Проклятый цирк - Серж Брюссоло

– А что вы сделаете с предателями, когда разоблачите их? – поинтересовался один из слушателей.

– Мы посадим их в железные клетки, – ответил Годфруа с нехорошей улыбкой, – очень тесные клетки. И если они будут продолжать расти, их тело ужасным образом деформируется. Они превратятся в уродливых гномов, одинаковых что в высоту, что в ширину. Этакие ходячие кубы из плоти. Мы будем выставлять их на площадях в качестве предупреждения тем, кто склонен к неправильным мыслям.

Стоит ли удивляться, что от таких прогнозов у девочек по коже побежали мурашки.

– Если мы вырастем, ты сможешь нас уменьшить? – спросила Пегги у Марии-Женевьевы.

– Нет, – покачала головой ее сестра. – Только не теперь. Я ведь сейчас в том же состоянии, что и ты, магическая сила почти не ощущается… И это очень досадно, потому что у меня была идея заставить подрасти самого Годфруа, пожав ему руку!

– Круто! – восхитился синий пес. – Вот было бы здорово! Так и вижу его удирающим от собственной дружины помощничков!

Несмотря ни на что, жизнь продолжалась, и девочкам приходилось вкалывать как обычно, чтобы не возбудить подозрений Альбутокса, которого ужасно раздражала крепнущая популярность Годфруа.

Каждое утро Пегги и Мария-Женевьева измеряли себе голени, с отчаянием наблюдая за неуклонно растущими цифрами.

На заре третьего дня Пегги Сью не сдержала стона:

– Ох черт! Я выросла! Этот кретин не соврал. Слон и в самом деле отдал нас ему на расправу.

– Я тоже! – пожаловалась ее сестра, уже трижды повторив измерения в нелепой надежде, что результаты окажутся не такими угрожающими. – Если нам повезет не столкнуться с кем-нибудь из замерщиков, мы пропали.

– Без паники, – вмешался синий пес. – Сюда, на свалку, они не придут. Они боятся разозлить Альбутокса и получить на следующем распределении мешок ржавых гвоздей вместо бобов или картошки. Это дает нам небольшой запас времени. Я попробую установить контакт с Гипнозусом. Если цирк сможет приблизиться к стаду, мы попытаемся что-нибудь сделать.

– Попробуй втолковать ему, что я должна увести вас вместе с собой, – настойчиво повторила Пегги.

Увы, настал четверг, а псу так и не удавалось установить телепатическую связь с гориллой. Все это время Пегги и ее сестра неудержимо росли. К счастью, резиновые костюмы, в которых они работали на свалке, скрадывали очертания тела, а кроме того, предсказания пса полностью подтвердились: замерщики не осмеливались ступить во владения Альбутокса. Никто – если он не хотел умереть с голоду! – не хотел досаждать Верховному Распределителю.

– Кажется, кого-то уже арестовали, – шепнула Мария-Женевьева на ухо Пегги во время полдневной передышки. – Дружинники посадили их в малюсенькие клетки, чтобы потом выставить на площади Слоновьей Доброты.

Пегги стиснула зубы. Она уже возненавидела Шринк-сити вместе с его абсурдными названиями. Каждая площадь, каждая улица увековечивали доброту, милосердие, благодушие, хитрость или благородство слона…

– Клетки такие тесные, что пленникам приходится сидеть, скрючившись в три погибели, – продолжала Мария-Женевьева. – Дружинники подбивают детей кидать в них камни.

– Ужасно, – вздохнула Пегги. – Вот что нас ожидает, если мы не найдем способа сбежать отсюда до воскресенья.

Она не строила себе иллюзий, что Годфруа не решится бросить вызов Альбутоксу. Скорее всего, он ожидал этого момента с нетерпением. Еще бы, ему, рядовому служащему, назначенному встречать вновь прибывающих, представится шанс продемонстрировать свою новую, блистающую власть перед самим Верховным Распределителем…

«…и он измерит нам голени», – мрачно закончила свою мысль Пегги.

Истина восторжествует, и разъяренная толпа набросится на заговорщиц, которые своими замыслами навлекли на город гнев дабу.

Пятница не принесла никаких улучшений. Наступила суббота…

Следовало срочно придумать выход из положения: Пегги и сестра выросли на несколько миллиметров! Теперь их чрезмерный рост был заметен невооруженным глазом, поэтому они ходили сгорбившись и при первой же возможности старались сесть. Чтобы обмануть бдительность Альбутокса, сестры совсем не снимали рабочей униформы, так как высокие конические колпаки мешали оценить истинный рост того, кто их надевал.

Теперь они совсем перестали выходить в город из опасения нарваться на замерщиков. Когда Альбутокс спрашивал их, почему они не хотят «пойти развлечься» (во имя всех богов, как можно было развлечься в Шринк-сити?), они отвечали, что слишком устают.

