Ночь у Насмешливой Вдовы - Джон Карр

На другом конце линии что-то говорили; обе дамы притворились, будто телефона не существует вовсе.

— Вот как! — сказал Г.М. Он вынул из кармана очень маленький блокнотик и с трудом, после целого ряда акробатических упражнений дотянувшись до карандаша, начал быстро черкать пометки. — Неплохо, Мастерс, неплохо! Наконец-то нам повезло. Да, я все понял. Что насчет Лейси?

На другом конце провода что-то ответили.

— Угу. Именно то, что я и ожидал. Теперь я вижу связь. Спасибо, проныра этакий… Нет-нет, пока ничего предпринимать не надо! Ни к чему злиться, сынок. Читайте сегодняшние газеты. Я скоро перезвоню. Пока.

Когда он вернулся в кресло, лицо его стало невозмутимым; все морщины разгладились. Он жевал карандаш, как сигару, и крепко сжимал в руке блокнотик. На сей раз Марион сгорала от любопытства, но виду не подавала. Пока Г.М. рассеянно смотрел в пространство, дамы вели намеренно оживленную беседу.

— …и мы будем так вам признательны, миссис Конклин, если вы лично возьмете на себя один из киосков.

Вэтью была глубоко тронута.

— Мисс Тайлер, можете на меня рассчитывать! Но… меня никогда прежде не просили поучаствовать в базаре, так что помогите мне! — В больших голубых глазах под золотистой челкой застыло озадаченное выражение. — Возможно, потому… в общем, никогда не просили. Удивительно, почему сейчас обо мне вспомнили!

Может, миссис Конклин показалось, а может, нет, но Марион метнула быстрый взгляд на сэра Генри Мерривейла, а потом на нее. Ясно было одно: Марион относится к ней, Вэтью Конклин, без всякого предубеждения. Год назад, несмотря на свои либеральные взгляды, Марион, однако, едва ли отнеслась бы к хозяйке «Лорда Родни» так же по-дружески.

— Какое упущение, миссис Конклин! Этого больше не повторится. Итак! — И Марион весело улыбнулась. — Какой товар вы намерены предложить?

Вэтью, по доброте душевной, была готова предложить все запасы спиртного, хранящиеся в подвалах «Лорда Родни», чтобы покупателям было повеселее. Но инстинкт подсказал ей, что вряд ли спиртное будет подходящим товаром на церковном благотворительном базаре.

— Фарфор! — сказала она. — У меня есть два сервиза, расписные, по тридцать шесть предметов в каждом. Подойдет?

— Превосходно! Два сервиза — даже слишком много. Мы просто… Кажется, вы меня не слушаете, миссис Конклин?

— Да нет, я все гадаю, почему меня раньше не приглашали. Наверное, — философски заметила Вэтью, — все потому, что меня считали… — Она торопливо поправилась: — Что у некоторых в жизни было слишком много мужчин. А что делать? Они мне просто проходу не давали!

— Правда? — беззаботно спросила Марион, как будто вопрос представлял только научную ценность. — А если наоборот? Я только так спрашиваю: что делать, если один определенный мужчина не обращает на тебя внимания?

— Милочка! — Вэтью смерила ее скорбным взглядом. — Вам ведь немного известно о мужчинах, верно? Только в теории… Вот ведь… я хотела сказать, господи! Есть масса способов заставить мужчину бегать за вами.

Марион заговорила громче — самую чуточку.

— Но как? — спросила она, вернувшись к равнодушному тону. — Нельзя же просто… — Марион осеклась.

— Послушайте… — Вэтью доверительно склонилась к собеседнице, и тут сэр Генри Мерривейл так хватил по столу кулаком, что посуда запрыгала и зазвенела.

— Ах, Господи и все святые угодники! — Г.М., не отрываясь, смотрел куда-то в пространство. — Подумать только, я ни разу не обратил на это внимания!

Он оглянулся на телефон, а потом посмотрел на блокнотик, зажатый в руке.

— Какой болван! — простонал он. — Ведь все было настолько очевидно, настолько бросалось в глаза, что… Ничего не заметил! — Он потряс блокнотом, уронил его на стол и встал. — Девушки, выметайтесь отсюда — вы обе. Дело срочное и очень важное. Ну же, скорее!

— Сэр Генри! — произнесла пораженная Марион.

— Кыш отсюда! — Г.М. довольно ощутимо шлепнул Вэтью пониже спины; хотя она, привыкшая к таким знакам внимания, отнеслась к поступку Г.М. вполне благосклонно, Марион была потрясена до глубины души.

— Послушайте, мисс Тайлер, — предложила Вэтью, когда они обе направились к двери. — Вот что я вам скажу. Сейчас четвертый час дня, но, если хотите, пойдемте разопьем по стаканчику портвейна.

— Но я… Да! Это очень мило с вашей стороны.

— А когда спуститесь вниз, милые дамы, — Г.М. ткнул пальцем в Вэтью, — пришлите ко мне полицейского. Провалиться мне на месте, неужели прилично заставлять инспектора полиции ждать целый день? Пусти немедленно!

Глава 13

— Садитесь, инспектор Гарлик.

— Спасибо, сэр, — пробормотан инспектор.

Инспектор Гарлик, высокий, плотного сложения мужчина с узкими глазами и родимым пятном на щеке, осторожно сел и посмотрел на великого человека поверх стола, с которого перед его приходом все успели убрать.

Важный чин из Лондона скрестил руки на затылке и курил черную сигару. Когда Г.М. хотел, его взгляд становился холодным и смертоносным, как у змеи. Инспектор Гарлик не мог не признать, что старый плут, несомненно, важная персона.

Но инспектор знал и другое: его собственное начальство давно оторвано от повседневной, практической работы. Интересно, много ли известно старику о том, что в действительности представляет собой работа полиции?

Г.М. вынул сигару изо рта и разместил ее на краю пепельницы.

— Полагаю, — заметил он, — вам здорово надрали задницу по поводу этого дела? Да вижу, так и было. Поэтому забудем все и начнем с самого начала.

Тяжелый груз свалился с души Дэвида Гарлика.

— Я хочу выяснить, — продолжал Г.М., — много ли вам известно о том, что в действительности представляет собой работа полиции… В чем дело, сынок?

— Ни в чем, сэр… мм… в самом деле ни в чем.

— Большинство людей, даже таких начитанных, как Рейф Данверс, полагают, что примерно девяносто процентов анонимных писем пишутся женщинами-психопатками. Это так или нет?

Памятуя о холодном взгляде Г.М., Гарлик нарочито медленно положил на стол шляпу.

— Сэр, — ответил он, — я бы не ответил безоговорочно ни «да», ни «нет». Позвольте мне все объяснить.

— Хорошо. Позволяю.

— Грубо говоря, — начал Гарлик, не желавший ударить в грязь лицом, — анонимщиков можно разделить на четыре категории. Хотя многие авторы анонимок принадлежат сразу к нескольким.

— Угу. Дальше!

— Первых, — продолжал Гарлик, — можно назвать «информаторами». Такой пишет прямо в полицию или властям. Доносит на все подряд — от убийства до жестокого обращения с детьми. Самый распространенный тип частенько доносит на того, кого только что оправдали в суде. Информаторы отличаются особой злобностью, правды в их творениях можно не искать.

Г.М. кивнул.

— Информаторы, — повторил он. — Вы ничего не забыли?

— Извините, сэр! Количество мужчин и женщин в данной категории примерно равно. Однако в стоук-друидском деле информаторами и не пахнет.

— Верно, сынок. А другие?

— Второй тип, — продолжал Гарлик, — можно назвать «мстителями». Такой шантажирует, угрожает и требует денег за молчание. Обычно мстит уволенный лакей, служащий, человек, испытывающий сильную личную ненависть к жертве. Иногда в его писаниях содержатся и правдивые сведения. Следующий… о, простите. Ко второй категории по большей части относятся мужчины.

Г.М. снова кивнул.

— Мститель, — проворчал он, — к нашему случаю тоже не подходит. Мстителей можно вычеркнуть; денег сейчас никто не требует. Долой их!

— Третий… — Гарлик замялся и продолжил не сразу: — Что ж, сэр! Людей данного склада можно назвать «спятившие надоеды». Стоит кому-то возвыситься в глазах общественности, хотя бы ненадолго — скажем, летчику или судье, который вел громкое дело, — и наш аноним, не в силах вынести чужой славы, начинает закидывать его грязью. Его мотив — зависть. Такие люди принадлежат к третьей категории, они ненавидят то, чего не могут получить. Как Гитлер… По большей части к данной категории принадлежат мужчины. Но и они к нашему делу не подходят. — Инспектор поднял на Г.М. светло-серые глаза. — Верно?

Г.М. оставался невозмутимым.

— Сынок, — проворчал он, — я и так слишком часто говорил «да» или «нет». Хотя насчет данной категории все правильно, и я согласен, что… Не важно! Кого же мы отнесем к четвертой, последней категории?

— Четвертая категория, — негромко ответил инспектор, — это как раз наш случай.

— Интересно!

Инспектор Гарлик сощурил и без того узкие глаза и постучал пальцем по столешнице.

— К прежним типам относились в основном мужчины. — Он снова постучал по столу. — Но сейчас мы рассматриваем четвертый. Здесь количество мужчин и женщин примерно половина на половину, хотя чаще перевес оказывается на стороне женщин.