Король Шаул - Давид Малкин

– Тебя зовут Эльханан? – спросил он.

– Да, я сын Ишая бен-Оведа из Бет-Лехема.

– Слышал об Ишае из рода судьи Боаза. Мне сказали, что несколько твоих братьев у меня в стане. На рассвете мы возвращаемся туда. Поедем с нами, я прикажу подготовить для тебя мула.

Эльханан поблагодарил и стал доставать обратно свой невель. Предложил:

– Если король хочет, я тихонько спою для него что-нибудь?

Как он угадал!

Шаул попросил:

– Спой мне ту песню про Моше: как узнал он о приговоре Господа, что не дожить ему до вступления в Святую землю.

Поднявшееся над холмами солнце встретило их на дороге в Бет-Эль. Они ехали рядом: бодрый после ночного отдыха король и Эльханан, обхвативший босыми ногами живот мула. Рубахи на всадниках были влажными от росы. Солнце окрашивало придорожные камни в жёлтый, розовый и медовый цвета, давало тепло и надежду на то, что день будет добрым. Эльханан держал перед собой ящик с невелем, мешки с хлебом для братьев он положил поперёк спины мула.

Король и юноша ехали рядом и улыбались – утру, солнцу, холмам и друг другу.

– Расскажи о твоём Бет-Лехеме, – попросил Шаул, и Эльханан охотно начал:

– Во времена праотца нашего Якова-Израиля назывался он Эфрата. Когда Яков умирал в Египте, он рассказал сыну своему, Иосифу, как похоронил Рахель по дороге в Эфрату...

Отряд из Гата, отправленный для разгрома иврим, не нашёл в Михмасе никого, и это привело филистимлян в негодование. Разъярённый Голиаф носился по пустому стану, сметая навесы, немногие палатки и остатки повозок обоза. Он ревел что-то нечленораздельное, но среди его угроз слышалось обещание посчитаться с командиром, который не мог выяснить заранее, что король этих проклятых туземцев удрал со своим войском в проклятый Гилгал, и теперь придётся по жаре тащиться туда.

И тут филистимляне узнали о полном разгроме отряда, направленного в Гив’у и что сам Питтак убит в поединке с королём иврим, а многие военачальники попали в плен и будут проданы на рынке рабов. Эта новость обескураживала, потому что воинов-гатийцев осталось меньше, чем было у Питтака. Постепенно все, и даже Голиаф, стали осознавать, что для того, чтобы одолеть туземцев, понадобится подкрепление.

Басилевс Ахиш должен был прежде всего укрепить свою власть в Филистии, ибо там началась смута: города то отделялись от Гата, то просились обратно в союз с ним. Поэтому только через несколько лет большое филистимское ополчение во главе с гатийцами получило приказ басилевса выступить против короля Шаула и отомстить за разгром колонны Питтака. План сражения в близкой к Гату долине Эйла, где можно использовать боевые колесницы, сочли наилучшим, и войско двинулось на восток. После дневного перехода филистимляне встали лагерем на холмах, окружающих долину.

Вскоре же, получив весть о вторжении в Иуду, к долине Эйла подошла армия короля иврим и заняла холмы напротив филистимского лагеря. Командующий Авнер бен-Нер велел солдатам отдыхать и ждать, пока дозорные ни выяснят, с какими силами пришёл неприятель и что он думает делать. До этого армия иврим не собиралась покидать холмы, так как ей ещё никогда не приходилось воевать на равнине. Ожидание затягивалось. Плана сражения в долине Эйла у иврим не было. Филистимляне, помня о разгроме Питтака, не спешили с военными действиями.

И стояли филистимляне на холмах с одной стороны, а израилиты на холмах с другой стороны, а между ними – долина <...>

И вышел из стана филистимлян единоборец по имени Голиаф из Гата. Рост его – шесть локтей с пядью, и медный шлем на голове его, и в кольчугу одет он. И вес той кольчуги – пять тысяч шекелей меди. И медные щитки на ногах его, и дротик медный за плечами. И древко копья его – как ткацкий навой, а клинок копья его в шестьсот шекелей железа. И щитоносец шёл перед ним. И встал он, и воззвал к полкам израильским <...> и сказал: « Срамлю я сегодня полки изратильские! Дайте мне человека, и мы сразимся один на один <...>

Эльханан теперь приходил к братьям в долину Эйла. Проводя в стане по несколько дней, он учился вместе с солдатами воинскому делу, ел и спал в отряде своих братьев, а по вечерам, конечно, пел. Солдаты не отпускали его допоздна. Иногда к ним подсаживался и сам король с сыновьями. Они тоже просили: «Ещё!» и так все сидели и слушали Эльханана, пока не поднимался с камня командующий Авнер бен-Нер и не напоминал настойчиво, что уже вторая стража, а на завтра много работы по укреплению стана. Люди неохотно расходились. Эльханан ещё задерживался, чтобы уложить в коробку свой невель, и в такие минуты к нему иногда подходила принцесса Михаль. Кивнув Эльханану, девушка просила:

– Повтори ту ивусейскую песню.

