Черная вдова - Павел Мариковский

Яд каракурта мгновенно разрушается нагреванием. Нельзя ли воспользоваться прижиганием места укуса? В народе существует опасный способ прижигания раскаленным железом места укуса змеи. Однако неумелое применение этого способа нередко приносит больше вреда, чем само отравление.

Пробую поставить опыт. У морской свинки сбриваю шерсть и обнажаю кусочек кожи. Из спичечной коробки вытряхиваю черного паука. Прижимаю его к телу подопытного животного. Укус нанесен. Включаю электрический паяльник. Мерно тикают часы: пять, десять минут. Раскаленный кончик паяльника приложен к коже животного. Через некоторое время у свинки начинаются предсмертные судороги. Прижигание не помогло. Рождается слабая надежда: может быть, яд быстро всасывается и прижигать нужно сейчас же после укуса? Паяльник заранее включен, и опыт повторяется. Проходит час, два после укуса и прижигания. Свинка оживленно бегает по клетке как будто с ней ничего и не было. Может быть, произошла ошибка, паук укусил, но яд не излил?

Через три дня в журнале опытов с прижиганием стоит пятидесятый номер. Теперь уже точно доказано: прижигание совершенно предохраняет отравление, но только в том случае, когда оно сделано не позже двух-трех минут с момента укуса. Вот почему в первых опытах прижигание никогда не помогало от укуса каракурта! Пока нагревался кусок металла, яд уже рассасывался из того места, куда был впрыснут пауком. Ведь для этого приходилось тратить не менее десятка минут. Но как же тогда в полевой обстановке найти быстрый способ прижигания? Казалось бы, чего проще захватить пинцетом кусочек кожи, куда вонзились коготки, оттянуть ее кверху и отрезать острым ножом или ножницами. Но такой способ нельзя рекомендовать. Кто-нибудь в страхе отполосует целый кусок тела: вызвав опасное для жизни кровотечение, да и будет ли соблюдена стерильность такой операции?

Поздний вечер. Рабочий день давно закончен, но нужно довести до конца наблюдения над отравленными свинками. Внезапно гаснет электричество. Приходится разыскивать керосиновую лампу. Наспех протерто стекло. Зажигается спичка. Раздается легкий треск, кусочек головки спички отскакивает и ударяется в руку. Как больно! На коже маленький очажок ожога. Спичка! Вот чем можно прижигать место укуса!

В журнале опытов уже появляется сотый номер. Головка одной спички, приложенная к месту укуса и подожженная другой горящей спичкой, вызывает небольшой ограниченный и безопасный ожог. Он предохраняет свинку от заболевания. Спички имеются почти всегда при себе. Этот способ доступен каждому, и поэтому особенно ценен, так как укусы каракуртом происходят чаще всего в глухой местности, вдали от населенных пунктов и медицинской помощи. Однако результаты, добытые в опытах на морских свинках, могут показаться неубедительными. Хорошо бы их проверить на человеке.

Вечер в лаборатории. Я один. Необычная тишина в опустевшем здании института. Поругают ли меня за то, что я собираюсь сделать, и имею ли я право ставить над собою небезопасный эксперимент без разрешения? Сейчас на голый участок тела вытряхну каракурта. Вот он, толстый, бархатисто-черный. Последний луч солнца заглядывает в окно, искрится на стеклянной посуде. Сейчас, наверное, там, на полевом стане, запевают сверчки. Как хочется отдернуть ногу, сбросить с колена паука! Нет, нельзя, надо пересилить инстинктивное отвращение, перебороть себя! Незначительный, слабо ощутимый укус…

Почему так медленно течет время? Прошла вторая, третья минута. Вспыхивает головка прижатой к колену спички. Боль от ожога и потом дома — только легкое недомогание. Поздно вечером, засыпая, я перебираю в памяти все, что произошло в лаборатории. Конечно, яд каракурта не только разрушается прижиганием. В месте ожога возникает очаг воспаления, вокруг него создается так называемая демаркационная зона из клеток, препятствующая и затрудняющая рассасывание из воспалительного очага продуктов распада тканей. Задерживается и рассасывание остатков сохранившегося от прижигания яда… Потом приходит мысль о том, что, конечно, у человека рассасывание яда по телу происходит значительно дольше, чем у свинки, и допустимое время от момента укуса до момента прижигания может быть больше.

Проходит год. Еще зимой напечатаны листовки. В них коротко рассказывается о ядовитом пауке каракурте и новом способе предохранения от последствия укуса путем прижигания спичкой. Еще через несколько лет прижигание спичкой становится широко известным в народе и всюду неизменно приносит пользу, спасая пострадавших от тяжелого заболевания.

«Какой простой способ!» — говорят о нем, не подозревая того, что путь к его открытию был довольно сложным.

Прошли годы, и то время, когда я занимался изучением ядовитого паука каракурта, кажется очень далеким. Все происходившее глубоко врезалось в память и сейчас в воспоминаниях всплывает в мельчайших деталях. Помню, сколько сил было потрачено на разгадку жизни этого интересного паука, сколько бессонных ночей прошло в наблюдениях за его поведением и сколько километров проделано на велосипеде и пешком по пустыне в одуряющем зное. И мне нисколько не жаль потраченных сил и, быть может, здоровья, и то, что было сделано, принесло самое большое в жизни — удовлетворение и радость творчества.

Другие пауки и паукообразные

Лиловые цветы пустынного осота слегка раскачиваются от легкого ветра, и ажурная тень тонких листочков и веточек растения скользит по тенту. Вокруг растут солянки, самые разные: желтоватые с красным оттенком, изумрудно-зеленые, почти синие. Большое озеро Алаколь тоже разное: зеленое, синее, лиловое. Вдали за ним — коричневые горы.

Ветер почти затих, замерли тростники, звенит жара. У осота беспрестанные посетители. Тонко жужжат крошечные пчелки-андрены, чуть пониже тоном пчелы-листорезы, едва слышен шорох крыльев мух-жужжал, иногда раздается грозная песня большой осы-эвмены. К вечеру озеро синеет, покрывается легкой рябью, из тростников выплывают чомги и громко кричат на все озеро. В это время заросли осота покидают посетители, и песня их крыльев смолкает. Позднее, когда загорается первая звезда, над берегами озера сперва тихо-тихо, потом громче, яснее, совсем громко поднимается тонкий звон. Над кустиками тамариска, над самыми разными солянками вьются в воздухе легкими прозрачными облачками мириады крошечных ветвистоусых комариков. Вьются деловито, настойчиво, исполняя трудный предсмертный танец своих далеких предков под звуки траурной музыки прозрачных крыльев.

Рано утром первое, что видно перед глазами — на потолке противокомариного полога бездыханные тельца комариков, светлые, почти прозрачные с нежными перистыми усами. Ноги скрючились, тельце высохло, а две точечки черных глаз продолжают смотреть на мир, как живые.