, пытаясь стряхнуть последствия алкоголя и обезвоживания организма, я купил билет в Атланту. На Калифорнию я отвел два дня – решил, что этого времени будет вполне достаточно для того, чтобы встретиться и поговорить с Глэдис Томас, повидать несколько человек – а если честно, одного человека, с которым мне нужно было встретиться помимо мисс Томас.
В результате долгих размышлений я решил не встречаться с Элен Чен. Еще раньше я предпринял самые решительные меры против неотступных мыслей о ней, а вот теперь, стоя в очереди, чтобы арендовать машину, мучился раскаянием – зачем же было выкидывать записную книжку с ее адресом и телефоном? Не думаю, чтобы я действительно решился позвонить, да она и не согласилась бы со мной встретиться. Более того, и номер телефона, должно быть, уже сто раз изменился. И все же каракули в записной книжке оставались последней, пусть тонкой, нитью, связывавшей меня с прошлой жизнью. Зачем было обрывать эту связь? Забыть старую привязанность – легче сказать, чем сделать.
Очередь за машиной оказалась слишком длинной, ползла она чересчур медленно, и я потратил слишком много времени на размышления о тех материях, которые уже не должны были для меня что-то значить.
Чтобы как-то отвлечься от сложного образа доктора Чен, я включил сотовый и нашел номер единственного в Калифорнии человека, которого мне действительно хотелось увидеть. Вернее даже будет сказать, единственного человека, которого я обязан был увидеть. Если бы она узнала, что я был на Западном побережье и не пришел к ней… ну, тогда земля непременно бы разверзлась и безжалостно поглотила меня.
Она сразу ответила. Я услышал хорошо знакомый немолодой голос:
– Натаниель Маккормик. – Она моментально меня узнала.
– Доктор Тобел.
Я почувствовал, как физиономия моя расплывается в улыбке.
Несколько минут мы болтали, наверстывая упущенное. Давно уже нам не доводилось беседовать, однако все прошедшие годы мы обсудили как раз за то время, которое потребовалось, чтобы очередь продвинулась на пять футов.
– Так что же привело тебя в Сан-Франциско? – поинтересовалась она.
– Нужно уладить кое-какие дела.
– Дела? Надеюсь, ты не хочешь сказать, что ушел из Центра контроля и занялся бизнесом?
– В такие периоды, как нынешний, как раз очень хотелось бы поступить именно так. Но нет. Я здесь как раз по делам Центра контроля.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Как раз все очень серьезно. Вы, наверное, слышали о вспышке заболевания в Балтиморе.
– Да, что-то читала…
– Ну так вот, мой приезд связан именно с этим. Подробно расскажу при встрече.
Мы договорились встретиться на следующий день за ленчем.
31
Я взял машину с глобальной системой навигации и GPS. В конце концов, я в Кремниевой долине, так что нужно соответствовать… Я решил, что теперь уже не придется попусту тратить время на поиски дороги, так что деятельность моя оптимизируется. Первым делом я ввел в компьютер адрес департамента здравоохранения округа Санта-Клара.
До часа пик еще оставалось достаточно времени, так что вполне можно было избежать кошмара дорожных пробок в районе залива. Поэтому я вырулил на шоссе 101 и направился на юг, в Сан-Хосе. Дорога оказалась одной из тех, что соревнуются за звание самой ужасной. Она вполне могла соперничать за призовое место с И-95 на Восточном побережье. По сути, это был длинный, уродливый шрам на лице окружающего пейзажа, к тому же каждое утро и каждый вечер этот шрам до отказа забивали машины. Так что дороги Калифорнии относились как раз к тем ее отличительным чертам, по которым скучать не приходилось.
Через полчаса езды я миновал зеленые указатели, отмечающие поворот к моему бывшему университету. За те четыре года, которые я здесь проучился, этот путь пришлось измерить бесчисленное количество раз – словно челнок, я метался между альма-матер и обедами и развлечениями в Сан-Франциско. Потратив уйму времени и сил лишь на то, чтобы забыть это место, я с удивлением обнаружил, какими знакомыми оказываются дороги, холмы, городишки, свисающие с главного шоссе, словно подвески с ожерелья. Но в то же время я проезжал мимо новых, совершенно мне не знакомых огромных магазинов, массивных зданий солидных офисов и прочих свидетельств продолжения и развития жизни по берегам шоссе 101.
