Первое дело Матильды - Оливер Шлик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно в ту секунду, когда я собираюсь начать допрос, в кухню проскальзывает Дориан Шпрудель:
– Доброе утро, Торвальд, рыба снулая. Я тут спросить хотел… О, комиссар Гном! Снова здесь? – На двоюродном брате Шарлотты мятая пижама, волосы стоят дыбом. Шишка на лбу стала уже светло-зелёного цвета, а нос в гипсе!
– Вчера вечером сходил ещё в травму, – радостно поясняет он и, повернувшись к Торвальду, говорит: – Как назло, у меня закончились сигареты и мелочь. И вот я подумал – спрошу-ка, нельзя ли у вас немного стрельнуть.
– Сожалею, – холодно отвечает дворецкий. – Не курю. По-прежнему. Как вчера. И позавчера. И на прошлой неделе.
– Чёрт, всё время забываю, – вздыхает Дориан, глядя в окно. – Вероятно, стоит спросить у кого-нибудь из журналистов. – И с этими словами он, позёвывая, невозмутимо плетётся из кухни.
– Мне нужно задать вам несколько дежурных вопросов, – говорю я, когда мы с дворецким наконец-то остаёмся одни. – Что вы делали вчера утром между десятью и одиннадцатью часами?
– Боюсь, тут вышло недоразумение, – гнусит Торвальд. – Когда вы сказали, что хотите поговорить, я подумал, что вы остались чем-то недовольны во время вчерашнего визита. Относительно качества моей работы. И хотите мне на это указать. Я открыт для критики и всегда стараюсь работать ещё лучше. Но это, как мне кажется, скорее официальный допрос со стороны агентства Рори Шая.
– Так и есть, – подтверждаю я.
Направив на меня взгляд своих осиных глаз, Торвальд высокомерно заявляет:
– У меня есть определённые запросы. И подчиняюсь я далеко не всем. Если уж отвечать на вопросы детективного агентства Рори Шая – то только если их задаёт лично господин Шай. А не его практикантка.
– Коллега, – поправляю я.
– Всё одно, – отбривает он. – С радостью готов ответить на любой вопрос. Но только если его задаст господин Шай.
«Господи, как же можно быть таким снобом?!» – думаю я. Но если мы хотим у него что-то узнать, придётся уступить.
– Что ж, ладно, – бурчу я. – Позову Рори. Но вы действительно уверены, что хотите, чтобы вас допрашивал он? Может статься, вы скоро об этом пожалеете.
18
Застенчивый допрос и след
Рори стоит у лестницы и, склонив голову набок, сосредоточенно рассматривает картину, на которой изображена Шарлотта с родителями. У его ног сидит Доктор Херкенрат, тоскливо косясь в сторону второго этажа. Из кабинета Ланы доносятся возбуждённые голоса спорящих. Похоже, спор у них с Геральдом Шеделем жаркий.
– Есть одна крошечная проблема, – говорю я сыщику, пытаясь в самой деликатной форме сообщить, что допросить Торвальда придётся ему.
– Что?! – вырывается у Рори, и он в испуге округляет глаза. Точно так же выглядит Доктор Херкенрат перед тем, как его пробирает понос.
– Не бойтесь. Я же рядом. – Я толкаю застенчивого детектива по холлу в сторону кухни. Доктор Херкенрат тем временем сонно разваливается на паркете.
Торвальд, стоя у двери морозильной камеры, полирует пуговицы своей чёрно-золотой жилетки. При нашем появлении он рывком поднимает голову, и губы его трогает самодовольная улыбка:
– А, господин Шай. Рад ответить на ваши вопросы.
– Очень… э-э-эм… любезно с вашей стороны, Торвальд. – Рори смущённо приглаживает волосы. – Я… э-э-эм… прямо даже не знаю… – Сыщик бросает мне взгляд, который означает «Спаси меня, пожалуйста!».
– Алиби между десятью и одиннадцатью! – шепчу я ему.
– Я должен об этом спрашивать? – смущённо шепчет он в ответ. – Может, вместо этого…
– Спрашивайте уже! – шепчу я. – Мы теряем время. На кону свобода Шарлотты.
– Э-э-эм… да. Разумеется, – покраснев, Рори с нервной улыбкой обращается к дворецкому: – Надеюсь, вы… э-э-э… не примете вопрос на свой счёт, Торвальд. Мы вынуждены задавать его всем, кто находился в доме на момент кражи. Не подумайте, пожалуйста, что я в чём-то подозреваю лично вас. Но, к сожалению, я обязан и вас спросить о том… э-э-э… И конечно же, я пойму, если мой вопрос вы сочтёте неподобающим и…
– Ближе к делу, – шиплю я.
Вид у Рори совершенно несчастный, но затем он, тяжело вздохнув, собирается с силами:
– В общем… короче говоря, я должен спросить вас, Торвальд, что вы делали вчера между десятью и одиннадцатью часами утра.
– Я здесь, на кухне, готовил обед, – гнусит оса-дворецкий. – Без четверти одиннадцать зазвонил телефон в холле. Я принял звонок. Это был господин Шедель, который хотел поговорить с госпожой Шпрудель. Я позвал её к телефону, а затем закончил работу на кухне. После этого поднялся на второй этаж и посвятил все силы удалению особо въевшихся пятен извести в ближайшей ванной комнате. А потом, незадолго до одиннадцати, увидел, как взволнованная госпожа Шпрудель бежит в кабинет госпожи Берг.
– Что ж… э-э-э… большое спасибо за информацию, Торвальд. Думаю, что… это всё, – вздохнув с облегчением, говорит Рори и собирается попрощаться.
– Останьтесь! – шиплю я, удерживая его за рукав. – Спросите, не заметил ли он чего-нибудь.
– Ах да! Не заметили ли вы случайно… кхе-кхе… между десятью и одиннадцатью часами чего-нибудь необычного, Торвальд?
– Насколько могу припомнить – ничего.
– Спросите о скульптуре из снега, – тихо подсказываю я Рори.
– Этот… э-э-э… снежный ангел в парке… Вы же наверняка обратили внимание, что у него лицо Ланы Берг. Есть ли у вас… э-э-э… какие-то предположения, кто мог его слепить? – послушно спрашивает он.
– Нет, – недоумённо вскинув брови, скупо отвечает Торвальд. – Лицо Ланы Берг? Правда? Возможно, очень отдалённое сходство и есть, но…
– Спросите, что он о ней думает, – суфлирую я Рори.
– А какое лично у вас… э-э-э… мнение о Лане Берг? – в смущении ломая руки, спрашивает он.
– Госпожа Берг моя коллега, – высокомерно говорит дворецкий. – Мы оба работаем на госпожу Шпрудель. И я считаю, что мне не пристало высказывать личное мнение о коллегах.
– Э-э-э… прекрасно вас понимаю, – соглашается Рори. – Мне бы тоже было чрезвычайно неприятно, если бы я…
– Не позволяйте ему отделываться пустыми фразами, – шепчу я. – Настаивайте! Вперёд!
Судя по лицу сыщика, он охотнее всего растворился бы сейчас в каком-нибудь застенчивом тумане, но затем он, откашлявшись, смущённо мнётся:
– И тем не менее я попросил бы вас, Торвальд… Для нашего расследования имело бы большое значение, если бы вы смогли дать краткую… э-э-э… оценку госпоже Берг.
Дворецкий морщится:
– Если вы настаиваете. Могу сказать только, что мне госпожа Берг кажется