– Какую? – он притворялся непонимающим.

– Про сватовство бога Луны Яреаха.

Эльханан возвращался на свой камень, ставил на колени невель, проводил по нему рукой и, прикрыв глаза, почти шёпотом пел для одной только Михаль:

– «Я уплачу брачный выкуп её отцу –Тысячу шекелей серебра.Я пошлю украшения из лазурита,Её поля превращу в виноградники,Поля её любви – в сад<...>»[37]

Несколько минут оба молчали, потом девушка вставала, говорила: «Спасибо. Доброй ночи!» и уходила в палатку отца.

Однажды в месяце Подрезания лозы Эльханан приехал на ослике навестить старших братьев в долину Эйла. Он сгрузил Адораму бен-Шоваву в обоз положенные продукты и передал командиру братьев подарок от Ишая. Братьям Эльханан отдал связанные матерью рубахи, вручил гостинцы и спросил о новостях в армии.

– Чего тут рассказывать! – проворчал самый старший, Элиав, отламывая кусок от домашнего хлеба.– Вон видишь в том краю долины дым – это у филистимлян начали есть. Так и стоим друг против друга уже сорок дней.

– Шаул ждёт, чтобы необрезанные начали атаку, – предположил Шамма.

– Ага, – кивнул Элиав. – И они ждут. Им тоже легче защищаться у себя в стане. В общем, знаешь что, – он хлопнул Эльханана по спине, – езжай-ка ты домой, скажи от нас отцу спасибо и передай, что мы, слава Господу, здоровы. Сам видишь, какое теперь настроение у солдат, а перемен не видно. Сегодня, я думаю, и пение твоё ни к чему. Накорми осла, набери воды на дорогу и возвращайся в Бет-Лехем.

В этот момент послышались грохот, рёв и ругань на таком иврите, что Эльханан с трудом мог разобрать отдельные слова. Он вскочил и прислушался. Кто-то голосом, от которого дрожали листья на деревьях вокруг долины, поносил иврим, их армию, их короля и вообще весь дом Якова-Израиля.

Ни один солдат даже не обернулся в сторону доносящихся проклятий.

– У нас такое веселье каждый день, – объяснил Эльханану средний брат, Радай. – Это – Голиаф из Гата, вот такой «кабан»! – он показал руками.

– А вы чего терпите?

– Будет команда атаковать, тогда и нажмём, – неохотно ответил Элиав. – Заодно и этот своё получит. Сказано тебе, сорок дней уже ждём команду наступать, – добавил он раздражённо. – Может, опять некому принести жертвы и благословить войско? – предположил он, поглядев на братьев. – Когда у нас здесь последний раз был Шмуэль?

Но тут опять заорал и загромыхал железом Голиаф.

Эльханан бегом поднялся на холм на окраине стана, вгляделся. Далеко впереди, тоже на холмах, располагался лагерь филистимлян. Между неприятелями лежала песчаная долина, в середине которой росла пальма. Под деревом Эльханан разглядел огромного голого человека, который кружился и подпрыгивал под грохочущие звуки железа, производимые другим человеком, нормального роста. Второй – оруженосец, – догадался Эльханан, разглядев, что тот держит двумя руками щит и стучит им по железным доспехам, сложенным на песке. Оруженосец вскоре устал, а голый ещё кружился вокруг пальмы и самого себя, продолжая поносить иврим в грубой песне. Наконец устал и этот, сел на песок и стал вызывать на поединок кого-нибудь из армии короля иврим, расписывая, что он сделает с таким смельчаком.

Рядом с Эльхананом оказался пожилой солдат-дозорный из охраны лагеря. Он тоже стоял и смотрел в сторону Голиафа.

– А на выстрел никогда не приближается, – сказал дозорный, поглаживая высокий лук, на который опирался. – К себе зовёт.

– Так и надо пойти, – обернулся в недоумении Эльханан. – Он ведь и короля нашего поносит, помазанника Божьего!

– И пусть идёт, кому не лень, – сказал дозорный.

Эльханан посмотрел ему в глаза.

– Что кроме меня других нет? – спросил солдат и двинулся в обход, предупредив, что если кто выйдет из стана без пропуска, получит стрелу в спину, как перебежчик. Ясно?

Эльханан в задумчивости вернулся к братьям, расположившимся в тени.

– Он вызывает иврим на бой.

Братья пожали плечами – мол, знаем без тебя.