Включив радио, я настроился на давно и хорошо знакомую станцию. К сожалению, она уже не передавала моей любимой музыки. Сейчас эта радиостанция, скорее всего, носила название типа «La Musica». А транслировала она хип-хоп в латиноамериканском духе. Нет, это не для меня. Я настроился на местную волну Национального государственного радио и сразу почувствовал себя стариком.
Сан-Хосе. Навигационная система приятным женским голосом направила меня с обожженного шоссе на не менее обожженные улицы города. Несмотря на все деньги и славу, полученные в девяностых годах, городок все равно оставался совершенно провинциальным по своей сути. Центр казался призрачным и печальным – ведь коммерческие здания пустовали на двадцать пять процентов, и сплошь и рядом глаз натыкался на объявления о сдаче в аренду. Праздные группы молодых людей бесцельно шатались по улицам даже сейчас, в разгар рабочего дня. Все вокруг громко кричало, что город этот знавал гораздо лучшие времена.
Я оставил машину в гараже напротив большого серого здания, в котором располагался департамент здравоохранения округа Санта-Клара. Войдя в здание, направился прямиком к охраннику и поинтересовался, где и как можно увидеть Брук Майклз. Он записал мою фамилию и послал сообщение на пейджер. А я тем временем уселся на жесткий пластиковый стул возле стенда, заполненного брошюрами медицинского ликбеза, и начал читать что-то о венерических заболеваниях. Как раз когда чтение уже начало казаться интересным, я услышал над своей головой голос.
– Доктор Маккормик, – произнес этот голос, – а вы прекрасно сохранились. Впрочем, конечно, загар не помешал бы.
Я поднял голову и увидел доктора Брук Майклз во всей красе – роскошную загорелую блондинку.
– Брук! А вам как раз надо ограничить пребывание на солнце. Вы же должны показывать пример здорового образа жизни. Если вы в тридцать лет сляжете с меланомой, ничего хорошего не будет.
Мы пожали друг другу руки.
– В двадцать девять, – поправила она шепотом и направилась к коридору, вход в который преграждал стол дежурного. Вслед за ней и я прошел сквозь розовую дверь, за которой оказалось множество офисов. – Тим Ланкастер коротко рассказал мне о цели твоего приезда. Я пыталась убедить его, что с удовольствием займусь этим вопросом сама и нет необходимости отрывать тебя от непосредственной работы, однако он остался при своем мнении.
Она явно ожидала от меня какого-то комментария, однако я промолчал. Но Брук оставалась Брук, а потому спросила прямо:
– Так почему же они тебя сюда прислали?
– Им нужно, чтобы здесь работал человек, хорошо знающий положение дел там, на востоке.
– О!
Ответ ее явно не удовлетворил, но, судя по всему, Брук решила пока остановиться на этом. Распахнула дверь в маленький, заваленный бумагами кабинет.
– Вот мое царство.
Все горизонтальные поверхности здесь были заняты медицинскими журналами и стопками документов. Мне показалось, что я снова очутился в офисе Ферлаха там, в Балтиморе. Сам собой возник вопрос, что же делает столь похожими кабинеты чиновников общественного здравоохранения. Может быть, размер?
– Прошу извинить за беспорядок. – Хозяйка сняла со стула какие-то листки.
– Надеюсь, он ни в малейшей степени не отражает состояние твоего ума, – заметил я.
– У меня в голове порядка больше, чем в самой Библиотеке конгресса, – гордо заявила Брук. – А в состоянии полного хаоса пребывают офис и личная жизнь.
– Сочувствую.
– Да не стоит. Дело в том, что мне удалось достичь полной гармонии с хаосом. – Она села за стол. – Итак, что же происходит в действительности?
Я опустился на стул, специально освобожденный для меня, и начал рассказывать, но при этом исключая негативную оценку собственной деятельности.
– То есть все это надо понимать таким образом, что они тебя оттуда попросту выперли, так ведь?
