Киносъёмки - Наталия Мазова

— Знаешь, Галь, все-таки в сравнении с нашей местной Галадриэлью ты здорово проигрываешь.

— Это почему же? — тут же вскинулась Галька.

— Да хотя бы по внешности. А кроме того, у нее есть самое настоящее Зеркало, а не как у тебя, суповая миска.

— Кстати, мы уже давно спорим, что же у тебя все-таки плавало в этой миске: лепестки тюльпана или резаная свекла? — с милой улыбкой подхватила Эленсэнт.

— Вы хамите, девочки, — ответила Галька, задетая за живое. — Конечно, у вас здесь киностудия, и есть возможность иметь Зеркало, которое выглядит.

— Дело в том, что оно не только выглядит, — чуточку нахально возразила Эленсэнт. — Оно еще и работает.

— В натуре, — поддакнула ей Таллэ.

— Как работает? — не поверила Галька.

— Как настоящее. Можем показать, наша Галадриэль отсюда в двух шагах живет. Вообще она к своему Зеркалу неохотно подпускает посторонних, но думаю, для коллеги сделает исключение, — словечко «коллега» в устах Эленсэнт достало Гальку окончательно и бесповоротно, и она произнесла, не скрывая насмешки:

— Ну-ну! Любопытно взглянуть на вашу эльфийскую магию с клеймом «Голдмэлл»!

Эленсэнт только это и было нужно. Она весело зашагала к «кораллу» Наталии. Галька и подруги не отставали. Подойдя к раскрытому окну, Эленсэнт просунула голову внутрь и позвала:

— Наталия, можно вас на минутку?

— В чем дело, Сента? — отозвался из глубины «коралла» красивый голос.

— Мы тут вам московскую Галадриэль привели, хотите познакомиться?

— Хочу, — ответил голос. Галька уже приготовилась возмущенно фыркнуть, но тут распахнулась дверь, и на пороге встала сама Наталия Коваленко, такая же светлая и красивая, как этот майский полдень. Все в ней, как всегда, было простым и легким — и светло-оливковое, без единого украшения, платье с глубоким вырезом, и русые с золотинкой волосы, свободно падающие на плечи, и тонкий златопластовый обруч от киносъемочного прикида на голове, горящий на солнце жарким золотом.

Галька лишь взглянула на нее — и поспешно отвела глаза. Она была достаточно умна, и с одного взгляда сумела понять, что перед нею стоит настоящая, подлинная Галадриэль, с которой ей вовек не сравниться. Никогда не будет у нее ни такой уверенной, спокойно-красивой манеры держать себя, ни такого взгляда — доброжелательного и в то же время непроницаемого…

Эленсэнт не была мстительна по своей натуре, но сейчас она вспомнила, как обошлась с нею Галька во время прошлогодних Игрищ, и вид растерянного лица "московской Галадриэли" доставил ей удовольствие.

— Знакомьтесь, — Таллэ, которая вполне разделяла все чувства Эленсэнт, произнесла эти слова с иронической улыбкой. — Галина Егорова Натали Коваленко.

— Так вы и есть та Галя, которая, по слухам, абсолютно свободно читает любую версию Тенгвара? — спросила Наталия с искренним интересом.

— Читаю, — на миг Гальке показалось, что еще не все потеряно. — А Вы насколько в нем разбираетесь?

— К сожалению, я в нем совсем не разбираюсь, — с легкой досадой сказала Наталия. — Может быть, вы научите меня, хоть немножко? А то даже стыдно Владычице Лориэна не читать на родном языке.

Такая бесхитростность уничтожила Гальку до конца. Так запросто, без ломания, признаться в своем незнании — нет, она бы так никогда не смогла…

— Научу, конечно, если вы хотите, — ответила она довольно мрачно. Эленсэнт, Хелл и Таллэ просто млели от удовольствия, наблюдая за этой сценой.

— Хорошо хоть, она сразу поняла свое место, — шепнула Таллэ Хелке.

— Да, эти, в отличие от Элрондов, не будут ругаться из-за власти в Лориэне, — тоже шепотом ответила та.

И в этот момент из-за угла «коралла» вышли Нелдор и Стэнли, причем Нелдор был в полном боевом прикиде (только что кончили снимать одну из любимых сцен Ариэль — "Конники Ристании, нет ли вестей с севера?"). Эленсэнт, вздрогнув, тут же отступила в тень приоткрытой двери, а Галька, расширив глаза до размеров кофейной чашечки, уставилась на Арагорна.

— Натали, мы к вам по делу, — без предисловия начал Стэнли. — Про ваш магический-технический агрегат ходят самые противоречивые слухи, и потому мне срочно надо увидеть его в действии.

— Зачем? — голос Наталии прозвучал странно глухо, но Стэнли ничего не услышал.

— Ну хотя бы для того, чтобы знать, что это такое и как оно будет выглядеть в кадре.

— Вы уверены, что вам действительно это нужно?! — вопрос был странным, и это поняли все присутствующие.

— Черт побери! — весело ругнулся Стэнли. — Вы говорите об этой вещи так, словно это и впрямь подарок ваших друзей-эльфов.

— Похоже, Дубощит не очень далек от истины, — шепнула подругам Таллэ. — Я вам потом расскажу.

— Если вы настаиваете, я сделаю это, — спокойно сказала Наталия, но при этом в воздухе повис некий подтекст. Не говоря больше ни слова, она подошла к раскрытому окну и взяла в руки Чашу. Из стоявшей тут же бутылки с водой из Кленового родника (этот родник имелся на окраине Меловой рощи, и все считали, что вода в нем отличается просто необыкновенным вкусом) Наталия наполнила Чашу, легонько дохнула на воду и, повернувшись к остальным, сказала с ноткой усталости в голосе:

— Для того, чтобы заглянуть за грань обыденного зримого, Чашу необходимо взять в руки. Ну, у кого достанет решимости?

Взгляд Стэнли растерянно забегал по окружающим. Что-то внезапно подсказало ему, что дело не удастся обратить в шутку — и мысль о том, что Чашу надо взять в руки, испугала его.

Нелдор понял это. Понял и то, что рыжая Галька со всей силой своего неверия способна вцепиться в Чашу, и тогда сам черт не будет знать, что из этого получится. И тогда, решительно ступив вперед, он осторожно принял Чашу из рук Наталии. Казалось, в ту секунду, когда Арагорн склонился над Зеркалом, все вокруг замерло — а может быть, просто девчонки затаили дыхание в благоговейном восторге. Гладь воды потемнела. Калейдоскоп каких-то смутных видений кружился на дне Чаши, и Нелдору удалось разглядеть только обрывки — полукруглый проем двери, залитый ослепительным светом, дорожку, усыпанную золотисто-алыми листьями, пустынное пространство заброшенного космодрома. Затем на несколько секунд в воде отразилось голубое небо и мэллы в юной листве. Из деревьев выступило кольцо берлоги матриархата, на котором сидела Розамунд Шелл в джинсах и рубашке, но с эльфийским оберегом на шее. На коленях у нее лежал кусок черного бархата, очень напоминающий знамя Королей Гондора.

Нелдор не замечал, что и девчонки, и Галька давно откровенно подглядывают в Чашу. И вдруг сознание Эленсэнт, словно плетью, хлестнули слова любимой песни Таллэ: