Повести, рассказы - Самуил Вульфович Гордон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он ничего на это не ответил. От смущения он готов был спрыгнуть с подводы и проделать остальной путь пешком. Поди знай, что Иоэл истолкует его молчание по-своему и потом наговорит Дине бог весть чего. Если б не Этл, он бы все-таки спросил теперь у Иоэла, что, по его мнению, может взять да сказать такой парень, как Шлифер? И еще спросит. Не теперь, а на обратном пути. А что, если и тут не обошлось без Липы? Не он ли подговорил Иоэла, что мол, надо Дину предостеречь, а тот ей и выложил по-свойски: «Думаешь, твой Шлифер приехал невесту себе здесь подыскивать? В Ленинграде что, уже и девушек нет? Там у такого парня, как Шлифер, надо полагать, не одна девушка. Такие парни, если хочешь знать, ищут себе образованных. А с тобой он, может статься, погуляет этак, погутяет, а потом возьмет да и скажет: «Будь здорова. Мне скучно с тобой». Думаешь, не бывает? О‑го-го»... Нет, не может этого быть. Не мог Иоэл, тот самый Иоэл, который заступился за Дину и первый, по словам Шейндл, подписал письмо в губернию, довериться Липе.
Если Иоэл сейчас оглянется, значит, он угадал.
И Иоэл оглянулся. Взгляд его, казалось, говорил: «Гляи, гляди, как бы одна не отбила тебя у другой. А может, не Дина, а Этл твоя суженая, а?» В самом деле, Этл вела себя странно, он это уже и сам заметил. То вдруг прижмется, то за руку его схватит и до боли сжимает пальцы. Но Иоэл не видит того, что происходит под запорошенной снегом полстью, откуда бы ему взять, что Этл...
Что за странные мысли лезут все время в голову! А виновата во всем Дина. Незачем было затевать эту поездку втроем. Захотелось ей прокатиться по лесу, так ведь можно было с Иоэлом договориться на завтра, на послезавтра.
Буланый, который на некоторое время дал себе передышку, снова прибавил ходу. Вечереющий лес огласился веселым звоном колокольчиков.
Передние вагоны подошедшего поезда вместе с маленьким, белым от снега вокзальчиком исчезли в облаках пара. Дина, которая шла без вещей, разгоняла руками серую мглу, как бы прокладывая дорогу к вагону.
Разместив в одном из последних купе чемоданы и узелки и и попрощавшись с Этл, Цаля направился к выходу. В коридоре, проходя мимо заиндевевших окошек, он вдруг заметил, как мелькнула и исчезла тень фонаря, стоявшего на платформе. Шум колес донесся до него позже, когда он выскочил в тамбур.
— Куда? — остановил его кондуктор, загораживая открытую дверь. — Жизнь, что ли, надоела?
— Но мне нужно! Там...
— Что — там? Скажите спасибо, что штраф с вас не спрашиваю. Сели вот и едете без билета. Не знаете, сколько на вашем полустанке поезд стоит?
— Я не здешний.
— Сейчас еще скажете: «Я студент».
— Да, я студент.
— Так и знал. Все безбилетники выдают себя за студентов.
— Могу показать студенческий билет.
— Ладно, верю вам на слово. Налетит вот, на ваше счастье, контролер, тогда вам никакие документы не помогут.
Покуда они препирались, темнота снаружи сгустилась, колеса застучали быстрей, и кондуктор с фонариком в руке мог не опасаться, что безбилетный пассажир на ходу выскочит в открытую дверь.
— Что случилось?
Ему почудилось, что Этл обрадовалась, неожиданно увидев его в купе.
— Не успел выскочить.
Почему она так смотрит на него? Не верит, что он не успел выйти?
— Почему вы остались?
Потом, затенив глаза ресницами, она повторила:
— Почему вы здесь?
Она что, надеется услышать в ответ: «Я остался ради вас»?
— Кондуктор помешал мне соскочить на ходу.
Зачем он перед ней оправдывается, кто она ему? Не верит, ну и пусть себе не верит.
— На первой же станции, — Этл подняла глаза и посмотрела на него затуманенным взглядом, — на первой же станции вы выйдете и немедленно вернетесь назад, к Дине. Слышите?
— Что с вами, Этл?
— Ничего.
Они вышли в коридор, постояли у одного окошка, у другого. В тамбуре она взяла его за руку и уже не отпускала, словно опасалась, что на следующей станции с ним опять что-нибудь произойдет.
— Представляю себе, как Дина стоит там на перроне. Что она может подумать?
— Она ведь видела, что я не успел сойти.
— Я не виновата. Я этого не хотела.
Да, кажется, Этл плакала. Она, должно быть, действительно думает, что остался он из-за нее, и теперь винит себя в этом. Жалеет, наверно, что просила ее проводить. Но из-за Дины ли она так беспокоится? Не больше ли она о себе беспокоится, о том, что скажут в местечке и что о ней теперь подумает он, Цаля, которого она при первой же встрече поспешила предупредить, что девушки из местечек гордые, очень гордые...
Шум колес утихал, поезд приближался к станции.
8
Обратного поезда до полустанка, где он оставил Дину, сегодня уже не было. Всю долгую зимнюю ночь ему предстояло провести в холодном, неуютном захолустном вокзальчике с закопченными и обкуренными стенами и тусклой керосиновой лампой под потолком.
Кто-то лежал в углу на лавке, укутавшись в толстый кожух. А на Цале было легкое пальто и узконосые ботинки. Придется, видно, всю ночь шагать взад-вперед, притопывать и махать руками. Судя по ледяным цветам и елочкам на окнах, мороз и не думает спадать. Цаля решил зайти к дежурному, попросить несколько полешек — хоть печку протопить.
— К чему вам тут маяться всю ночь, когда можете спокойно выспаться в тепле. — Дежурный вышел с ним на платформу и показал на огоньки, светившиеся в стороне: — Постучитесь в любую хату, каждый пустит переночевать.
Спустя полчаса он уже лежал в теплой постели, прислушиваясь к тиканью ходиков, которые над самой его головой громко и четко выговаривали в темноте: «Ди-на, Ди-на».
Дина,