– Жаль, – сочувственно вздыхал Верховный Распределитель, – а то вы могли бы отправиться в наши мастерские и поучиться вытесывать изваяния слонов или плести цветочные гирлянды для их украшения… Можно еще посещать хор и выучить очень красивые песни, сложенные нашими поэтами в честь слона.

Слон… слон… казалось, это слово не сходило с уст горожан. Пегги чувствовала, что вот-вот сойдет с ума.

За последнюю неделю ей пришлось дважды сменить башмаки – с такой невероятной скоростью росли ее ноги. Она вся дрожала при мысли, что Альбутокс это заметит.

– Завтра уже воскресенье, – твердила Мария-Женевьева. – Может быть, нам сбежать из города?

– И куда мы пойдем? Мы же во внутренностях слона… в чем-то вроде желудка. Здесь нет ни леса, ни полей; одни только хижины от края и до края. Куда бы мы ни пошли, дружинники Годфруа тут же нас отыщут.

Наконец, когда они уже перестали на что-либо надеяться, синий пес вдруг объявил, что сумел войти в контакт с Гипнозусом.

– Этой ночью звери-боги подойдут поближе к стаду, – пояснил он. – Когда слоны заснут, они воспользуются моментом, чтобы передать вам силу.

– А я смогу увести вас с собой? – встревожилась Пегги.

– Да, для этого тебе понадобится только взять Марию-Женевьеву за руку, а меня она понесет под мышкой. Твоя сила перейдет и на нас. Так, двигаясь цепочкой, мы сможем последовать за тобой куда угодно.

– Уф! – облегченно вздохнула Пегги. – Признаться, я уже начинала отчаиваться.

– Главная опасность, – продолжал пес, – это если мы заблудимся в пути, выйдя из нашего кармана. Не забывай, мы сейчас всего-навсего микробы, а расстояние нам предстоит одолеть нешуточное. Нам нужно любой ценой покинуть тело слона, пока он не проснулся. Как только дабу откроют глаза, Гипнозусу и его товарищам придется срочно отступить и спрятаться.

– И тогда связь снова прервется… – закончила за него Мария-Женевьева. – Сила покинет нас.

– Увы. Если к этому времени мы все еще будем в теле дабу, мы задохнемся и погибнем, замурованные внутри какого-нибудь органа.

– Ладно, все понятно, – вздохнула Пегги Сью. – Предлагаю попытать счастья, как только в окне Альбутокса погаснет свет. Тогда у нас будет примерно десять часов, чтобы проложить себе путь на свободу. Надеюсь, нам хватит.

Они ждали в молчании, едва подавляя тревогу. Как только окошко в жилище Верховного Распределителя стало темным, Пегги Сью торопливо стянула с себя свою резиновую униформу и крепко взяла сестру за руку, а та торопливо подхватила под мышку синего пса. Окинув взглядом их маленькую цепочку, Пегги погрузила пальцы в пол под ногами, который поддался без всякого сопротивления.

– Жребий брошен, – прошептала она.

И вот началось их невероятное путешествие через красноватый полумрак слоновьих внутренностей. Подобно вирусам, наши друзья прокладывали себе дорогу через органы и сосуды. Магическая сила бога-гориллы оберегала их, не давая задохнуться или утонуть. Несколько раз они пускались в плавание с током крови, которая, как быстрая река, переносила их на огромные расстояния в теле слона. Если бы не это нежданное подспорье, им бы ни за что было бы не добраться до поверхности кожи слона прежде, чем наступил рассвет. Пегги так сосредоточилась, что ей было просто некогда пугаться или испытывать отвращение. Она старалась как можно скорее определять, в каком органе они оказались, и выстраивать в голове анатомическую карту слоновьего тела, чтобы хоть как-то в нем ориентироваться. Теперь-то она горько жалела о том, что не была достаточно внимательна на уроках биологии, когда еще ходила в колледж.

Одним словом, это был мучительный поход, который в дальнейшем не раз напоминал о себе девочкам ночными кошмарами [20].

Когда они пробирались через очередное препятствие, более плотное, чем остальные, Пегги неожиданно почувствовала, что ее вытянутую руку обдувает ветром. Значит, она только что достигла кожи слона!

Собрав последние силы, она потянула Марию-Женевьеву за собой. Измученные, с ног до головы вымазанные кровью, беглецы очутились посреди голой, потрескавшейся равнины, простиравшейся до самого горизонта. Белая грязноватая пустыня, покрытая извилистыми трещинами.

– Эй! – крикнул вдруг синий пес. – Глядите-ка, там, в трещине, сидит какой-то монстр!