Король Шаул - Давид Малкин

«В день заклания вами должно есть это и на следующий день. А оставшееся до третьего дня на огне сожжено будет. Если же съедите на третий день, отвратительно это».

– Верно, – подтвердил Иоав бен-Цруя. Все поняли и засмеялись.

– Не надо ничего объяснять, – сказал Шаул. – Отбери, сколько тебе нужно для обоза.

– И для пира?

– Оставь и для пира, – поморщился король.

К нему подъехал командующий.

– Поезжай, отдохни, король, я сам управлюсь, – решительно сказал Авнер бен-Нер, взглянув в лицо Шаула. И сразу стал отдавать команды отрядам. Вестовые то и дело появлялись на холме.

Король на своём муле скрылся в темноте. Его увидели только в момент погребения погибших воинов. Потом Шаул опять исчез и до утра не появлялся в своей палатке.

Рассвет в Негеве был жёлтым, будто на горы вылили с неба много кувшинов масла.

Утром армия иврим двинулась к своим станам в наделе Биньямина. Король Шаул, Авнер бен-Нер, Ионатан, военачальники и советники короля двигались в конце колонны. Там же, беседуя на ходу с Адорамом бен-Шовавом, ехал эдомский князь Доэг. Пленный король амалекитян плёлся сзади, привязанный к хвосту мула одного из эдомцев.

А в селениях Амалека пировали грифы, и матери-шакалихи вели детёнышей поглодать кости, прежде, чем те занесёт песком или смоет весенним наводнением. Только через год в Северный Негев вернулись кейниаты и заняли кочевья и пастбища царя Агага.

В каждом ивримском селении, через которое пролегала обратная дорога войска, оставался отряд местного ополчения. Жертвоприношения по случаю благополучного возвращения из похода на Агага, прощание с воинами, уже добравшимися до дома, да и просто встреча населения со своей армией, с царём и военачальниками – непременно превращались в праздник. Поэтому возвращение через наделы племён Иуды и Шимона затянулось почти на месяц.

Шаул понимал, что противиться такому настроению в народе - бесполезно. Беседуя с людьми из Совета, король уже мечтал о тех днях, когда от многочисленного и шумного ополчения опять останутся только армии, его и Йонатана, и можно будет готовиться к новому сражению. Авнер бен-Нер и князь Яхмай были уверены, что иврим придется обороняться от Филистии, которая не простит им разгрома, учинённого в Михмасе серену Питтаку. Были в Совете и такие, кто считал, что необходимо уже сейчас, по пути, вышибить ивусеев из крепости Ивус и разгромить гиргашей в Бет-Шеане, чтобы исключить их нападение с тыла в будущей войне с Филистией.

Шаул целые дни принимал людей из селений, близ которых пролегал путь победителей. К нему шли с жалобами, с просьбами и советами, а то и просто познакомиться с первым королём иврим, посмотреть на него и послушать его слово. Король непрерывно участвовал в совместных жертвоприношениях, к нему приводили для благословения детей, просили рассудить, заговаривали о должностях, обсуждали налоги, сватали его неженатых сыновей Авинадава и Малкишуа. Местные певцы сочинили песни в честь победы иврим над амалекитянами и филистимской колонной, ремесленники дарили королю кубки и чеканные блюда со словами из Учения.

– Можно поверить доносам, – сказал Шаул сыну. – Наверняка, наши солдаты продают скот. Когда есть две тысячи моих бойцов и тысяча у Йонатана, я знаю от военачальников всё и о каждом. Но двадцать тысяч! Я даже не всех старейшин помню по именам. Теперь мы возвращаемся, люди тысячами уходят по домам. С чем они уходят?

– Конечно не с пустыми руками, – сказал Малкишуа, глядя в пол. – Ещё хорошо, если пленниц по палаткам не прячут. Но я не уверен.

– Я тоже, – хмуро кивнул король.

Шмуэль очнулся на голой земле. Слуга тряс его за плечо. Слуга и днём-то едва видел, а сейчас, в сумерках он почти касался бородой лица Шмуэля.

– Что с тобой? – спрашивал он испуганно. – Почему ты кричишь и куда-то ползёшь?

Шмуэль растерянно смотрел на него, ничего не понимая.

Слуга принёс кувшин с водой, налил в чашку, поднёс ко рту Шмуэля и, пока тот пил, рассказал:

– Всю ночь ты стонал, плакал и старался заползти в угол.

Шмуэль присел на корточки и подставил влажное лицо под ветерок. Через несколько минут приказал:

– Никого не впускай.

Слуга взял кувшин и вышел.

И было слово Господне к Шмуэлю такое:

– Сожалею Я, что поставил Шаула королём, ибо он отвратился от Меня и слов Моих не исполнил.

Шмуэль поднялся и направился к выходу. Там его ждал с донесением левит с гор Иуды. Левит ругался с подслеповатым слугой Шмуэля, не пропускавшего никого к судье и пророку.

– Знаю, – сказал Шмуэль. – Едят скот Амалека. Где сейчас армия?

– Спускается к Гилгалу. Там, говорят, будет пир по случаю победы.

– Ну, ну, – усмехнулся Шмуэль. – Погляжу я на этот пир! Седлай моего осла, – велел он слуге и, опережая вопрос, добавил: – Поем в дороге.

Едва все расселись вокруг блюд и кувшинов, и Ахимелех бен-Ахитув собрался благословить праздничную трапезу, как вбежал вестовой и сообщил, что дозорные видели осла Шмуэля.

– Судья и пророк направляется сюда, – громко повторил вестовой специально для растерянного короля.

Шаул очнулся.

– Это я послал за ним. Что за торжества без Шмуэля!

Авнер бен-Нер уже сообразил, как необходимо поступить.

– Убрать! – приказал он оруженосцем, указывая на тарелки и чашки.

Через несколько минут от угощений не осталось и следа. Король с военачальниками направились к воротам встречать судью и пророка.

Шаул только взглянул на старца и сразу понял, что сейчас произойдёт. Пусть! У него больше не было сил сопротивляться, он только молил про себя, как в детстве: «Пронеси мимо, Господи!»

Все остановились, и король один пошёл навстречу Шмуэлю.

– Будь благословен у Господа, Шмуэль! – проговорил Шаул, протягивая руку старцу.

Тот что-то буркнул и, прищурясь, стал вглядываться в лицо короля так, будто старался вспомнить, где он его раньше видел. Шаул покраснел.

– Исполнил я слово Господа, – пробормотал он.

Старец приложил ладонь к уху.

– А что это за блеянье овец в ушах моих и мычание коров, которое я слышу?

– От амалекитян пригнали их, так как пощадил народ лучшее из крупного и мелкого скота, чтобы жертвовать Господу, Богу твоему. А остальное мы истребили.

– Истребили, – повторил Шмуэль. – Да, истребили.

Он сделал шаг к королю Шаулу и, глядя ему в глаза, медленно выговорил:

– Послал тебя Господь в путь и сказал: «Пойди и разгроми Амалека. И воюй с ним до полного уничтожения». Почему же ты не послушался гласа Господня, а устремился на добычу и совершил зло перед очами Господа?

Шаул растерялся. Отшатнувшись от потемневшего лица Шмуэля, он проговорил:

– Ведь послушался я гласа Господа и пошёл в путь, в который послал меня Господь, привёл Агага – царя Амалека, и амалекитян я разгромил.

– Это я просил сохранить скот, – выкрикнул Адорам.

Шмуэль едва повернулся в его сторону и опять вонзил взгляд в склонившегося перед ним короля.

– Ну, говори, что было дальше?

– Взял народ лучшее из добычи, из мелкого и крупного скота, из заклятого, чтобы принести в жертву Господу, Богу твоему, в Гилгале.

– А-а, – протянул Шмуэль.– Значит, принести в жертву? Неужели всесожжения и жертвы столь же желанны Господу, как и послушание гласу Его! Послушание лучше жертвы, повиновение лучше, чем тук овна, а неповиновение – как знахарство, а противление – как идолопоклонство.

И медленно выговаривая каждое слово, он объявил:

– За то, что ты отверг слово Господа – и Он отверг тебя.

– Погоди, погоди, – прохрипел Шаул.

–Согрешил я, преступив повеление Господа и слова твои, так как боялся я народа и послушался голоса его. Теперь же прости грех мой и возвратись со мною, и поклонюсь я Господу.

И повернулся Шмуэль, чтобы уйти, но ухватился Шаул за полу плаща его, и тот порвался.

Тогда сказал ему Шмуэль:

– Сегодня отторг Господь власть над Израилем от тебя.

Шаул прикрыл веки ладонями. Потом руки короля опустились, и он тихо, с усилием произнёс:

– Я согрешил, но теперь почти меня, прошу, перед старейшинами народа моего и перед Израилем и возвратись со мною. И поклонюсь я Господу, Богу твоему.

Шмуэль колебался.

– Иди туда, – он указал в сторону жертвенника.

Шаул повернулся и пошёл к солдатам, чувствуя, что пророк следует за ним.

Началось жертвоприношение. Люди вокруг судьи и пророка – все, за исключением короля – уже поверили, что буря миновала. Едва окончились всесожжения, Шмуэль велел: