Король Шаул - Давид Малкин

Опять посеялся дождь, загасив маленький костёр. Но тут же явилось ожидаемое солнце, и над Масадой просияло нежное семицветье.

– Радуга! – шептал мальчик, вскочив на ноги. Он знал что так, радугой, Бог напоминает о вечном завете между Ним и всякой душой живою на земле. – Радуга!

Эльханан оглядел землю с вершины Масады, и благодарная хвала Богу за дарованную жизнь, за это утро и за то, что Он одарил иврим землёю, где каждый камешек говорит с Небом, – переполнила мальчика и прорвалась впервые произнесённой песней: «Храни меня, Боже, ибо на Тебя уповаю!»

Заблеяли ягнята, проснувшиеся в пещере, где мальчик ночевал, прижавшись к ним, чтобы согреться. Бегом Эльханан спускается вниз, разгребает ветки у входа в пещеру, кормит и поит своих ягнят и, взвалив по одному на каждое плечо, отправляется на север, к своему селению Бет-Лехем.

Впервые после ссоры с королём Шмуэль посетил его в Гив’е, когда тот сидел «шиву» – семидневный траур по умершему отцу. Никакого разговора не было, только обмен приветствиями, сочувствие и утешение, но присутствующие в комнате заметили, что Шаул остался благодарен судье и пророку за эту встречу. Второй раз и опять ненадолго хмурый осёл привёз Шмуэля в Гив’у на тридцатый день после похорон Киша – другой священный для иврим день поминовения. Попрощались тепло, Шмуэль торопился, его ждали на брит-мила сына кузнеца. Обещал заехать на обратном пути в стан Шаула в горах Эфраима.

И он действительно появился там через несколько дней и попросил короля созвать Совет для важного разговора. Военачальники собрались под деревом возле палатки Шмуэля. Старец, сидя на подстилке в середине шатра, обратился к королю:

– Прислушайся к голосу речей Господних. Так сказал Бог Воинств: «Помню я, что сделал Амалек Израилю, как он противостоял ему при выходе из Египта».

Теперь иди и порази Амалека. Истреби всё, что есть у него. Не щади его, а предай смерти от мужа до жены, от ребёнка до грудного младенца, от вола до агнца, от верблюда до осла.

Военачальники внимательно слушали судью и пророка. Даже Авнер бен-Нер, возненавидевший Шмуэля после ссоры того с царём в Гилгале, на этот раз согласно кивал. Шмуэля проводили до дороги на Раму и в тот же вечер стали готовить армию к походу.

К тому времени, как Шаул стал королём иврим, племена амалекитян уже столетие кочевали по Заиорданью и разбойничали в пустыне Негев. Пока это были союзы нескольких родов, хотя и многочисленные и воинственные, но недолговечные, они не представляли серьёзной опасности для государств и даже для отдельных, защищённых стенами городов. Амалекитяне поджигали поля, воровали урожай и подстерегали людей на дорогах, чтобы ограбить и продать в рабство. Но обычно вожди их племён не могли долго находиться в союзе друг с другом, начинали смертельно враждовать из-за дележа добычи или вспоминали старые обиды.

Но вот, одновременно с помазанием Шаула у амалекитян тоже появился общий вождь – Агаг. Будучи главой самого многочисленного племени амалекитян в пустыне Негев, он подготовил верблюжью кавалерию и, командуя ею, нарушил древний запрет пересекать границы кочевых угодий. Агаг стал вторгаться в них, убивать племенных вождей и захватывать гаремы, что означало переход к нему всей власти. Он объявил, что отныне все пустыни – общая собственность племён Амалека, а сам он – их единственный верховный вождь. Агаг пронёсся ураганом по землям родичей, перебил старых вождей, назначил на их место молодых, а селение Хавилу в Негеве объявил главным городом будущего великого царства. Он созвал в Хавилу молодых вождей, и после многодневного праздника те вернулись в свои кочевья, нагруженные подарками, и объявили, что отныне все амалекитяне – подданные царя Агага и обязаны участвовать в каждом его походе. Новые главы племён хвалили планы своего царя и готовили оружие и верблюдов для больших завоеваний. В гаремах судачили о богатых одеждах иудеек, о их бусах, кольцах, серьгах, медных зеркалах и серебряной посуде, которые скоро привезут из походов амалекитяне. Слепой старец, осыпанный милостями царя Агага, бродил по кочевьям с палкой, обмотанной верблюжьими хвостами, ударял ею в медную миску и запевал песнь о великом разгроме, учинённом предками амалекитян предкам иврим, когда те попытались проникнуть из Египта в пустыню Негев.

А пока, готовя своё войско к великим завоеваниям, король Агаг устраивал молниеносные набеги на пограничные селения Эдома и Аммона да уводил стада у соседних племён иврим.

Племя Шимона мало занималось ячменём и овощами. Мужчины племени были скотоводами, воинами и ремесленниками. В Кнаане не было лучших чеканщиков по меди, чем в племени Шимона. Самые сложные орнаменты на кубках из бронзы, серебра и золота делали они. Шимонитскую посуду расхваливали на всех базарах Плодородной Радуги. Славились и врачеватели животных из племени Шимона. Их приглашали в соседние племена, и нередко шимонитам удавалось остановить падёж скота, дав нужный совет владельцу стада.

Ещё больше, чем чеканщики, славились следопыты из племени Шимона. Никто от Египта до Арама не умел так различить, что изменил в рисунке песка ветер или наводнение, а что – человек. Их нанимали, чтобы найти украденное кочевниками стадо, и шимониты молча уходили на неделю или месяц и возвращались, гоня перед собой скот. Так же молча они отсчитывали из приведённых овец причитающуюся им долю и возвращались в свои селения: Двир, Арад, Харму или в главное селение племени – Беэр-Шеву. Местные легенды говорили, будто воин из племени Шимона, выслеживая пропавшее стадо, может простоять неподвижно целый день, замаскировавшись под куст или дерево, пока воры не выйдут на него по пути к оазису или колодцу. Рассказывали ещё, что шимониты умеют ориентироваться даже ночью, что любой воин племени может заворожить и уничтожить целую орду, что они чуют запах воды из под земли. Говорили даже, что шимониты понимают язык хищных животных и птиц, будто их не трогают ни змеи, ни орлы, ни медведи. Шимонитов боялись, напоминая друг другу слова праотца Якова о своём сыне Шимоне: «Гнев его силён, а ярость тяжела».

Пересказывали, как воин-шимонит, возникнув из глубины песков, в одиночку входит в палатку вождя в середине кочевья в пустыне и молча смотрит тому в глаза. Вскоре вождь приказывает вернуть украденное стадо, возместив овец, которых уже начали резать. Тогда шимонит поворачивается и исчезает в песках. Слуги вождя гоняют стадо обратно и, ни разу не заметив шимонита, всё же уверены, что тот следит за ними на всём пути.

Кроме молчаливости, шимониты отличались ото всех одеждой. Их мужчины носили длинные юбки, а волосы заплетали в косу. Женщины одевались также, как в Иуде и отличить их можно было только по чёрно-жёлтой ленточке под коленями и по окрашенным охрой векам.

Своих детей шимониты очень рано начинали обучать Закону и правилам жизни в пустыне.

Надел племени Шимона оказался ближе всех к кочевьям Агага, однако амалекитяне его не трогали. Как и все в Кнаане, суеверно побаиваясь шимонитов, они нападали чаще всего на поля племён Иуды и Реувена. Но шимониты всегда поднимались на помощь соседям-иврим.

До недавнего времени нападения кочевников отбивались без труда, теперь же стало ясно, что необходимо многочисленное ополчение, чтобы избавить южные племена иврим от нарастающей опасности. Иврим из Иуды и Реувена после каждого набега на них амалекитян являлись к Шаулу и требовали устроить поход, чтобы, пока не поздно, разрушить царство Агага.

И вот, пришло время похода.

На Совете князь Шутелех из племени Шимона рассказал план сражения. Шаул поручил ему выбрать, когда лучше напасть на Агага, и теперь Шутелех объяснял, почему он советует выступить именно в середине Второго месяца. В это время у кочевников будет большой праздник в честь живущей в глубине пустынь Держательницы Мира. Они изберут в Держательницы Мира самую красивую из девушек, обязательно знатного рода. После священных плясок ей будут приносить жертвы, нарядят и одарят подарками, а в конце праздника – заколют священным копьём и зароют в песках. Окончится праздник всеобщим питьём смеси из перебродившего ослиного молока и отвара какой-то травы. От этого питья кочевники окончательно одуреют и несколько дней будут валяться без сил. Вот тут и надо ударить по Агагу.

В Совете смеялись, вспомнив, как Шимон – родоначальник как раз того племени, из которого происходил князь Шутелех, договорился со своим братом Леви и, воспользовавшись слабостью шхемцев после коллективного обрезания, братья перебили жителей и разграбили город.

План приняли.

Армия иврим двинулась на юг. Авнер бен-Нер велел воинам каждого племени окрасить стрелы в свой цвет, чтобы не повторился спор, случившийся после победы над Нахашем, когда эфраимцы кричали, что они убили врагов больше всех.